Разведка, кабинет Рейнеке

- Альтернативы нет, - согласно кивнул Рейнеке, с трудом дотягиваясь до склянки. – Ты чертовски права, Улльрике. У нас есть лекарство, но нет панацеи. У нас есть выбор, но альтернативы у нас нет.
Выпил. Может, полегчает.
Айкена слушал внимательно. Первое, что сделал Рейнеке, придя в себя, связался с агентурой. С каждой тварью, с каждой падалью, с каждым убийцей, торговцем наркотиками, вором и паскудой, до которых смог дотянуться. Новости расстраивали. Не только высшее общество сегодня чувствовало себя так, будто его яйца зажали в раскаленных щипцах, что-то совсем нехорошее творилось там, внизу, куда свет аристократии если доходил, то на переломанных ногах и с кошельком, значительно потерявшем в весе. За власть сегодня боролись не только во дворцах, за власть сегодня боролись в тавернах, в подвалах, под заборами; за власть сегодня боролись на паперти. И эта конкуренция конкуренцией была отнюдь не здоровой.
«Покушаются на вашу территорию, мэтр Рейнеке?»
«Покушаются».
Впервые за полторы сотни лет кому-то хватило смелости бросить вызов Асвальду Рейнеке. Впервые за полторы сотни лет нашелся кто-то достаточно не обремененный моралью, но достаточно – деньгами и связями, чтобы предложить падлам и сволочам отказаться от протектората главы имперской разведки и… Кто-то требовал куда меньший процент. О чем это говорило? Об одном. Кого-то не интересовали деньги, не интересовал доход от продажи наркотиков, убийств и воровства, кого-то волновала власть. Власть и возможность бросить вызов Асвальду Рейнеке. При всей комичности ситуации, таких в Империи было не много. Таких в Империи не было вообще. Появились.
Вызовы, покушение на принцессу Констанцию, покушение на Императора, которое разве что дурак не стал бы связывать со стойким желанием Рейнеке оставить в живых ту, которую сам Император велел вешать… Взрывы. Потом, все потом.
- Спасибо, Айкен. Я – неблагодарный слушатель, но твой рассказ выслушал с интересом. Да, Сольвейг, Шатхи жив. К слову, о султанской армии. Расскажи, пожалуйста, присутствующим то, что так упорно не желала рассказать мне. О произошедшем незадолго до нападения на кортеж принцессы Констанции… Рассказывай откровенно, в подробностях. Людям здесь можно верить.
А ты, Улльрике, слушай. Слушай внимательно. В случае моей смерти ты будешь единственной, кому смогут поверить. Слушай и запоминай. Запоминай все – слова, атмосферу, лица. Запоминай все.
Рейнеке перевел взгляд на Эбельта.
- Помнишь господина Вушвича? Я бы на всякий случай не забывал…
Замолчал. Глаза были мутными.

Разведка, кабинет Рейнеке

Ну вот и всё. Рассказал всё как было. Или не было? Дрозд запутался и потерялся в собственных ощущениях и мыслях.
Кажется, когда-то провал агента называли предательством. За такое в лучшем случае полагалась смерть. В худшем... про худший лучше не думать.
Заговорила Улльрике. Ответил Рейнеке.
"Так странно"
Мысли сношаются. Как кошки? Или кролики? Есть ли разница?
Айкен фон Неван нервничал. Убьют - не убьют? Сожрут или надкусят?
Отчего-то пощадили, предоставив нервничать далее, потея в самых интересных и не очень местах.
Асвальд Рейнеке раздавал указания, попутно выуживая из кучи ненужного сора необходимые ему сведения. А порой казалось, что только убеждается в них, зная всё наперед.
"Нападение на принцессу Констанцию? Улльрике - единственная, кому поверят? Что же все таки происходит?"
А что-то все же происходило: пахло лекарствами, пахло потом. Кажется духами... Сольвейг? Улльрике? Нет разницы.
А теперь слово было за Сольвейг: госпожой, которую Дрозд видел впервые в своей жизни. И, возможно, не в последний раз.

- Расскажи, пожалуйста, присутствующим то, что так упорно не желала рассказать мне. О произошедшем незадолго до нападения на кортеж принцессы Констанции… Рассказывай откровенно, в подробностях. Людям здесь можно верить.
Арийка задумчиво проглаживала пальцем грубый шов на кромке рукава. Она не верила никому из присутствовавших здесь «людей». Но теперь, после покушения, ее правда вряд ли могла бы принести больше вреда, чем уже принесла.
- Как вы наверняка уже знаете, я была рождена в Ревалоне. В Харматанское рабство меня увели в детстве. – Натянуто улыбнувшись, арийка продолжила. - Опущу скучное повествование о дальнейшей моей жизни и перейду к событиям недавнего времени. Моя четверка (я говорю об ариях) была хорошо организованной ячейкой харматанской армии. С момента своего возникновения, арии в ней не сменялись. Мы всегда выступали вместе и действовали слаженно, как одно целое…
По лицу Сольвейг скользнула тень боли, когда она вспомнила о том, что случилось с ее ариями. 
«Они были мне как семья, как братья. Мы поддерживали друг друга. И теперь они мертвы.. Все мертвы».
Арийка постаралась придать своему лицу непроницаемое выражение, подавляя так не вовремя нахлынувшие гнев и скорбь.
- В тот день нас отправили на секретное задание. Командовавший нами архонт распорядился доставить нас к пункту назначения так, чтобы мы не видели дороги. Нас переправляли ночью, с завязанными глазами. В довольно тесной повозке. К каждому была приставлена охрана, поэтому на протяжении всей дороги никому из нас не удалось проследить, куда мы движемся. – Сольвейг развела в стороны пальцы, а затем опять положила руки на колени.- Ехали час, может, два. Мы не выехали далеко за пределы столицы, однозначно. Но, вероятно, были где-то в пригородах. Нас вывели по одному. Камни, по которым я ступала, были хорошо отполированными и гладкими, ступени, по которым потом пришлось спускаться, - широкими, с острыми гранями. Я бы предположила, что  это было жилое помещение. Дом, принадлежащий небедному человеку. Потом с нас сняли повязки. Помещение было большим и походило на магический зал, стены образовывали круг. Кромешную тьму рассеивали четыре факела, расставленные в середине помещения.  Помимо охраны присутствовали трое. Четвертый - маг. Лица всех скрывали капюшоны.
В руках мага лежала чаша с зельем, которым по очереди опоили всех ариев. Затем он начал колдовать…
Сольвейг закрыла глаза, приподняв брови, а затем напряженно свела их.
- Нет, я не помню, что именно он делал. Я видела лишь свечение, исходившее от мага и опутывавшее ариев, будто паутиной. Что-то проникало в мозг.- Арийка неодобрительно покосилась в сторону Рейнеке – Но это не было вторжением чужого разума. Скорее напоминало… настройку, как если бы мы были механизмами. Слова. Слова мага я помню прекрасно. Он сказал, что сделал мозг каждого из ариев взаимосопряженным устройством, связанным с одним центром. Который находился далеко от нас. Мы должны были выполнить то, что нам прикажут. Если кто-то попытается бежать, или откажется совершать действия направленные на выполнение задания или проговорится о нем кому-либо – в тот же миг «центр» узнает об этом. Тогда в действие вступит запасной план, призванный исправить нашу ошибку и довести дело до конца. Проваливший задание арий, и посторонние, узнавшие обо всем, подлежат скорейшему уничтожению.
Когда маг закончил свои манипуляции и удалился, в центр зала вышел человек. Он и дал нам задание. Сказал, что нам нужно напасть на кортеж принцессы. Живых не оставлять, пленных не брать. На поле боя оставлять как можно больше явных следов арийской магии. Говоривший был молод и довольно пафосен. В конце своей речи он выразил уверенность в том, что «дни проарийского диктата в Ревалоне сочтены».
Обратно нас доставили тем же путем. Наутро мы выступили по направлению к ревалонской границе, облаченные в ревалонскую же одежду.
Сольвейг откинулась на спинку кресла, и оглядела присутствовавших, задержавшись на бледном лице Рейнеке.
- Ослушаться приказа я не могла. Подчиняться ему – не желала. Я понимала, что завершись наша миссия успехом, нас тут же пустят в расход, чтобы упокоить в могиле нашу тайну.  Я должна была разорвать этот круг, чтобы спасти свою жизнь, жизни своих людей. Заговор против короны и ариев, случайно раскрывшийся мне, также обязывал действовать.  Очень сложно  открыть правду, не выдав ее. Сделать это можно было только одним путем – встретив Рейнеке. И, когда он проникнет в мой разум, – показать ему правду образами, не называя имен, не произнося слов – указать на жертву. Поэтому я сдалась в плен. Да. Это было рискованно, но выбора не было. Ни у кого.  Вот, собственно, и весь рассказ.

Отредактировано Сольвейг Рейн (2012-10-07 17:59:34)

"Башня Смерти, кабинет Императора
Невольно проследив за взглядом Императора, Раймунд вздрогнул, обнаружив в углу карлика, недобро и внимательно поглядывающего на разговаривающих. Того самого, что он когда-то видел в составе кортежа принцессы (кажется, так давно!). Еще многочисленного и разморенного полуденным солнцем. Еще не подозревающего о том, что предстоит.
Глаза карлика сверкали как-то злобно. Не то чтобы Раймунд рассчитывал на теплый прием, но все равно стало неуютно и по спине пробежали мурашки. Надсмотрщик, свидетель. Подозрениями в такой компании делиться не хотелось.
  Неласковое  императорское "мальчик мой" действительно успокоило, но лишь внешне. Под серой шерстью котта же, в груди, медленно закипала черная усталая злоба. Осуждающие взгляды, снисхождение, страх... как все это надоело! Чувствовал себя мальчишкой, и никак не избавиться было от этого чувства, чувства собственной бесполезности и ненужности, этакого пренебрежения к своей персоне. Гордость бунтовала!
Зато ощущение уязвленного самолюбия помогало закрываться, прекращать проливать в чужие уши и глаза капли откровенных, глубинных эмоций: страха перед неизвестностью, отчаянья. Арий никогда не воспринимал Императора критически, но сейчас, исхудавший от тяжелой раны, постаревший разом не несколько лет, он казался совсем чужим и незнакомым.
Подставлять отца, конечно, не хотелось. Но ведь Ингвар и не подумал поделиться своими планами с сыном. Пусть в последнее время отношения между ними сильно ухудшились, но все же! Теперь Раймунду приходиться протирать штаны, ерзая на стуле под пристальным взглядом Императора!
Попытавшись сформировать мысли в более-менее связную цепь, Раймунд благодарно-натянуто улыбнулся Клементу, благодаря за терпение, скрипнул зубами.
- Это пустяк, какого только сброду не привлекло к себе торжество в честь помолвки. Едва-ли кто-то из них стоит нашего внимания... искать, я думаю, следует не здесь. - арий замолк.
Не поделившись ничем, так просто. Что он такое мог задумать? Знал, что я не позволю? Боялся, что могут пострадать близкие? - герцог нахмурился, качнул головой, словно отвечая собственным мыслям. Свержение Императора? Гибель Империи? Смерть Клемента и Констанции? Он бы никогда не пошел на такое! - стыд удушливой волной сдавил горло. Ни в чем-то ты не уверен! Где был? В образе был! Помолвка, Констанция, планы... а самого главного-то и не приметил! Или нечего было замечать? Вот и мечись тут, пытаясь рассказать то, чего не знаешь. Советник, нечего сказать.
Еще раз недоверчиво покосившись на карлика  -Ему обязательно здесь присутствовать? - Раймунд с досадой признался:
- Последнее время я мало общался с отцом. И о делах его мне известно немногое. Но одно я знаю точно - Ингвар никогда не желал вашей смерти и всегда был лоялен к ариям. И я - лишний тому пример. Ставить под сомнение свое положение ради.. чего? Мы ведь все знаем отца -  выгода из всего этого отвратительного предприятия весьма расплывчата. Стал бы он рисковать? - напряжение неожиданно оставило герцога, он с неодобрением обнаружил, что рассуждает вслух. Ну чтож, не вечно же скрываться и юлить. Тем более, что скрывать нечего.
  Услышав Констанцию, Раймунд снова собрался, искренне удивившись и даже зауважав девушку за смелость. Так решительно озвучить свои ( и не только свои, надо сказать) подозрения могла и имела право, пожалуй, только она. Невероятная - поймав себя на восхищенных вздохах, арий немедленно перевел взглад на Императора. Дело становилось уж слишком семейным. Разговоры о сыновьях Императора. Ох и скользкая тема. Тут лучше помалкивать, пока не спросят. А если спросят, не распускать язык.

Отредактировано Раймунд фон Эренд (2012-10-11 20:31:03)

Разведка, кабинет Рейнеке

- Благодарю, Сольвейг. Итого, наши дальнейшие попытки поиска зерен среди плевел сводятся к банальному поиску зерен среди плевел. Причем зерен заведомо пустых. Мы не будем искать зерна, мы откажемся от плевел. Мы будем вспахивать, мы будем – прошу прощения за аналогию – бороновать. Удобренная почва имеет свойство разрождаться всходами. Наша задача – определить, где именно взойдут сорняки. Локализовать очаг. И купировать. Я не зря спросил тебя, Эбельт, помнишь ли ты о Вушвиче. Это был прекрасный опыт, который тебе очень скоро придется повторить. Нет, вздохни. Выдохни. Из пепла не восстают. Объясню позже. Тебе, Эбельт. Вам всем. Обо всем по порядку.
У нас очень много вопросов. Очень мало ответов и категорически не хватает нас. Что-то мне жарко, - улыбнулся Рейнеке. – Душно тут. Прямо как в политике – либо ты диктуешь климат, либо атмосфера давит тебя. У меня осталось полтора часа на то, чтобы объяснить, почему мы все здесь сегодня собрались. Спасибо Улльрике. Дабы облегчить задачу себе и вам, рекомендую задавать вопросы.
Болела рука. Где-то там мифическая судьба строила фигуры на поле. Интересно: шах, мат или цугцванг?
Асвальду Рейнеке было жарко.
Минуты горели.

     Разведка, кабинет Рейнеке

     Эбельт ровным счётом ничего не смыслил в магии, но слушал рассказ Сольвейг очень внимательно. Отчего-то ему казалось, что на такое арий не способен. А если и способен, то при необходимости будет действовать иначе. А здесь определённое место, куда везут с завязанными глазами, какие-то ритуалы с питьём из чаши и факелами… Ощущение было как от прикосновения к чему-то древнему и опасному. Заговор? Кто-то хотел, чтобы у Императора сложилось впечатление, будто его дочь убили арии? Потом покушение на Рейнеке, который мог узнать правду. И узнал. Всё складывалось в общую картину, но в самой середине оставалась здоровенная дыра – место того, кто всё это затеял. А такую картину и картиной не назовёшь. «Молод, пафостен, ненавидит ариев…»- Эбельт, моргнув, перевёл взгляд на Улльрике. Вопрос действительно интересный. Арии – они… своеобразные, насколько он мог судить. Может, Сольвейг считает, что теперь, когда она добилась своего, ей легко можно найти замену, а значит, и её жизнь уже недорого стоит. Но если этот «центр» видит всё, что видит она, опасность грозит не только ей. В первую очередь Рейнеке, возможно, он увидел в её сознании больше, чем услышали сейчас все остальные. Но раз глава разведки попросил озвучить то, о чём во время действия того контроля «центром» говорить вслух было нельзя, наверное, опасности в этом уже нет, то есть связь разорвана. Он не стал бы рисковать… только если нет другого выхода. Хотя кто его знает, может, это всё по плану.
     - Окно открыть?- растерянно поинтересовался Эбельт. Задумавшись, он, видимо, что-то упустил, поскольку так и не понял до конца, говорил Рейнеке о собственных ощущениях здесь и сейчас или философствовал. Задавая главе разведки вопрос, он коротко покосился на Улльрике. Вроде не простуда, но кто его знает, что вредно, а что полезно. Наблюдая за её работой, Эбельт утвердился во мнении, что для него лечение – тёмный… впрочем, не то выражение, в тёмных лесах он разбирается и то лучше.- Что за сорняки на сей раз?- «обо всём по порядку» он услышал, но раз уж пришло время задавать вопросы, можно и попробовать, к тому же Рейнеке скоро заснёт.
     Прекрасный опыт? Видимо, да, раз скоро пригодится. Снова играть в гниду-дипломата? Маскироваться под «своего», а после купировать кого-то зубами? Нет, пока что ничерта не понятно. Ответ где-то рядом, но чем гадать, лучше спросить прямо.

Разведка, кабинет Рейнеке

Старый арий делал выводы. Все слушали. Цвет лица говорящего не вселял оптимизма.
-Что-то мне жарко, - проговорил Рейнеке. – Душно тут. Прямо как в политике – либо ты диктуешь климат, либо атмосфера давит тебя. У меня осталось полтора часа на то, чтобы объяснить, почему мы все здесь сегодня собрались.
Полтора часа мудрых изречений, дальновидных наставлений и продуманных планов. Не слишком ли большое испытание для раненого ария? Не давая себе отдыха, он рисковал надолго слечь, и это беспокоило Сольвейг. А еще, конечно же, неопределенность, угнетавшая здесь всех. Глава ревалонской разведки был сейчас единственным столпом опоры Империи в глазах присутствующих. Маяком, чей огонь  был слаб, как никогда. Выражать свое мнение на сей счет и давать советы Сольвейг считала неуместным. Особенно при посторонних. Это могло попросту оскорбить, не говоря о том, что наверняка не возымело бы пользы. Настаивать на постельном режиме пристало лекарям. Но не слишком-то он их слушался. Рейнеке имел все основания поступать по-своему даже сейчас.
Сорняки, всходящие из пустых зерен… Сольвейг не блистала особыми познаниями в агрономии, но была уверена:  в унавоженной заговорами земельке придется повозиться. И хорошо, если не удобрить ее вдобавок и собственной персоной.
– Этот «центр» и сейчас нас контролирует? Просто, в таком случае не стоит обсуждать что-то действительно важное сейчас, так как это несколько нелогично – выдать все кому-то во вне, по крайней мере мне так кажется… Или связь уже разорвана?
Эльфийка нервничала. Магичка ее понимала. За все время, которое Сольвейг находилась под заклятьем, связывающим ее с убийцей, она не могла позволить себе ни единой лишней мысли. Это было сложно. Это едва не сводило с ума, учитывая необходимость действовать точно и без промедления.
- Связь разорвана. – лицо убийцы, искаженное ненавистью, до сих пор стояло перед глазами Сольвейг, стоило их закрыть. – «Центром» был сам убийца, который мертв сейчас. На организацию покушения потрачено много людей, сил и денег. Уверена, убийца был всего лишь исполнителем - идеальным для этой роли. Фанатик, ненавидящий ариев… Он принял смерть от своих рук. Крохотная склянка с ядом была у него во рту все время. Он раскусил ее в момент выстрела в Императора, чтобы унести тайну заговора в могилу. 
Сольвейг обратилась к эльфийке.
-Улльрике, у вас же есть специалисты по зельям? Тот яд был редким и очень сильным, он убил его за считанные мгновенья. Такое не купишь в лавке зубодера или аптекаря. Если вы определите, что это было за зелье, возможно, нам удастся понять, где убийца его достал.

Отредактировано Сольвейг Рейн (2012-10-11 17:26:00)

"Башня Смерти", кабинет Императора
С трудом сдержавшись, чтобы не вскочить и не запустить чем-нибудь в Императора с его "родинкой на жопе проститутки", арий еще сильнее стиснул зубы, проглатывая и упоминание карлика, и папашиных портков и плана... да, кретинского, но зачем же ворошить? В конце концов, именно он спас принцессу от смерти, пусть и не преднамеренно!
  - Ваше Величество, вы говорите о моем отце! Безусловно, он человек расчетливый... но оставлять насиженное место, разжигать войну... - открыв рот, чтобы продолжить, Раймунд с тихим клацаньем закрыл его обратно. Что толку? Ведь Император знает все гораздо лучше него. Зачем тогда спрашивать? И без них обойдутся, с такой-то осведомленностью. Есть же разведка, там побольше него знают.   Видит Создатель, с нашим нынешним "сувернитетом" отцу и впрямь нечего терять. - молча выслушав предложение Констанции, целитель пожал плечами, с благодарностью взглянул на принцессу. Приятно, что хоть кто-то еще не поставил на фон Эрендах крест. Поговорить бы с ней, выяснить наконец... Выяснить что? На что ты надеешься, дурень?
Выпытывать у собственного отца сведения? Вряд ли ему хоть кто-то станет настолько доверять. Тут и слово сказать зазорно, а что уж говорить об отдельной "миссии"! Но повидаться с отцом хотелось. В глаза посмотреть и все в этом роде... Да и просто увидеть родного человека, а то ведь и Торвальд ретировался. Наверняка взял с собой только пару человек из своих. Жаль, не успели поговорить толком обо всем этом. А теперь... - кольнуло беспокойство за брата.
- Да, покинул. Накануне ему пришло письмо, просьба явиться на какой-то прием. Наверняка они тоже рассчитывают что-то узнать. Но, уверен, тщетно.
Скрипнула дверь - в кабинете появилось новое лицо. Королева Летиция. Раймунд торопливо поклонился. Ее появление несколько удивило  - зачем Император собирает всю свою семью? Лестно, конечно, что ему приходится присутствовать на таком личном совете, но все-же. На ответы рассчитывать не приходилось, зато к двум неодобрительным взглядам прибавился еще один.

Отредактировано Раймунд фон Эренд (2012-10-12 21:39:26)

Разведка, кабинет Рейнеке

Политика - дело тонкое. Гадкое. Гнилое.
Чем сейчас занимались находящиеся в этом кабинете? Копались в гнилье.
Быть может, сама судьба уготовила для Айкена фон Невана иную судьбу, лишив его титула при рождении и не дав стать полноправным бароном и властелином собственных земель? Пожалуй, ответа не знает никто. И не узнает.
"Яды, Вушвич... Кто такой Вушвич?"
Рейнеке был прав. Как и всегда.
Вопросов было гораздо больше, чем ответов на них. Вопросов, которые можно было задать вслух - ещё меньше.
- Не следует ли ожидать новых нападений? На императора... на императрицу. Ведь вряд ли начатое дело, почти доведённое до конца бросят вот так просто, отказавшись в самый последний момент?
"Их охраняют. Их тщательно охраняют. Гораздо лучше, чем охраняли раньше."
Вопрос "кто хранит жизнь императора, если верный Лис лежит без сил" - как то заставлял поежиться.

Кабинет Рейнеке

Жестокость рождается там, где доброта перестает находить отклик. Легко быть милосердным, чутким и всепрощающим; чертовски сложно не находить прощения самому себе. Прощения Асвальд Рейнеке не искал. Потому что не чувствовал за собой вины, потому что понимал – подобные Асвальду Рейнеке не находят прощения. Потому что не ищут и потому что слишком хорошо знают, где его, прощение, искать. 
В анналах истории. Для человека рядового - все равно, что в заднице.
- Обо всем по порядку, - продолжил Рейнеке. – Эбельт, Айкен, начнем с вас. Больше тебе, Эбельт, не придется играть в паскуду-дипломата. Достаточно сыграть в паскуду. Я укажу на людей – свяжешься с ними. Играть в оборотня нужды не возникнет. Надеюсь. Представишься тем, кто ты есть. Или не тем – на твой вкус, по собственной предилекции. Возьмешь с собой Айкена. Несмотря на сомнительную профессиональную принадлежность, милсударь бард обладает свойственным всем представителям сомнительных профессий талантом располагать к себе представителей любых сословий, что уникально - полу не только женского. Ненадолго, правда, но все же. Чего я от вас хочу? Да ничего не хочу. Ожидаю и советую. Присматриваться, прислушиваться, принюхиваться – понадобиться, пробовать на вкус. Наши новоявленные друзья, назовем их без претензии «враги народа» вербуют людей – классический сценарий. А вот неклассическое: вербуют без моего, так сказать, благословения и отчислений в государственную казну. Стало быть, что? Правильно. Предательство. Несанкционированная растрата материальных ценностей, усугубленная плохим знанием местных, ревалонских, обычаев, включая культурное наследие и поведенческие нормы, каковые обязывают всякого вербователя вербовать исключительно с моего одобрения, так сказать, с оглядкой на будущность. У нас, господа, под боком – в прекрасной, цветущей Аверне, завелись наглейшие – не побоюсь – курвы, притом курвы, не совсем понимающие, что такое «чужая территория», а также к каким последствиям приводит желание обмочить куст без того, так сказать, благоухающий. Скажу прямо, наши новоявленные друзьям, назовем их без претензии «враги народа» вознамерились меня уничтожить. Уничтожить меня – уничтожить Империю. Всех вас. Нет, я не льщу себе. Констатирую общедоступное. Что самое забавное, - усмехнулся Рейнеке, - сдается мне, некоторых из них прямо здесь прямо сейчас я готов назвать поименно. Не буду. У этих стен нет ушей, зато есть у присутствующих. Не то чтобы я вам не доверял, но и не то чтобы решил кому-то из вас довериться. Сольвейг права, на данный момент угрозы для жизни Императора, Императрицы, принцессы Констанции нет. Данный момент – срок очень короткий. Скоро наши друзья оклемаются, поднимут головы и тогда… будет плохо. Очень страшно и страшно непредсказуемо. Действовать будем превентивно. Эбельт, Айкен, я не требую от вас поиска информации, я требую от вас констатации - докладывать мне обо всем увиденном, обо всем услышанном там и от тех, куда и к кому вы отправитесь. Вот и все. Избавляю от необходимости строить выводы.
Сольвейг… не знаю, что с тобой делать. Скажи мне, Сольвейг, какая от тебя может быть польза? Слушаю.
Улльрике, ты останешься со мной. Где именно – уточню позже, распишу инструкции.
Яд… - Рейнеке поморщился. – Несомненно был ревалонским, от местных производителей. Как и вся эта смешная история с нападением на кортеж принцессы Констанции.
Знаете, в чем проблема всякого мало-мальски развитого общества? Общество большое, власть одна. На всех не делится. И самое смехотворное: более других о власти мечтают те, кто менее всего к власти приспособлены – крестьяне, нищие, архонты, побочные ветви царственного, так сказать, дерева. Те самые сорняки. Что есть сорняк? Сорняк – это побег вырождения. Вырождение надобно - прошу простить за грубый каламбур, не нашел забавнее - выкорчевывать.
Жестокость – удел людей добродетели. Только по-настоящему добрые люди способны причинить боль по-настоящему. Потому что по-настоящему добрым людям есть с чем сравнивать боль, настоящую. Нет ничего больнее, подумал Рейнеке, добродетели, на которую плюнули.
Глупо плюнули. Преждевременно. Что не делается, все к лучшему. Хватило бы на услуги компетентного садовника.