Юрек держал. Сам, что лекарка делала, не смотрел. Пусть  не боялся крови, и желудок слабым не был, а все равно противно, когда по живому человеку ножом режут. Необходимо, жизненно важно - да, но на душе мерзко, не отнимешь.
Вацлав стонал, бормотал что-то свое – про гвардию, императрицу, зверей – так и не уснул. То в бой рвался, то, внезапно присмирев, затихал, успокаивался. Вырваться не мог – держал Юрек крепко. Пусть хоть что Вацлав делает, только бы рукой не дергал, девчонке не мешал. Единственное у него сейчас спасение – вот эта зеленоглазая, другого не будет.
Факел медленно догорал. Элька держалась, в обморок не падала (уже молодец!): статуей застыла на месте – на работу Селесте не смотрела.
Оборотень ходил кругами, помогал по-своему, по-волчьи: на ногах у гвардейца полежал – вроде как подержал, чтобы не брыкался, - вокруг обошел, лицо Вацлаву понюхал – проверил все ли в порядке. Переживала животина. Юрек видел, даже позабыть успел, что животина совсем не простая и сожрать может на раз-два, если вдруг приспичит.
И как часто оборотню требуется пожрать?
- Юрек, оттащи его  чуть подальше, чтоб не измарал повязку, а лучше на другой бок переверни, - Селесте отвлекла от ненужных размышлений.
Он так и сделал – отодвинул раненого от окровавленных тряпок. Теперь все от бога зависит, не от людей – они свой долг выполнили. Вернувшись к Селесте, присел рядом.
А девчонку чуть ли не трясет… Сама переволновалась.
Юрек поднял с пола нож. Хороший, острый. Резал неплохо.
- Селесте, ты бы нам рассказала про эти подземелья… А то заберут тебя скоро отсюда, так мы ничего нового и не узнаем. Не останется времени поговорить…
Или поговорим по-другому…

Отредактировано Юрек (2013-02-12 16:39:40)

Хорошо, что во время  отрезания руки,  Селесте не смотрела на Вацлава, потому как ей труднее было бы сосредоточиться, видя муки больного. Но все закончилось, если говорить о лечении. Когда Юрек  отодвинул чуток вояку, а знахарка отдышалась, вытирая руки о тряпку, которые все были в крови, то она поднялась, развязала плащ и, подойдя к Вацлаву, накрыла его. Может не сильно согреет, но все же. Ему б на кровать, поспать, да поесть хорошо потом. А ведь они здесь пленники в любой момент придут и уведут невесть с какой целью. И все же укрыла, даже края немного подоткнула. Приложила руку ко лбу
- Держись, вояка, - улыбнулась ему ободряюще, хотя и понимала, что вряд ли вояка сейчас вообще воспринимает окружающий мир адекватно полностью.
- Да что вам рассказать-то? Сама мало чего знаю. Я ж служанка, а не из господ, - при словах возвела глаза к потолку, а потом посмотрела на Юрека, что держал окровавленный нож. Только не испугалась, точнее даже просто не подумала, что Юрек им ей может угрожать. Все-таки верит еще людям, а эти вроде бы  неплохие были, но видать невезучие, раз сюда угодили.
- Сюда через портал попала, пыталась пойти прогуляться вначале, но дальше выходов не пускали. Хотя то, что видела сквозь проходы, то точно не Харматан, а где точнее и что за место это не ведаю, - пожала плечами. Подошла к сумке, замешкалась, потом подняла голову и посмотрела на девицу, на вояку, на волка и на Юрека. Видно было по глазам, что колеблется.
- А ты серьезно говорил про побег, - тихо сказала совсем тихо, чтоб, если кто за дверью подслушивал, не услышал,  замялась и таки вымолвила потом, - что с собою можете взять? - Посмотрела на сумку и громче добавила, - Нужна еще кому помощь, пока факел совсем не догорел?

Время утекало. Время издевалось, не оставляя шанса все продумать и взвесить.
Не Харматан. Тогда что? Ему не показалось, что девчонка врала. Впрочем, что Харматан, что нет – разницы для Юрека не было: главное, выбраться, а там, там, на месте всегда можно определиться.  Намного интереснее и важнее то, что Селесте знает, где отсюда выход. Единственная из всех здесь знает… И бежать хочет? А вот в это Юрек не верил. Хотел, да не мог. Поневоле мысли переключались на Романа де Эскаду: что если специально подослал, чтобы в доверие втереться, чужие разговоры послушать? Или сама с перепуга чушь несет, на нож в его руках глядя? С виду одуванчик, а завести может куда угодно!
- Серьезно ли я про побег? – Юрек усмехнулся. – Не знаю… Куда мы с ним? – он обернулся к Вацлаву. Гвардеец не двигался, глаза закрыл.
Не помер ведь?  Нет, дышит. Мать его! Пугает зараза. Не зря же столько времени сейчас возились!
В дверь ударили. Охранник вспомнил о своих обязанностях, решил проверить. Язык заплетался, видимо, поднабраться парень тоже уже успел – времени даром не терял.
Факел догорал.
Юрек быстро поднялся на ноги.
Охранник пьян. Охранник один. Девка знает выход. Хочет сбежать? Допустим, хочет. Мать твою, Лец! Как же тебя, сволочь, тащить?! А ведь другого шанса может и не быть…
- Сбежать, значит, хочешь? – Юрек глянул на Селесте. – Побежим! – говорил шепотом, чтобы за дверью не расслышали. – Зови сюда охранника… Скажи, помер мужик, не спасла. И не выходи, пусть сам заходит.
Равиц убрал нож за спину, отошел к другой стене, ближе к выходу.
Вот и проверим сейчас, хочет ли лекарка бежать.

     Эбельт встал с другой стороны от двери, но достаточно далеко, чтобы охранник не прибил его, когда её откроет, и даже не загородил обзор. На всякий случай, хотя учитывая, сколько этот бугай - вроде бы Мукиш - выпил, Юрек запросто справится с ним один. Слова Селесте Эбельт слышал, но возразить не мог, получилось бы всё то же фырчание-ворчание, да и времени не было. Винить её не в чем: само сочетание «разумный зверь» кажется нелепым, и у неё здесь были дела куда важнее, чем волков рассматривать, она жизнь Вацлаву спасала. Хотелось верить, что и спасла… Но насчёт запирания себя, пусть и не пытаясь объяснить, что он вполне себе человек и выдавать никого не хочет, Эбельт был с ней не согласен. Даже если не считать тот довод, что он тоже хотел бы выбраться отсюда. Выход-то лекарка знает, волчий нос, может, и без надобности. Но если Юреку придётся нести Вацлава – а больше некому – как они будут отбиваться от тех, кого встретят по пути, а кого-нибудь да встретят? Элька, конечно, девка боевая, а у Селесте ножик был, и у охранника, может, что-нибудь стащат, но если вспомнить, сколько народу сбежалось ловить их в прошлую попытку побега, охраны тут могут быть целые толпы. Эбельт, разумеется, не считал себя способным справиться со всеми, но если толпа будет одна и небольшая, волчьи зубы будут не лишними. Ко всему прочему, зверей зачастую боятся больше, чем людей. А ещё его велено не убивать… правда, не обязательно все эти толпы-не толпы об этом знают.

Селесте позвать охранника согласилась, и даже позвала, не подвела, и не выдала, что его здесь не просто  так ждут. Может, и правда, не подсадная утка Эскады? Действительно надоели ей подземелья хуже горькой редьки, сбежать на волю собралась?  Но он не верил. И не доверял.
Не убивать попросила… Вот ведь западло! Этого он как раз пообещать и не мог: собирался ножом по горлу – просто и эффективно. Пожалел их Мукиш, или как его? Хех, жопу он свою пожалел! Испугался, что влетит от начальства, если труп обнаружат в его дежурство. Юрек взглянул на Селесту. Какого черта он мысленно пытается себя оправдать? Да, и, в конце концов, есть один аргумент, перекрывающий все остальные: Элька для него куда важнее какого-то там пьяного Мукиша! Этого не отнять и не обойти.  Эх, млин, так ведь и при ней горло резать…  Юрек чуть не взвыл. Как все же сложно с бабами!
Он перевернул нож в руке. Хрен с вами.
– А… труп выволочь? Ну… э…. Ничо, до утра покиснет… - донеслось с коридора.
Юрек со злости чуть не саданул ножом по двери! Вот ведь сука! Боится к ним один соваться! Хоть и пьяный, а что-то еще соображает. Обидно, если просчитались. Что делать, если не откроет, в голову не приходило. Можно, конечно, взять Селесте в заложники, так будет ли торговаться? Этого Юрек не знал и уверен не был: если рассудить здраво, каждому своя шкура дороже, и Мукиш, наверняка, ради девки не подставится.
Но замок неожиданно щелкнул.
- А тебя выпущу… Только без шуток, девка! Ясно? Без шуточек!
Юрек насторожился, в полумраке затаившись у двери. Неужели передумал? Поднял нож. И как только показалась голова осторожно заглянувшего в приоткрытую дверь охранника, ударил рукояткой в висок, не так сильно, чтобы убить (пусть девки радуются!), но, чтобы сознание унеслось в заоблачные дали, достаточно. Другой рукой ухватил за грудки и, рванув на себя, затащил в комнатушку. Перехватив за подмышки, опустил на пол. И прикрыл дверь.

Обожгло горло, обожгло рот. Ядреная самогоночка! Запах и вкус беспечной молодости; беспечной зрелости тоже – и запах, и вкус. Вацлав закашлялся, закашлялся рефлекторно – ответили мышцы, реагировал мозг, сознание в процессе не участвовало, у сознания были дела поважней.
Веки – чугунные, ржавые, - их он разлепил нехотя. Ничего и никого не видел. Никого и ничего не слышал. Мутными силуэтами-контурами, странными загогулинами-пятнами мелькал перед носом мир. Жгла горло ядреная самогоночка – символ беспечной молодости, жизни и радости свет.
И тепло, такое хорошее.... И то, что на него набросили – воняло беспечной молодостью, воняло светом беспечности лет.
Вскидывал брови, морщился. Бледный, осунувшийся. Плясал мир, приплясывал. И мы попляшем, чего уж там. Ох, напляшемся!
Что-то с ним делали, а что – непонятно. Пусть делают. Не окажет сопротивления и от компании он не откажется.
Самогонку б вернули только бы…

Мукиш признаков жизни не подавал. Пьяный, побитый, лежал тихо, скоро начнет похрапывать.
Коридор был пуст. Люди Эскады готовились к выступлению, готовились к очередной вылазке. Здесь, под землей, в мире вечной тьмы, люди жили по другим часам – спали по очереди, жрали по очереди, зато помирали все одинаково – каждый в своей назначенный судьбой час, каждый в свой назначенный судьбой миг.
Пустым был коридор. Там, за поворотом, откуда в прошлый раз явился арий, двое собутыльников Мукиша резались в карты. Резались символически, для трезвого глаза – скорее спали, лишь изредка заскорузлые пальцы касались карт да медленно двигали из стороны в сторону.
На дворе – позднее утро. Утро восемнадцатого апреля. До утра еще нужно дойти.

Отредактировано Вацлав Лец (2013-02-17 11:35:14)

Мукиш заходить не собирался, все-таки, видимо, желание спасти свою шкуру даже у пьяного было. Хотя все же голова не так хорошо работала, так как все же голову сунул и в следующий момент уже валялся на полу каменном. А Юрек его не убил, пожалел. Уж не знала она, что им двигало, но этот поступок лишь больше расположил Селесте к пленным. "Видать и правда хорошие люди, да жутко не везучие, раз попали в такую историю",- думала знахарка, наблюдая, как обчищают  горе-охранника. Люди вооружались, кто чем мог, а Селесте быстро закрыла сумочку, сложив все туда, и взяла ее. Лекарства, пусть не много, но то, что там было, должно было сгодиться. Вон вояку еще перевязывать придется, если, конечно, вся эта безумная затея удастся.
Кто ж знал, что ей судьбою уготовано, когда она беззаботно по лесам бегала да со зверьем играла? Вот бы сейчас вновь оказаться среди лесов, подальше от темных подземелий, всяких Мукишей и Романов, подальше от ненормальных, что читают здесь молитвы, подальше ото всего.
- Не очень, пройдем по коридору, потом свернем там, где народ реже ходит, покажу, - да знала она здесь лазейки и коридорчики, так чтобы когда надо обойти пьяных мужиков, которые нет-нет, да норовят под юбку залезть. Всякий люд тут собрался, некоторые как напьются, так что зверь лесной, еще более дикие.
Кстати, о зверях. Волка то бы запереть не мешало. На ее фразу так никто и не отреагировал. Впрочем, побежит волк, может, отвлечет, а они прошмыгнут, хотя шума наделают. Взгляд устремился на того самого лохматого обитателя дикий природы, который был что тренированная собака, казалось, все понимал и помогал, вот уж диво. Да и теперь уже загонять поздно, выбежал зверь из клетки.
Селесте осторожно высунулась из двери. Ее то увидят, ничего не подумают, мало ли по какому поручению ее де Эскада заслать мог. Отчитывалась перед ним только. В коридоре подошла к одному из факелов и взяла его в руки. В том чтобы тащить вояку с нее пользы мало, а вреда больше. Если что вперед пойдет, да зубы заговаривать будет, если уж придется и пусть все будет как будет. Она просунула руку с факелом в камеру, чтобы Юрек с девицей не впотьмах вояку искали, а сама оглядывалась по сторонам, да к шорохам прислушивалась. А волк то умный был, не бежал, а тоже как будто ждал.

Его поднимали на ноги, что-то делали. Как в тумане... В голове - каша. Жидкая. Разве что не булькает. Наяву это или снится? Поднимают его или волокут? Друзья или враги? Друзья. Враги бы бросили.
- Пойду, - кивал Вацлав. - Держусь.
Пойдет и держаться будет. Скверно оно, если по его вине застрянут, света божьего не увидят... А на свет хотелось, Бог в свидетели, задолбала тьма паскудная. На солнышко бы. И самогонки... Самогонки ядреной — чтобы рекой лилась. Выкусите.
- Пойду, - повторил Вацлав, мотая головой.
Пойдет... пойдет. Куда он денется.

Один из стражников-картежников, шатаясь, встал на ноги. Нужда толкнула. Малая, а такая, что не перетерпишь. Терпеть он и не собирался.
- Это... , - сообщил товарищу, осклабился, пошел. Ломкой неровной походкой, весь из себя важный, с определенными, стало быть, намерениями. Справить нужду стражник решил в потайном, хорошо запрятанном, очень забавном месте — во флягу Мукиша. Пьяная мысль казалась чертовски умной, за такую и награду можно. За мысленную эту самодеятельность.
- Мукиш! - рявкнул стражник, обдирая плечом стену коридора. - Ты где, Мукиш? Подь сюды...
Нужда толкала, сипел в горле недодавленный смех.

Охранника спохватились быстро, не успели выбраться в коридор, как раздался пьяный ор:
- Мукиш! Ты где, Мукиш?
Сколько жаждущих встречи с собутыльником, хрен знает, но то, что пьяные - на руку. Легче справиться, если, конечно, не целая армия топчется за углом. В последнем Юрек глубоко сомневался – не слишком они важные персоны, чтобы такую охрану приставили.
Элька помогла прислонить Вацлава к стене, перехватила, чтобы подержать. Удержит, справится – он в нее верил. Главное, чтобы гвардеец в бреду трепаться раньше времени не начал: вспугнет врагов - будут ждать во всеоружии.
Охранник приближался - нет бы, падла, плюнул, да обратно повернул! - слышно было по шагам. Значит, просто затаиться не выгорит.
Юрек осторожно достал из ножен меч – жалеть он, кроме Мукиша, никого не обещал. Глянул на Эбельта, застывшего рядом с Селесте.
Что, блохастый? Повоюем?
А больше, кроме зверя, и рассчитывать не на кого. Одна радость: от недавней самогонки на душе повеселело! Крепкая у охраны самогоночка. Молодцы! 
- Мукиш! – орал стражник где-то за поворотом. - Подь сюды...
Вместо Мукиша пришел Юрек. Так всегда, ждешь одно, получаешь другое. Закон подлости или шутка бога – с какой стороны посмотреть. Острие мукишевского клинка вонзилось в горло, готовый разразиться смех выплеснулся хрипом и бульканьем. А в остальном все тихо: ошалелый взгляд на Юрека, и мужик съехал спиной по стене, к которой прислонялся. Зато теперь обгаженные штаны менять не надо, и так сойдет. Хоть что-то хорошее в смерти есть!

Отредактировано Юрек (2013-02-20 14:30:22)

Селесте двигалась в сторону выхода, который был не так далеко, если знаешь куда свернуть. Так же она знала, что обычно его охраняет один охранник, хотя иногда охранники имеют свойство не оставаться на своих местах, а перемещаться к другим одиноким товарищам по работе и собираться в группки по двое реже трое, дабы скоротать время за игрой, выпивкой и разговорами. Тем более в этом месте большинство было уверенно, что неожиданных гостей из вне не ожидается. Уж, кто его знает, отчего такая уверенность, может оттого что место Богами забытое.  Всегда оставалась надежда, что охранник или охранники напьются и захрапят, но  сия надежда дала трещину, когда послышался голос, звавший Мукиша, а шаги явно свидетельствовали о том, что охранник движется в их сторону. Единственная радость, что, судя по заплетавшемуся языку и шагам, тот уже хорошо набрался.
Селесте замерла. Рядом замер и волк, а чуть позади подруга Юрека, держала  вояку, который прислонился к стене или точнее его прислонили. Юрек двигался к ним, а вот уже даже их опередил. В следующий момент прямо на глазах у Селесте несчастный распрощался с жизнью, а его кровь...знахарка вовремя закрыла рот рукой, дабы не вскрикнуть.  Кромсать живую плоть, чтобы спасти от этого ей дурно не было, но такие моменты, когда на глазах человека жизни лишают, вызывали  в ней страх и ее мутить начинало. Теперь на какое-то время сны кошмарные ей точно обеспечены. Хотя будут ли эти сны еще вопрос. Вначале выбраться надо.
А волк тем временем нырнул за угол и был слышен лишь глухой звук чего-то падающего,  Селесте предполагала, что еще одного человека, если б волка, то уже ор был слышен. Она осторожно выглянула за угол и увидела другое тело. Жалко этих несчастных жалко, но понимала, что на их местах могла даже она оказаться, коли Юрек с волком не разобрался бы. А зверь-то, если так подумать, удивительный был, словно мыслить мог как человек.  Только не до этого было сейчас, выбраться бы поскорее. До свободы совсем немного осталось.
- Здесь уже рядом выход потайной и охраны больше не должно быть, - тихо, едва слышно произнесла она и двинулась чуть вперед, а после притормозила. Все же вояку пока доведут. Глазами волка поискала, кажется, мелькал за бочкой, но, может, ошибочно думала, что от волка опасности нет, все поглядывая на Юрека и его подругу, да по сторонам опасливо озираясь, мало ли вдруг все-таки кто-то услышал.