Ангелы не пришли…
Должны были – Конец Света наступает не каждый день! - но почему-то не спешили.
Он ждал долго. Целую вечность. Сидел на полу напротив кровати, прислонившись спиной к стене и обнимая двустволку, следил за солнечными пятнами, падающими сквозь заколоченные окна.  Спал здесь же, если можно считать сном те краткие периоды, когда разум самовольно отключался, игнорируя любые попытки продолжать бодрствование. Раз в день совершалась пробежка на кухню к холодильнику за парой бутербродов и обратно. Быстро, чтобы не прозевать. Но ничего не менялось. Ничего абсолютно.

Стрелять научил дед, всю жизнь слывший заядлым охотником. После его смерти охотничье ружье и патроны   с дробью хранились на чердаке, никому не нужные и позабытые – отец охотой не увлекался, мало того, как ярый пацифист, наивно полагал, что в его семье за оружие уже не возьмется никто. Шон с предками не спорил (знал, что без толку), просто делал по-своему: брал ружье тайком на вылазки за город, стрелял по банкам, иногда даже подумывал на настоящую охоту сходить, а то все тир да банки – не серьезно.
Не получилось, не успел. Или получилось, но не так, как мечталось – первыми двумя выстрелами он уложил на месте отца и мать, когда они, разорвав Дениэл, с отсутствующим взглядом пытались подняться по лестнице на второй этаж.
Когда родители успели заразиться, Шон не знал (никто об этом ранее не распространялся), из комнаты он выскочил, только когда услышал визг шестилетней сестры, но на первый этаж так и не спустился, вернулся к себе, чтобы достать из-под кровати припрятанное ружье.  Он не орал, не впадал в истерику – просто выстрелил. Два раза. В голову, как и положено...

Иногда с улицы доносились шаги, крики, урчание, редкий шум мотора, проезжавших мимо машин. Однажды кто-то попытался проникнуть в дом. Он выстрелил несколько раз из заколоченного окна, пристроив ружье между досок, и люди ушли. Испугались.

На ступеньках лестницы Хант просидел, пока не стало смеркаться. Боялся спуститься: вдруг оживут? Не ожили.  Он заколотил входные двери, топором разворотив на доски кухонный стол (окна были заколочены еще раньше). Аккуратно перенес трупы на спальню на втором этаже и уложил на кровать. Всех троих. Лицо матери прикрыл длинными крашеными в гранатовый оттенок (или как она его называла?) локонами, отца оставил так: развороченную половину лица прикрыть было нечем – слишком короткая стрижка. С Денни провозился дольше, собирая из кусочков, как пазл, но в итоге она хоть выглядеть стала не так отвратительно. Хант  остался доволен.
Затем спустился вниз и тщательно вымыл пол. Кровь в своем доме он видеть не хотел. Ничью. Особенно Их. Быстро сбегал в душ, и, вернувшись обратно, заботливо укрыл всех одеялом. Разве не ангелы забирают души на небеса? Ему казалось, что именно они. Значит, придут.

Ангелы не пришли, пришли крысы.
В очередной раз, вернувшись в кухни, он заметил этих маленьких серых тварек, шустро снующих по кровати.
Крысы были сигналом. Мир разлагался. В мире не было правды и красоты – одна гниль, и пока она тащит в болото все живое, ангелы не придут. Не придут, сколько не жди. Крысы знали этот секрет, поэтому не боялись, не убегали, хотели сообщить его другим. Они не могли говорить, но Хант видел в их круглых умных глазках-бусинах, что они ЗНАЮТ. Крысы умеют выживать, и еще когда-нибудь заберут эту землю себе.

Он ушел, оставив дом Им.
Повозившись, заткнул топор за ремень джинсов, одел куртку, перекинул через плечо ружье. Патроны, кухонные ножи, спички, аптечку (даже не смотрел содержимое) высыпал в сумку. Туда же пластиковую бутылку с водой и оставшуюся до сих пор неприкосновенной банку тушенки.
Заперев дверь, положил ключи под коврик. Вдруг кому-то понадобится? Хант знал, что сам сюда уже не вернется.
Старенький форд угнали еще при жизни родителей, поэтому отправился пешком – задворками, переулками, чтобы на глаза никому в городе не попадаться. У деда был охотничий дом в лесу, туда и пошел. Главное сейчас немного переждать, а там посмотрим. Случайно встреченные прохожие внимания на него обращали мало: машины нет, бензина нет, жратвы нет – кому он нужен? Даже мертвые на пути не попались.  Ему было наплевать на такое пренебрежение. Он нес возмездие… во имя крыс. Почему бы и нет?
Вертолет, внезапно вынырнувший из-за верхушек деревьев, оказался полной неожиданностью. Не верилось, что что-то еще может летать!
Оставшуюся часть пути Хант пялился на небо, гадая, глюки это были или нет, пока из-за поворота прямо на него не вылетел BMW. На полном ходу. Чуть-чуть не зацепил, едва удалось отпрыгнуть в сторону.

Отредактировано Шон Хант (2013-02-16 12:00:19)

Стреляй, парень, стреляй!
Побольше проклятого свинца и стали в эти мертвые головы!
Они не должны больше подниматься, они должны заснуть!
Стреляй!
Стрелять Йоханн умел лучше всего в своей жизни. Снайпер был из него куда лучше, чем отец и муж, солдат - лучше, чем брат и сын.
Пли!
А патронов осталось мало. Обойма в пистолет-пулемете, чуть меньше в снайперской винтовке. Оставалась одна надежда - когда в пистолете у пояса останется всего один патрон - оружие не заклинит.
Женщина умела управлять самолетом. Писатель знал, как избавиться от тварей. У собаки были собачьи глаза - этого было достаточно.
Зачем они взяли с собой мальчишку и бомжа - вопрос не из легких.
Но даже последние были людьми. Пока всё еще живыми.
- Йоханн.
Фамилии и звания сейчас явно были не в чести. Если на Земле все еще сохранилось это понятие.
"Машина?"
Машина - это здорово. Мечта любого мальчишки, сладкая греза любой девчонки.
Так было раньше. А сейчас машина, ревущая своим мотором и рыскающая фарами по всем кустам - это прямой путь к встрече с мертвецами.
"Если там еще один мальчишка - я прострелю ему голову".
- Может, мимо проедет?

Машина крутилась волчком на подмерзшей дороге, пока не замерла, затормозив об ограждение. Хант, даже подумать ни о чем не успел, слишком быстро и внезапно все произошло. Бог с ним, с вертолетом, надо было меньше в облаках витать! В следующий раз дохляки сожрут, а он настолько отключится от реальности, что и не заметит.
Шон покосился на обочину: крысы сидели на ограждении компанией в пять штук и гаденько подхихикивали. До этого он и не знал, что крысы умеют смеяться. Он вообще многого не знал.
К машине Хант не спешил, предпочитая держаться на расстоянии. Вдруг внутри зомбяк? Если крысы умеют смеяться, почему бы трупам не водить тачки? Хотя, нет, бред… Но он все равно не спешил. 
Дверь БМВ открылась, выпуская… бабу. Больную на голову. Кошкой с воплями кинулась на Ханта. Такая и в горло вцепится – по фигу. Зато она уж точно живая! Трупы не орут про сволочей и придурков, насколько Хант успел заметить. Они вообще не орут, скорее, мычат или подвывают, на худой конец рычат, и не грозятся убить, просто с ходу жрут все, что еще подает признаки жизни.
- Стой! – успел крикнуть Хант девушке, а дальше пришлось ловить.
И чертов гололед! Почему приморозить должно было именно сейчас?
Поймать поймал – в крепкие мужские объятия. Как же иначе? Только упусти, морду, как пить дать, расцарапает, и ладно еще, если на этом успокоится. Но на ногах не удержался, навернулся на спину, увлекая девушку за собой. И еще ружье, чтоб его!
- Мать твою… ! Дура бешеная! – спиной на дробовик, головой об дорогу – это чудесно! - Истеричка! - он столкнул девушку сторону. Топор под курткой – только еще не хватало, кому-нибудь из них на него напороться. – Сама чуть не протаранила! На дорогу надо смотреть!

Отредактировано Шон Хант (2013-02-16 12:11:19)

У дома-в-лесу

Месяц назад он свято верил, что мир если не принадлежит ему, то скоро будет.
Простейшая вроде вещь - ручка. Но иногда может сработать даже она. Даже с дурацким слоганом "настоящая. Механическая." Дурная шутка о ещё одном прошлом.
Давным-давно он поставил на это всё. "Всё" выражалось в кредите, взятом в залог дома. Во времени, что куда-то ушло. В личной жизни, что он вообще неудачно просрал. Всё это Сэм потерял, но "пэнам" вскоре как-то удалось подняться.
Пара лет - и дело встало на ноги. Окончательно утянув жизнь в безумный калейдоскоп дел.

До этого рождества.
Теперь его да и, чего уж там, весь мир полетел к чертям. В роли последних были крайне весёлые покойнички. Весёлые уже тем, что радостно выкапывались из могилок, восставали из мёртвых, заражали население... В общем, хорошо праздновали.

Они с Уиллом были у него в то рождество. Или это был новый год? Не важно. Главное: что-то праздничное.
Заправский алкоголик и абсолютный трезвенник. Компания ужасная, но им было что вспомнить и совершенно не было дела до содержимого чашки соседа. А в тысячный раз пересказать свои детские и не только приключения можно.
А потом можно увидеть очень интересную картину. Которая  с "бля, они его жрут!" переходит на "твою мать. Они идут сюда".
Если кто-то вторгается в дом американца, тот вправе его пристрелить.
Увы, это была не Америка.
К счастью, Сэму было на это начхать.
К ещё большему счастью, Уилловское "Драпаем!" спасло "бравого героя" от несравненной глупости.
Чудом попасть в гараж. Завести машину. И сбежать, оставив дом на откуп этому ожившему ужасу.
Без всяких там полезных штук.
Если бы они сдохли в ту ночь, то, наверное, получили бы постапокалептическую премию Дарвина.

Но, по сути, и так  их жизнь была закончена?
А что было дальше? Рутина. Сон по очереди. Готовность в любой момент смыться откуда угодно. 
Добыча еды (в магазинах, в супермаркетах, да хоть в уже заброшенных (например, открытых нараспашку) домах), вещей, машин.
Ни одного знакомого лица.
Никого, готового к совместным действиям.
Безумие.

С каждым днём добыча становилась всё сложнее. "Оживлённее".
Держаться за город до последнего.
Пытаться выжить под ним.
И каждый день как раньше на деловые выезды...

Закончились не то силы держаться, не то просто надоели эти партизанские игры. Они не герои, у них не было в родственниках Шварцнегеров.
К черту. Рядом был охотничий домик Шона. В багажнике же уместились какие-то крупы и подобный ещё не испортившийся паёк. Спиртное Уиллу, растворимый кофе (жалкая пародия и как же тяжело в мире без кофеварки!) Сэму. Верные топор, ломик ружьё... И ящик проклятых ручек!
Лишь бы не встретить там друга уже не живым. Что тогда делать дальше, Сэм представлял мало.

На зов Шон не откликнулся. Поганое подозрение, но...
-Зайдем. Другого пути уже нет.
Пыльный дом, пустой холодильник... В погребе должна быть еда, но Хантов в доме точно давно не бывало. Зато для камина были готовые дрова.
Срать на всё. Наконец-то согреться!!!
_____________
Все события в истории абсолютно идиотические и хреново связаны с реальностью, но... ыыыы.

     Любят люди спорить. Этого не отнять. Пусть вокруг хоть мертвяки ползают, спорить люди будут, всегда найдут, о чём. Они же люди. Джор спорить с сумасшедшим не стал. Сумасшедший и сумасшедший, пусть даже и вооружённый. Бояться он, кажется, разучился вовсе, а простые опасения не помешают идти рядом. Шансу размять ноги северянин был рад, пёс – рад ещё больше. Да и женщина… то есть Сольвейг, вздохнёт с облегчением.
     Норд рванул к лесу, стоило хозяину отпустить его ошейник. Джор не возражал. Будет нужен – позовёт, да и не убежит далеко, зверюга умная. Надевать капюшон он не стал, несмотря на метель.
     Отношения выясняли двое людей примерно одного возраста. С оружием, но пока вроде не стремились его использовать. О чём они спорили, из слов понималось смутно, но кто-то из них был раньше в машине, шум которой Джор и услышал одновременно с тем, как называл имя пса. А может, оба. Сама машина выглядела несколько помято.
     - Целы?- после недолгого колебания северянин подошёл и протянул руки – по руке на каждого – предлагая этим двоим подняться на ноги. За каким чёртом они тут развалились-расселись, он не очень-то понимал. Не из машины же вылетели, далековато.

Лучше б уж он вообще ничего не говорил.
- Маааааааа…. – раздраженно выдохнула Ханна, запрокинув голову. Кажется, до нее только сейчас стало доходить. Тихонечко заныли ноги, ей всегда скручивало мышцы от волнения, порой так сильно, что мочи нет – оторви да выбрось. Девушка потерла бедра и подняла руки к лицу. С силой провела ладонями по щекам. Парень трепался уж очень по-доброму… Что происходит с этим миром? Ага, сейчас, она уже поперлась с этим ненормальным в лес. В том, что незнакомец был пришиблен Богом, она вообще перестала сомневаться – вы же не зовете тех, кто хочет набить вам морду, в свой дом? Ханна подумывала потихоньку ретироваться к машине, мало ли что у психа на уме? Встал тут специально, ловит машины, зазывает людей в домик и жрет. «Фу!» - от таких мыслей ей приплохело еще больше. Хотела было отползать и даже двинулась задом по дороге, как тут за спиной кто-то сказал: «Заткнулись оба».
В том, что у новоприбывшего было оружие, сомневаться не приходилось. Ханна нервно сглотнула и медленно обернулась. Мужик с автоматом и еще один, оба помятые, всклокоченные. «Все. Это все» - ее затошнило от страха, внутренности прижались к позвоночнику. Ее псих (да, этот мгновенно стал казаться менее опасным и даже родным, странно людей сплочает направленное на них дуло) встал на ноги. Девушка замерла, недоверчиво смотря в глаза подошедшему. Раньше ей никогда не было так страшно. Ханна была, в общем-то положительным ребенком, ну да, травку покуривала с друзьями, ну… ну и ничего больше! И курила только два раза по пьянке. Блевать на улице – самый страшный ее проступок. Про то, что она собственноручно уложила обоих своих родителей, никто бы и не подумал. «А там еще осталась кровь», - вспомнила она с ужасом про штангу, приютившуюся на пассажирском сиденье. Нет, умирать было страшно. Она оперлась на протянутую руку и мгновенно вскочила на ноги, тут же отпустила заскорузлые пальцы и ни с того ни с сего ухватилась за рукав куртки своего психа. Умирать легче. Желудок жалобно заворочался. Наверное, у нее потекли слезы – что-то щекотало кожу, может, таял налипший на ресницы снег? Мелко дрожал подбородок. Холодно было голой руке и подмерзающим в кедах мизинцам.

На краткое мгновение наступила тишина, нарушаемая только шумным дыханием собаки. Наверняка устало свесивший язык, с которого капала слюна. На колени ее хозяина, на оружие на полу, на вещи… Компания, черт ее дери.
Компания начала потихоньку представляться. Темноволосого звали Джор.  Своего питомца он тоже представил. Пес откликается на свое имя? Не важно.  Спасибо, что хоть вел себя смирно во время полета. Норд. Сольвейг помнила одного Норда. Дружелюбный эрдельтерьер, живший у ее пожилой соседки. Мягкий и пушистый, как овца. По забывчивости нередко забредал на лужайку Сольвейг и ложился у порога. Не понимал, почему его каждый раз оттуда прогоняют.
Слишком старый,  слишком спокойный и доверчивый, чтобы быть сейчас живым. Ему не шла его северная кличка. Но это тоже уже не важно.
Вторым представился рыжий солдат. Йоханн. Сольвейг рассмотрела его лучше. Сильный, рослый, полезный. Очень полезный: профессионал. Интересная вещь –человеческое тело. Даже будучи очень крепким и тренированным, оно не может защитить самое ценное в самом себе. Разум. Только разум может сам себя спасти. Поэтому Сольвейг знала: не все непобедимые солдаты были непобедимыми. Не все они, пройдя кровавый путь войны, сохраняли разум. Войны не было, но были зомби. Это хуже чем война, но Йоханн, похоже, рассуждал здраво. Хотя, было парадоксальным, что он слушал того, со стеклянным взглядом.
У Сумасшедшего не было имени. Он был Писатель. Возможно, он и был им когда-то, в мирном прошлом. А может, воображал себя таковым. Прямо сейчас. Сольвейг взглянула на Йоханна. Его лицо было спокойным. Стало быть,  и ему Писателем представился. Следовательно, Писателем сумасшедший был уже относительно долго. Подобное постоянство хоть немного, но успокаивало.
Сольвейг тоже услышала шум проехавшей машины. Но делала вид, что не слышит. Ни машины, ни брани, донесшейся  вскоре из снежной завесы. Она не хотела знакомиться с кем бы то ни было еще.  Она хотела просто переждать снежный буран и лететь дальше.  Но у Писателя были другие планы.
- Я пойду. Ты… Джор, пойдешь со мной. Возьми пса. Слышите? Громко. Им бы замолчать.
-Куда?! – Сольвейг замолчала, не закончив фразу.  Видимо, приспичило ему бошки пострелять. Долго ведь терпел? Долго. И ведь не создавал  ей хлопот по дороге? Не создавал. Значит, пусть идет. Вернется – принесет вести. Не вернется –автомат будет жалко. Хоть Сольвейг и не надеялась, что отдав оружие в руки этого типа, она получит его обратно. Ей оставалось только молча всплеснуть руками и сложить их на груди. Незапланированной прогулке Норда радоваться как-то не получалось.
- А куда полетим дальше?- поинтересовался солдат.
Сольвейг не знала, стоит ли раскрывать сейчас свои планы до конца. Поэтому решила упомянуть лишь о первоочередной задаче, от которой зависело ее выживание.  И всех их, получается, тоже.
- На военную базу неподалеку.  В идеале я планировала добраться туда до наступления темноты.  Потому, что с наступлением темноты будет опасно.  – Сольвейг недовольно заерзала. -Когда мы теперь доберемся – не понятно из за этой метели… Этот вертолет –не для долгих перелетов. На базе я планирую пополнить запасы провианта, запастись оружием… А –дальше… До базы пока дожить надо.
Рассказывать о том, что она планирует пересесть со своей «стрекозы» на тяжелый и дальноходный военный вертолет, она пока не стала. Равно как и о том, куда намеревается направляться дальше.

Отредактировано Сольвейг (2013-02-21 18:42:48)

Девчонка повисла на рукаве. Хант не ожидал, но порадовался: одному на тот свет боязно, вдвоем – не так стремно, проще, почти по-домашнему. Хотя, зачем их стрелять? Может и передумают, заберут, что нужно, и свалят. Пусть так. До охотничьего домика не далеко, а там и ружье, и патроны еще есть. И дрова, и камин. И колодец во дворе. И никаких зомби на километры – в лесу им разве что кору, как зайцам, грызть.
Выстрела не последовало. Вместо этого хрустнули ветки, пропуская к дороге Нечто. Мерзкое и голодное. Вечно голодное.
Дошумели. Но кто мог предположить, что в лесу дохляков тоже до фига? Хант не предполагал, наивно считая, что прописка всех трупов должна быть где-то в районе местонахождения жратвы, т.е. в городах или более мелких поселениях, но никак не посреди леса. 
Бежать… Только это и оставалось.
Хант обернулся к машине. Мыши носились по капоту, по крыше, скребли лапками стекла – просились внутрь. Эк их раззадорило! Спасались, серые сволочи. Несколько в открытую дверь проскочили, успели... Нет уж, машину он им не уступит! Пусть на своих четырех бегут.
Автоматная очередь прошила придорожные кусты и тянущуюся к дороге нежить.
И верно, лучше не по живым, лучше по зомбятине! Самое то.
- Попробуй завести! - подтолкнув девчонку к БМВ, Шон скинул с плеча ремень дробовика, беря ружье в руки. Хорошо, что заряженное. Человек с автоматом уже интересовал мало – больше те, что могут сожрать.
Два выстрела один за другим…
Приблизившийся к ограждению дороги мертвец свалился с размозженной башкой. 
Хант, не глядя, расстегнул перекинутую через плечо сумку, наощупь ища патроны, и отступая к машине.

Вначале было Слово. А затем Книга.
"Развезнуться хляби небесные, хлынет наземь огненный дождь, поглотит и пожрет всё человечество, алкая и взывая к отмщению Христа.", - говорила Книга. - "А затем настанет Суд Божий, где предстанут все грешные и земные перед ликом Создателя. Да решится их воля и наступит Царствие Небесное".
Было ли так? Будет ли? Да вряд ли.
Йоханн Кох не верил в священные писания, не доверял ни церкви, ни сектам, не верил ни в Иисуса, ни в Мухамедда. В Будду тоже не верил. В последнее время он верил только ножу у пояса - тот не давал осечек и не сомневался увиденному. Он резал: кромсал и рвал, разрезал и убивал. С ним было куда проще чем с людьми.
- Доживём.
Зачем он пообещал ей? Быть может, им уже больше не взлететь. Быть может, мотор откажет в самый нужный момент. Или на неё, единственного летчика, нападет какая-нибудь тварь. Тогда вертолет в воздух не поднимется. Тогда погибнет их маленький гордый отряд.
Доживет. Именно она. Найдет то, что потеряла, что ищет и уничтожит как можно больше этих тварей.
А может доживет до Небесного Царствия. Хотелось верить. А у Йоханна был нож.
Очередь вспорола воздух. Как-то неожиданно и неосознанно Кох заслонил девчонку собой. Просто так, на всякий случай.
Никто не станет стрелять просто так, без причины. Никто не станет навлекать на себя опасность. Если только опасность уже не нашла тебя самого.
- В кабину!
Иногда с приказами лучше не спорить.
За сколько сможет подняться в воздух вертолет? В такую погоду - предсказать не получится. Йоханн не предсказывал.
Автомат у плеча подсказывал - если придется остаться, чтобы выжили другие - снайпер останется.
Даже ради того, чтобы умереть быстрее.

     На вопрос спорщики не ответили, но раз на ноги поднялись резво, значит, ничего не сломали. И хорошо, сломаешь ногу – не сможешь бежать, а не сможешь бежать – сожрут. Но порадоваться за этих двоих не получалось. Разные у них дороги. В вертолёт и так набились в два слоя, да и машина у них есть, если повезёт - смоются. Только с земли-то не сбежишь и мотор на полном ходу не заглушишь…
     Из леса выскочил Норд. Не лаял, не выл, зато шерсть встала дыбом, а глаза вытаращились. Очень знакомые признаки приближающихся зомби. Джор псу доверял.
     - Надо уходить!
     Он был не уверен, что его услышали, но это не страшно: почти в тот же миг все и сами увидели мёртвых. На сей раз дожидаться, когда зомби подберутся достаточно близко для удара ножом, северянин не стал, хотя и достал его на бегу. Одного особенно резвого пырнул сам, Норд цапнул за ногу другого. Писатель, должно быть, не отставал. В отношении мертвяков он мыслил как раз очень разумно при всей своей сумасшедшести.

Отредактировано Джор (2013-12-26 14:49:08)