Расколотая Гора.

Страшно болели ноги, внутренняя поверхность бедра. Летиция сидела в кровати, сжав коленки и покачиваясь взад-вперед. Три дня Ольд гнал их как каторжников. Не сказать, что императрица не была рада поскорее очутиться в месте назначения. Там, по крайней мере, она не должна была коситься на разношерстную ватагу вооруженных чем попало наемников. Без повозок и карет их скорость увеличилась в разы, как будто и не царственный кортеж, а банда разбойников летела по извилистым лесным дорожкам, останавливаясь разве что напоить лошадей и справить естественную нужду. В сумерки на третий день небо вдруг всхлипнуло и просело долгими тонкими нитями дождя. Люди натянули липкие холодные капюшоны и вынуждены были пустить лошадей шагом, так развезло дорожную грязь. «Приехали!» - крикнул кто-то, когда Летиция уже готова была заплакать от усталости. На фоне сизого потухающего неба чернели силуэты башен. Императрица смахнула с лица воду, застилающую взор. Еще около двадцати минут ходу.
- Что это за место? – крикнула она вперед, вроде как Ольду, но никто не отозвался.
Внизу под копытами лошадей и деревянным откидным мостом шумела вода. Замок разинул на гостей широкий проем ворот, уже было видно золотое роение множества факелов. Во дворе их ждали. Быстро приняли поводья, помогли спуститься на землю. Хромая, Летиция взошла на ступени крыльца и попала в радушные сети речей хозяина и его супруги. Императрица непонимающе улыбалась, протягивала руку, что-то говорила, пока их всех вели во внутренние покои. Очнулась она уже когда Констанцию, Мэлис и прочих развели по дальним углам замысловато пересекающийся коридоров. И тут она наконец-то услышала! Сперва подумала, что память изменяет ей, и она внезапно позабыла с десяток-два благородных наименований. Потом вслушалась, и еще. Нет, что-то было не так. Она с сомнением смотрела на светловолосого юношу. Гандбальдр Куммхель оказался при свете молод, куда моложе ее сыновей, и говорил он, о Создатель, чего он только не говорил! Изысканно, витиевато, уверенно. Императрица решила разобраться что к чему уже утром. Сон утянул ее на самое свое дно, где нет видений и размышлений, а только черная-черная тишина.
В дверь постучали, и вошла девочка с кувшином воды:
- Ваше Императорское Величество, мы слышали, что вы изволили проснуться,- пролепетал ребенок, - Хозяйка послала сказать, что ночью в замок прибыла ваша сестра, Ее Светлость герцогиня Ау.. Ау.. Лелия! – девочка покраснела и задохнулась от волнения.
- Что ты говоришь?! – вскочила на ноги Летиция. Служанка отшатнулась к двери и неуверенно пожала плечами.
- Я…я… простите, Ваше Величество, велели…Не буду….
- Ну-ну, будет тебе! – помягче ответила императрица, сделав знак девочке приблизиться, - Поставь воду вон на тот стол, а сама беги, позови мне служанку постарше. И скажи леди и господину, что я хочу встретиться с ними и сестрой до завтрака.

Отредактировано Летиция де Авели (2013-02-13 15:03:23)

Расколотая Гора. Покои императрицы.

- Ваше Величество, уже все, все! Получилось! – наконец-то радостно вздохнула молоденькая служанка по имени Рэггеди. Императрица свела вместе лопатки и наклонила вперед голову. Ныла затекшая от долгого сидения в одной позе шея.
- Умница, - отметил она все-таки не пропавшие даром усилия служанки. Битый час та пыталась высвободить загнутые зубья гребня из спутавшихся и свившихся вместе как бурьян волос Летиции.
- Теперь заплети вот эти пряди в косы, и я покажу, как уложить, - продолжила императрица, протягивая девушке концы пойманных у лица чуть пушистых волн.
- О! – разочарованно протянула Рэггеди, - А Ее Величеству так хорошо и вот прямо так. Клянусь, я таких волос в жизни не видала, как золото, - вдохновленная успехом девушка продолжала водить гребнем от макушки головы государыни вниз до лопаток. Летиция вздохнула. Вот когда пришло время жалеть о брошенных на дороге служанках из Аверны. Она было уже хотела повторить свое указание понастойчивее, но тут в двери ее покоев вошел хозяин замка. Рэггеди нашла должным предупредить свою временную клиентку о его появлении.
Императрица позволила себе мгновение на то, чтобы незаметно для окружающих закатить глаза. Что за досада! Она уже много лет не появлялась на людях простоволосая, рагнат бы побрал эту Рэггеди!
Женщина встала навстречу сэру Куммхелю и не успела сделать и полшага, как завихрилась вокруг нее его причудливая речь. Летиция выслушала внимательно, борясь с чувством, что попала в какую-то старинную сказку, где все герои говорили таким мудреным языком, что простое приветствие заканчивалось странице на тридцатой от начала сцены, а читающий, который осилил все повествование, невольно начинал лопотать подобно его манере.
- Мой благородный сэр, - начала она, подхватывая ритм речи, - Воистину я не могу быть недовольной в таком чудесном месте, что освещено вашим радушием. Вашим и вашей прелестной супруги. К моему сожалению, наш путь был так тяжел, что я не смогла поблагодарить вас вчера, - Летиция подкрепила свои слова очаровательной улыбкой, - И я счастлива сделать это сейчас. Милорд, мой сон под сводами вашего замка был так блаженен, что прервался лишь под утро, и вновь вы осчастливили меня, послав милого ребенка с вестью о прибытии моей драгоценной сестрицы.
«Это уже грубо, Летиция, прекратите немедленно», - постаралась одернуть саму себя императрица, но удержать веселье, вызванное умилительной и чудной манерой хозяина Расколотой Горы, было невозможно.
- Ах, я не могу дождаться встречи с ней! Но, прежде всего, скажите, милорд, как называется ваше прекрасное владение? Я потеряла счет дням и направление нашего следования уже давно.

Отредактировано Летиция де Авели (2013-02-13 15:02:44)

Начало игры. Девятый час утра. После дождя.

Мередит была занята. Частое враньё. Мередит согрешила. Частые прогулки. Мередит гуляла. Редкие моменты истины. Мередит врала. Этого нету. Ничего у Мередит не рвалось. Замена невозможна. Ничего Мередит не надо было заменять. Жалость. Мередит страдала добрыми чувствами ко всему окружающему. Слишком много жалости. Мередит слишком много жалела всё окружающее вокруг неё. Даже служанок. Мередит жалела даже своих служанок. Страдание. Мередит страдает добрыми чувствами до сих пор. Жалость. Мередит жалеет всё, но никто не жалеет Мередит. Печальная судьба. Жаль, что её Мередит не предсказывали. Радость. Потому что приехал императорский кортеж. «Виват!», — радуется Мередит. «Виват!», — но стоит ли Мередит ликовать? «Виват!», — любила ли Мередит кого-нибудь на самом деле? «Виват!», — нет, Мередит только жалела. «Моарес!», — ничего в Мередит не живёт. Только жалость. Только одно чувство живёт в Мередит. «Моарес!», — ликует Смерть. «Моарес!», — Смерть знает, что Мередит рано умирать, но в ней умерло всё, кроме одного чувства. Любви нет. И это Мередит пыталась скрыть. Пустота. Мередит пыталась сокрыть душевную пустоту занятиями.
А может ли наличие только одного чувства свидетельствовать о душевной пустоте? Или если оно было воспитано, то будет ли оно вообще считаться чувством? Она не могла дать ответ. Она не торопилась его дать. Она не могла дать ответ. Потому что знает его. Потому что больно. Потому что жалко себя. «Ты выглядишь жалко!», — думает она. Слишком много жалости в её жизни. Только одна жалость.

На улице была грязь и слякоть. Дождь прошёл, небо оказалось пустым — только одно солнце ярко светило над сияющей голубой бездной. Свет его заполнял всё, свет его пробивался в окна, но комнаты уже пустовали: все были заняты подготовкой к утреннему пиршеству, уготовленному в честь приезда императрицы, её благой дщери и их guards. И тут, спеша от домика крестьянки, к которой госпожа Расколотой Горы проявила жалость, госпожа Расколотой Горы замечает скучающую Констанцию, стоящую в распахнутых окнах.
«Надо проявить её Высочеству милость», — и добавляет, — «Иначе потом от нашего имения останутся жалкие обломки». И поспешила. И пришла, и прибежала, подхватывая чуть испачканное платьице от движений вперёд-назад, и извинилась за такое невежество и хамство к такой важной особе:
— Прошу прощения, ваше Высочество... Может, вы хотите перекусить? Но, смею высказать, что я бы подождала остальных к  утреннему пиршеству.

Отредактировано Мередит Куммхель (2013-02-12 22:59:15)

Начало игры. Восьмой час утра

... Аурелия. Да? Помнишь, мы говорили об Аквилее. О том, что тебе не стоит покидать ее надолго. Да, я тогда сказала, что, где бы я ни была, я всегда в Аквилее... а что тогда мне сказал ты? Что в Аквилее неспокойно. Со мной будет спокойнее? Мне будет спокойнее. Мне тоже. Но ты рвешь мое сердце, когда говоришь так, я знаю, что что-то случилось с Летицией или рядом с ней, я никогда не ошибаюсь.
... У меня есть новости...

Аурелия проснулась от толчка, когда круп лошади резко подбросил ее в седле, и она вцепилась в поводья, выныривая из сна. Тряхнув головой, она огляделась - длинные и рваные клочья тумана сползали с гор, как лен на станке у нерадивой ткачихи, тянуло утренней прохладой, предрассветная тишина притаилась в расщелинах крутых замшелых скал, черная и непроглядная, но уже сдающаяся под напором нового дня, приходившему с востока на смену ночи. Подъехал кто-то из сопровождающих, в серых предрассветных сумерках, какие бывают перед самым восходом солнца, Аурелия не разглядела его лица, да и пелена перед глазами, след морока и сна, навалившегося на нее так внезапно, неожиданно, обычно ей стоило немалых трудов задремать в седле, а сейчас Аурелия даже не заметила, как провалилась в полудрему, подсунувшую ей обрывки недавней яви, теперь уже просто памяти.
- Долго еще? - спросила она, выпрямляясь в седле, перебрасывая вперед оттягивающий плечи тяжелый плащ на меховом подбое, единственную дорогую вещь, которую она прихватила с собой, согреваться на неприветливом севере, где апрельская ночь обманчива своей благорасположенностью к тем, кто путешествует в ее пряной темноте, дышащей запахом прелой земли, отдававшей тяжелый удушливый аромат прошлогодних листьев и разбитой копытами коней грязи, перемешанной с конским навозом на дороге, что вела к замку. Сопровозждающий не успел ответить, Аурелия сама увидела перед собой цель своего путшествия, медленно показавшуюся в пламенеющей от первого луча дымке рассвета, когда огненный красный сполох зари лизнул старый выветренный камень, превращая его в чистое золото. Расколотая Гора, вот и она, виднелась еще в паре лиг впереди, и казалось бы, ничто не помешает проделать этот короткий путь легко, но, видимо, небеса решили всерьез взяться на нее - откуда-то из-за леса наползло исполинское чудовище, мигом пожравшее восходящее солнце, но подавившееся и порезавшееся об его остырые пики-лучи, и брюхо зверя прорвалось прямо над ними. Пока они доехали, Аурелия вымокла насквозь, и роскошный плащ теперь с еще большей силой давил на плечи, волосы растрепались и рассыпались по плечам мокрыми плетьми. Именно в таком виде она предстала перед владетелем Расколотой Горы... мокрая и жалкая, как полевая мышь, дрожащая от холода, но Аурелия постаралась держаться так, как подобает сестре Императрицы, и в гордо вскинутой голове и прямом взгляде, во всем старалась сохранить себя, которая неведомо куда ускользала в моменты дикой усталости.

Ей не сиделось на месте. Говорят, это самое безопасное место, куда могли спрятать их. Ты будешь без меня следить тут за всем? Конечно, зачем ты спрашиваешь, а потом... Нет, ты не понял... Аурелия! Шшш.... не кричи, не кричи, ты же знаешь, ты же все знаешь, ты столько слышишь, лучше приготовься в тому, что случиться может всякое. Нельзя быть готовым. Должно, ты знаешь это. Аурелии выделили достаточно времени, чтобы высушить волосы и переодеться, хотя конечно, ни о каком приличествующем ее положению внешнем виде говорить не приходилось, и нужно было мириться с тем, что есть: несколькими вещами, тоже вымокшими до нитки, походной одеждой, которую она с гораздо большим рвением бы одела сейчас, словно собиралась на войну. Хотя кого она пыталась обмануть... каждый день подобен краткой битве, а в ее случае и подавно, поэтому Аурелия снова влезла в свой мужской наряд, в котором приехала - чуть влажный еще, неуютный, но это ничего, зато никакой длинной юбки, случись что... Почему же она так нервничает? Почему от каждого шороха ждет подвоха и всматривается настороженно в каждую тень? Куммхели едва ли не самые верные и преданные короне вассалы. Тем и опасны. Да, он прав, наиболее верные всегда наиболее опасны.
- Леди... Ау...Аул... Аулелия? - Аурелия обернулась на детский голосок, донессшийся от двери, и девочка, еще маленькая совсем, смотрела оттуда на нее во всем глазищи,и тогда она поняла, что ее послали за ней, той молно было не говорить ничего и промолчать, все читалось по глазам и губам, приоткрытым от удивления и волнения, которые находили отражение в улыбке. И Аурелия улыбнулась ей, поднимаясь и подходя ближе.
- Да, малышка?
- Ваша сестла, Ее Велисество велели сказать, сто они хотят видеть вас до завтрака, - она почти шептала, пряча чумазой личико, и Аурелия еще раз коротко улыбнулась ей, ободряюще.
- Тогда отведи меня к ней, - и они пошли, куда-то непонятно куда, и Аурелия с досадой подумала, что не запомнила, сколько раз нужно повернуть и где подняться по лестнице. Самые верные - самые опасные. Себя она тоже могла записать в этот список, но совсем по другим причинам.
Она осторожно толкнула дверь, увидев широкую мужскую спину и рыжий локон в отсвете камина. Тихий стук по косяку - и оба лицо обращены на нее.

Между восьмым и девятым часом. Расколотая Гора. Комната Императрицы.

Дождь с конями прошёл, а лужи остались. Солнце светило, небо было чистеньким, тучки невероятно быстро исчезли. Сквозь широкое окно пробирались лучи, и жёлтый раздутый мешок — Создатель — разбухал, стрелял яркими лучами в каждое окно. Но в замке было прохладно. Наверняка вы знаете, как это противно: вроде бы и ставни не закрыть — тень воцарится в помещении, мурашки начнут превращать людей в завёрнутых ежей, но и дров в камин не покидать — сразу станет ещё светлее, и уже не поймёшь, ослеплён ли ты, попал в рай или просто имение охватил страшный пожар (а днём, если подумать-то, пробираться в полумраке, который чуть разгоняло пламя — странно немного).

Летиция, похоже, любила свет, любила рай и любила пожары, поэтому огонь в её комнате танцевал, рукоплескал десницами-плетями посеревшие от холода камни, легал в своей чертовской кадрили дрова, отчего те с болью потрескивали. И иногда даже казалось, что искры, вылетающие из страшного оскала этой рукотворной пещеры — слюни Рыцаря Пламени, свидетельствовавшие о том, что этот дух может сожрать всю Расколотую Гору и все близлежащие леса, если дать ему волю. Похоже, даже здесь Императрица не была в безопасности.

— Именуют этот замок
Расколотой Горой.
Не глядите так,
Ведь он не жалок:
Крепость эта,
Пусть не с виду,
Ходами тайными обрыта...

Гандбальдр было начал отвечать Летиции Ван Фриз о имени этого имения, как его ответ прервал неожиданный приход, было очень похоже на то, её сестры, о которой совсем недавно он слышал.

— Приятно, леди,
Мне с вами быть знакомым.
Но я ведь слышал имя ваше,
Когда послал девчушку стать вестовым*.
Что передали мне, хотите знать?
От мил лорда Рейнеке
Пришла новость, что он в реке
Судьбы... Пожалуй, расскажу всё вам
За столом. За ним рассказа эталон
Нaмного легче достигать.
Пойду узнаю, кстати,
Готов ли пир от нашей Жатьи...
Ну, поварихи, в общем,
Она чудесные бульоны готовит и борщем
Накормит нас досыта!
Ох, герцогиня де Авели,
Поспать вы, думаю, уж захотели
Бы? Переодеться? Поесть отдельно?
Вы говорите — я вам цельно
Угожу. Или останетесь с сестрой?
Тогда покинуть стоит мне покои.

Куммхель закончил речь. Эти женщины были ему весьма интересно, ибо видел он в них что-то то материнское, что дала ему мать, а чего потом недодала. Эти образы вызывали у него и грусть и радость одновременно, и он даже не знал, что с этим поделать. Даже раставаться, пускай и на относительно короткое время, было очень трудно. Давно Гандбальдр не испытывал чего-то подобного.

Отредактировано Гандбальдр Куммхель (2013-02-13 18:30:43)

далее коридор

Вышел, вывалился из дверей - в комнате стало слишком душно, а старые створки окна открываться не желали ни в какую. Открывать не хотелось и самому герцогу - шепчущих, молящих, впечатывающихся окровавленными щеками в стекло, лиц там уже не было... но открывать не хотелось.
  Замок встретил бликами на старых, разноцветных гобеленах, еле-слышной мелодией. Немного нескладной, но прекрасной в своем несовершенстве: незнакомые звуки, переплетающиеся, дребезжащие и ноющие, привлекали внимание.
Жадно прислушивался Раймунд к чудной музыке - она не оставляла в голове места для бреда, все еще страшным облаком висящего над сознанием ария. Мелодия шла откуда-то снизу. Не разбирая, куда поворачивать, спускаться и входить, фон Эренд просто шагал за ней. Остановился в коридоре.
Солнечные лучи мягко, ласково обволакивали двух девушек, беседовавших у окна, превращая их в еще одних сказочных обитетелей странного замка, пару изящных силуэтов, облитых золотом.
Одну из них арий узнал, узнал и ухнуло вниз сердце, гулко ударила кровь в ушах. Всю первую половину ужасной ночи ему хотелось увидеть принцессу, прижать к груди, зарыться носом в провонявшие чудовищами, дымом, кровью волосы, убедить воспаленный разум, что она здесь, что она жива, что она не осталась с теми, другими.
Всю вторую половину...было еще хуже.
  Теперь все снова было в порядке. Кто вторая девушка? Кажется, он помнил ее лицо. Встречала по приезду?
Ступив в очерченый солнцем полукруг,герцог сощурил глаза. В утреннем полумраке коридора изможденное лицо его слишком бросалось в глаза, под солнцем же и оно немного оживало.  
-  Ваше Высочество? - склонял голову, стараясь не задерживаться взглядом, потом ведь не отвести! Лучше - дружелюбно, с интересом, обратиться с приветствием к незнакомке.
 - и леди... Куммхель? Мне повезло вас встретить, видит Создатель.  
Удивительно, как точно был выужено из памяти нужное имя.
- Я, честно говоря, немного заплутал. И...простите, я не представился!  Мэтр Раймунд фон Эренд, я...из императорской... - "императорская" вдруг застряла в горле, не позволяя герцогу продолжать словесные излияния.

Отредактировано Раймунд фон Эренд (2013-02-14 01:02:42)

Расколотая Гора. Покои императрицы.

"В реке судьбы...Он тонет или мэрт, что-то углядел в водах? Дай Создатель, что не тонет!" - Летиция привычно улыбнулась сэру-стихоплету, хотя подозревала, что если рассказ об указаниях Серого кардинала Ревалона будет представлен по всем эталонам поэтического буйства, то впору ей самой будет топиться в реке так восхваляемого Жатьевского бульона. Она подозревала, что имение Гандбальдра Куммхеля было выбрано в качестве укрытия, не столько потому, что было чрезвычайно удалено от столицы, сколько благодаря изумительной одаренности хозяина, отпугивавшей все разумное живое на расстояние трех полетов стрелы. Мередит Куммхель в таком случае была бы с готовностью признана императрицей самой кроткой и терпеливой женщиной в империи. Хотя, если быть до конца честной, чудаковатый рыцарь имел много других достоинств, которые с лихвой должны были покрывать его странную тягу к велеречивости - молодость и приятная наружность вместе с житейской практичностью, пробивающей себе доргу сквозь силки его слов. Ах да, замок! Расколотая Гора. Весомый пункт в списке достоинств. Летиции было интересно, наложила ли любовь сэра Куммхеля к поэзии отпечаток и на внешний вид его имения. Может быть, у Куммхелей был чудный садик, где они могли отдохнуть позже вместе с сестрой и дочерью. Да, Констанции тоже надо дать возможность высказаться, девочка совсем замкнулась.
Аурелия ожидаемо встретила атаку любезностями Гандбальдра улыбкой, словно солнечный зайчик прыгавшей с лица одной сестры на уста другой.
-  О, сэр, ваша забота заставляет мое сердце забывать обо всех пережитых трудностях и невзгодах, - искренне обрадовалась Летиция предложению самого же хозяина покинуть ее покои. Лишь бы покинув их, он случайно не прилип ухом к той стороне двери. Такая досадная привычка часто иимела место быть даже среди самых верных слуг империи, пожалуй, среди самых верных она как раз и процветала. А кто же будет докладывать неспящему мэтру Рейнеке? И все же Гандбальдр был так подкупающе мил с этой его манерной и цветастой речью, что императрица готова была поверить в его невиновность.
- Возможно, моя дорогая сестрица найдет себе что-то по нраву среди моего скудного облачения? - предложила она, оставляя еще одну зацепку, чтобы выпроводить и без того все понимающего Куммхеля. "Слишком предупредительного и понимающего? Нет, просто смешно, если он шпион!"
- Если вы были бы так добры, сэр Куммхель, послать за Ее Высочеством, чтобы они тоже готовились встретить вас и вашу супругу за столом? Я добавляю вам хлопот, но к моему великому сожалению мои слуги из Аверны не смогли добраться до Расколотой горы, - Летиция скопировала извиняющуюся улыбку своей сестры.

Мередит улыбнулась, но, скорее всего, не из-за стихотворных представлений, а из-за диалога, который её жалоностный муженёк прервал.
— Что ж, я думаю, можно уже отправиться на завтрак, небось, все уже изголодались, — произнесла, добавила, — Не подумайте, что это пиршество совсем сизое, для Вас мы постарались сделать что-то особое, незабываемое! Прошу, за мной.
И, двигаясь туда, откуда шла мелодия, то на минутку замолкающая, то снова начинающая разводить эту иностранную симфонию в простолюдинском исполнении, Мередит попутно рассказывала об истории замка, раздавала указания слугам и служанкам, одним из которых был приказ срочно оповестить Её Императорское Высочество и Её Сестринское Родство о том, что их уже ждут за столом (хотя, несомненно, это было враньём), то и дело описывала каждую сказку,  изображённую на каждом витраже коридорного окна, а, спускаясь во винтовой лестнице, она тоже присутствовала со всеми больше остальных: помогала каждому, подавала руку; Мередит было жалко Летицию и Аурелию де Авели, что не увидели её душевные блеск и сияние.
— Вот мы и в Красном зале, — представила Мередит жемчужину Расколотой Горы.

Отредактировано Мередит Куммхель (2013-02-17 12:27:34)

Расколотая гора. Покои Императрицы

Объятие, длиной в одно мгновение, чуть более крепкое в конце, когда сердце начинает бить в грудь все чаще, когда скручивает горло и срывается вдох. Под еще влажной, потемневшей местами от дождя, тонкой кожей дорожной куртки она чувствовала – свое, родное. Ближе, чем отец и мать, вторая половина ее. Создатель отправил душу Аурелии на землю на год раньше ее сестры, хотя они должны были, просто обязаны были делить одно чрево, так близки они были друг другу. Наверное, Великий пожалел Летти и их мать – слишком велика сила духа старшей, не вынесла бы герцогиня, не выжила бы вторая девочка. Но она поспешила вслед за сестрой. Чем еще, как не провидением, было объяснить их связь, их понимание друг друга, хотя каждая была так отлична от другой? Погодки, разделенные на заре юности, они не познали соперничества за внимание и любовь, но навсегда остались лучшими подругами. Хотя, пожалуй, в человеческом языке не было слова для обозначения их отношений. Императрица хотела видеть свою дочь такой же, как герцогиня де Авели… Но только ли поэтому она оставила свою любимицу сестре? Было ли в этом жесте больше жертвенной преданности сестре, лишенной радости иметь собственных детей, чем заботы о Констанции? Кто знает. Они обе были матерями одного ребенка и так связали себя еще теснее.
Летиция покорно села в кресло. Ноги начали отказывать вслед за суматошным биением сердца. Аурелия держала ее руки в своих теплых, мягких ладонях. Императрица плотно сжала губы, на миг крепко зажмурила глаза и покачала головой:
- Все плохо, Лели…Все…очень… плохо… - ей стоило труда не расплакаться, пришлось делать паузы между словами, - Конни где-то здесь, в замке, но лучше ей пока не видеться со мной…Я думаю. Боже, спасибо, что ты здесь! – она выдохнула благодарность с болью, - С нами творятся ужасные вещи.
Женщина высвободила ладонь из рук сестры и прикрыла лицо. Ей нужно многое сказать.
- Ты слышала об этом покушении. Да, нас отослали, чтобы мы были в безопасности. Так он мне сказал, Лели. Он боится за нашу девочку. Но все гораздо хуже харматанских шпионов. Ты, конечно, знаешь, Клемент выжил чудом. И я  благодарила Создателя, пока… - Летиция резко подняла голову и посмотрела на сестру с такой мукой на лице, словно ее проткнули раскаленным колом, - Это… - зашептала императрица, - Это сделал Маркус! Господи, Лели, он хочет убить моего сына!
Летиция откинулась в кресле и запрокинула голову, сжав рукой горло.
- Якобы это все Маркус. И харматанские убийцы, и нападение на Констанцию, все… Все Маркус. Его Лис роет землю носом и достанет всех предателей. Всех и каждого. Но Маркус начал. Так он решил, и он убьет его. Отрубит голову нашего сына! – императрица снова прикрыла дрожащими пальцами глаза.
- Его нет в Аверне. Бежал, скрывается… - холодным, скрипящим голосом добавила она, - Клемент спрашивал о тебе тоже. Похоже, мы не можем верить никому. Ингвар фон Эренд – точно предатель. Теперь будут проверять всех. Ах да, сын Эренда здесь же, прибыл с нами, - Летиция заговорила отрешенно и сухо, - Ты знала, что Конни в него влюблена? – фраза была сказана с легким сарказмом, - А, Октавий… Октавий у Клемента. И вот я уже почти потеряла всех своих детей, Лели, - развела руками императрица.
- И я не знаю, что мне делать. Что нам делать, Лели?

Отредактировано Летиция де Авели (2013-02-21 18:39:04)