Где-то в Танаисе
Все когда-нибудь заканчивается: жизнь конечна, любовь не вечна, а ожидание – тем более. Красавчик Эйт не верил в любовь, не ценил жизнь и умел ждать. С пользой для себя и с удовольствием. Поэтому, когда он вторично появился в комнате с каморкой, вид у него был самый развязный, походка танцующая, а глаза – с острым блеском эльфа, успевшего хорошо принять на грудь нечто, измеряющегося не в градусах алкоголя, а в иных категориях. Проще говоря, Эйт был под кайфом – состояние для него привычное. Мерзко улыбаясь, он распахнул дверь каморки и сделал широкий жест рукой для пленника, предлагая выйти.
- Прошу на сцену жизни. Занавес в сторону, аплодисменты. Я вас не сильно утомил, нет? Ха-ха! Простите, я сам ждал билета.
Покачиваясь, эльф подошел к шкафчику и открыл его слегка загнутым носком харматанских сапог. Из недр резной покоцанной мебели посыпался целый водопад различных предметов: серебряная посуда, детали брони, ткани и оружие. Выбрав два длинных кинжала прекрасной работы, Эйт засунул их за пояс крест-накрест. Затем, схватив серебряное блюдо, с грохотом запустил его в закрытую дверь с хриплым визгом:
- Вы заснули? Портшез к выходу. Шесть человек – со мной.
Подойдя к пленнику сзади, работорговец привычным движением распутал веревки, и тут же, завернув юноше руки вперед, снова связал, но чуть по-другому. Трогательная забота о товаре. Физические повреждения не добавляют стоимости.
- Сколько лет? А, неважно, сам вижу. Грамотный? Что умеешь, кроме того, что глазами хлопать? Языки? Ревалонский, эльфийское наречие, дварфское, харматанское? Ха-ха, последнему научишься.
С этими словами юношу уже вели по узким коридорам, направляя худой жилистой рукой с необыкновенно цепкими сильными пальцами. В сопровождении охраны устрашающего и отталкивающего вида. Без лишних разговоров пленник был затолкан в темноту портшеза и доставлен на пристань.
«Прекрасная сирена»
Эйт был неспокоен. Собственно, как и обычно, но сейчас его напрягала предстоящая встреча. Нехорошо они расстались с дварфом, очень нехорошо. Гарт умен и непредсказуем, и по его роже не хрена не прочитать, что эта скотина намерена делать. «Кроме того, что дварф – и есть скотина». Красавчик, по обыкновению, улыбнулся своим мыслям, но улыбка вышла кривой. Не на своей территории. Страшно, но – необходимо. Бизнес, чтоб его.
А солнце светило, вода плескалась, покачивая корабль. Портшез с пленником поставили в тени правого борта. Эйт медлил. Тихо, неспроста это.
