- Подарить все, что имеешь? За такие слова нужно отвечать. И не отступать, если они сказаны. Что у тебя есть, принц? Рабы, слуги, воины и богатства твоей страны? И этого просила твоя женщина? Я не верю. Скорее всего, ей нужно было нечто гораздо большее.
Моран слегка отстранилась, на Шатхи дохнуло прохладой.
- Осторожнее, принц, моя кровь холодна, как вершины Эймарских гор.
В голосе промелькнула тень иронии и пропала, архонт продолжала:
- Настолько большее, чего ты не готов дать. То, что изменило бы Харматан навсегда, то, что изменило бы ход истории, сделав тебя либо великим, либо – ничтожнейшим из смертных. Второе – в том случае, если бы ты не выдержал ноши. Спроси сам себя, Шатхи: способен ли ты пойти против установленного порядка вещей? Ради какой цели?
Архонт ответа не требовала, Моран не дано было предвидеть будущее. По сути – она тоже не большее, чем игрушка в руках Провидения. Опасная, жестокая, но игрушка.
- В крови твоей женщины - дар и проклятие; она – пробужденная, принц, она – архонт. Как и я. Только она – жива, а я – бессмертна. И она достаточно сильна, чтобы…
Решив, что сказала достаточно, Моран замолчала. Она открыла тайну, рассказала о возможных последствиях, чего более? Эта ночь была странной. Эта ночь была долгой, эта ночь вообще была - давно высшего архонта не интересовали такие безделицы, как путешествие светил на небе и общество смертных. И Моран вздохнула - по привычке. Архонт была почти материальной, такой, какой себя помнила. Навсегда такой.
- Оставь эту женщину, вампир, ее дни сочтены. Общение со мной вредно для здоровья. Тебе помогает твоя сущность, человеку – медальон на шее, этой несчастной – ничего. В этой комнате ты не сделаешь того, что может уронить тень на ее хозяина. Я не интересуюсь политикой, но соблюдаю равновесие. Возьми в руки алмаз, как я и просила. Довольно оскорблений, мне надоело их слушать.
Алмаз, словно приготовившись к чему-то, снова начал светиться.
- Шатхи, тебе придется присоединиться к вампиру, как бы это ни было неприятно вам обоим. Держите крепко, иначе – вас обоих разнесет на части так, что потом ни один алхимик не разберет: где - кто, так и похоронят вместе.
В комнате повисла холодная тишина. Моран ждала.

С некоторой грустью созерцая наложницу (какая красота пропадает!), Абигайль таки оставила ту в покое, решив, что даже если девочка и не умрет сейчас, то с ней это сделать её недолгие годы жизни. Уж слишком мало люди пребывали на этом свете.
Молча женщина подошла к алмазу, недоверчиво глядя на то, как он стал светиться.
"Держитесь крепче!" - мысленно передразнила Моран вамирица и вцепилась в камень, уж крепко она могла ухватиться, благо силы были.
И до сих пор собственное решение казалось Керне сомнительным. Она не знала, что её ждет, а уж что будет с ней после этой истории... Нет, лучше не думать об этом сейчас. Конечно, не хотелось бы умереть столь молодой (несмотря на свой возраст, вампирица не считала себя старой, более того, чувствовала, что рассвет её сил даже не наступил), но жить без этого приятного чувства опасности, без адреналина в крови... Да что это за жизнь?! Для Абигайль не было ничего хуже спокойствия и однообразия, лишь её работа привносила в жизнь хоть какое-то разнообразие.
- Хоть бы сказали, куда засылают, - тихо выдохнула Керне, стараясь сохранить на лице маску спокойствия.

Абигайль могла поклясться, что почувствовала холодное прикосновение Моран, хотя... Это могло быть лишь воображение вампирицы. Тем не менее сия процедура без особых жертв не прошла.
Зашипев, вампирица напряглась, схватив алмаз ещё крепче, и если бы это было возможно, то она бы уже сломала каменяку.
Глядеть на то, как чернеет, обугливается собственная рука, как белая кожа меняет свой цвет, уродуется... Это было не страшно, страшнее было всё это ощущать. Тем не менее, принцу, кажется, приходилось не легче. Абигайль не знала, что с ним, но вид у него был... Такой смеси боли и безнадежности она не видела ни на одном человеческом лице. Разве что страдания всех несчастных мира сего собрались в одном человеке. Уж лучше было бы ощущать физическую нежели душевную боль.
Когда же всё закончилось, Абигаль расстроенно взглянула на то, во что превратилась её рука. Ею было больно даже двигать, но ничего, всё зарастет. Стараясь не слушать, о чем там говорят принц с архонтом, вампирица вновь глянула на балкон, сейчас она бы не стала с него прыгать, она бы просто не смогла одной рукой уцепиться за дерево, а просить принца отпустить... Она невзлюбили друг друга с первого взгляда, ничего не поделаешь.
Когда же Моран исчезла, Керне с облегчением вздохнула и радостно произнесла:
- Теперь можно расходиться по домам, - её мягкая улыбка была обращена самой себе, этому заносчивому мальчишке она бы никогда не улыбнулась.