В первый момент, Аурелия растерялась. Так немного в жизни могло заставить ее удивиться, но удивление было неправильным словом, неуместным, каким-то даже иронично-оскорбительным, словно это было какое-то мелкое недоразумение - сын пытался убить родного отца, и не просто сын, принц крови, младший сын императора ревалонского, государя страны от пустыни до гор, и не просто отца, а правителя. Нет, не удивление это было, а нечто, чему она при всей своей образованности и жизненном опыте, который сейчас просто сдался под нтиском слов сестры, этого нового знания, которое она пыталась прочесть между строк в письме, но которое ускользнуло от нее, не могла найти определения, как ни пыталась. Испугалась ли она? Несомненно. Быть может, так страшно ей было только один раз в жизни, хотя Аурелия уже не помнила того сдавливающего сердца чувства неизвестности, когда отец сказал ей "Ты выйдешь замуж", сейчас это чувство было сокрушающим и ошеломляющим, и на мгновение Аурелии показалось, что в комнате совсем нечем дышать. Она сжала пальцы в кулаки, не находя в себе мужества посмотреть на сестру, и между тем именно ей придется взять на себя ношу мужественности, именно ей придется стать тем, чем для Констанции и Летиции не мог стать Клемент, далекий и холодный, озабоченный сохранением своей страны, своей власти и своего наследника, и как упрекнуть его в том, что он исполняет свой долг? И как не упрекнуть в том, что он забывает о другом?
Итак, Маркус... Аурелия подняла глаза на сестру, и видела перед собой лишь убитую горем мать - ничего не осталось от аквилейской розы, которая выжила в холодном дворце Аверны, и даже расцвела там больше, горе иссушит ее еще больше, пока это только начало, и... иногда ради наших близких и тех, кто мы любим... есть два самых страшных предательства на свете, предать свою кровь и предать самого себя... а страну и правителя... ответь сама на этот вопрос, ты правительница Аквилеи, а я лишь твой скромный вассал... потом простит ли она себе,что не сделала ничего для того, чтобы спасти свою кровь. Испорченную и отравленную, но все же родную. Ради нее, ради своей Летти, только ради нее, и ради нее Аурелия не стала говорить, что скорее его повесят, как последнего разбойника, что Клемент не откажет себе в возможности лишний раз продемонстрировать предпочтение стране и ее народу перед семьей, и повесит его на перекладине на воротах Аверны.
Глупый, глупый ребенок, сунувший руку в пасть медведю...
- Мы что-нибудь придумаем, - рассеянно сказала Аурелия, но потом собралась, заставила себя. - Почему они не отправили вас ко мне? Заперли в этой берлоге, у меня вы обе были бы в безопасности.
Хотя Эрендол рядом, и если фон Эренд... фон Эренд, нет, это невозможно, он слишком пассивен для того, чтобы ввязаться в заговор, он слишком держится за стабильность Эрендола, чтобы швырнуть его в горнило гражданской войны, которая будет... была бы, если бы Клемента убили. Старшего сына не поддержали бы князья, а младшего в первую же ночь правления удушили бы подушкой в собственной постели. И между Ингваром и троном встала бы только Констанция. Правда, за спиной Констанции стояла бы еще и вся Аквилея. Но это все "бы". Не имеющее отношения к реальности.
- Во-первых, не отпускай от себя Конни надолго, держитесь вместе, если мне придется уехать, - Аурелия встала и начала мерить комнату шагами, лихорадочно раздумывая. - Во-вторых, ты и сама знаешь, что никому веры нет. Мне не нравится хозяин этой кротовой норы, и пусть меня сочтут сумасшедшей, но он не внушает мне доверия. В-третьих...
Она замерла на мгновение, всматриваясь в стену, как будто видела на камне начертанную карту всего Ревалона, и думала, думала, думала...
- В-третьих, я не верю в предательство фон Эренда. То, что Клемент обо мне спрашивал, неудивительно, но можешь заверить его, что Аквилея с ним и я тоже.
До тех пор, пока у него в руках Летиция и ее дочь. Мысль о том, что они вполне сойдут за аложников в этой игре, как гарант того, что Аурелия не дернется, пришла мгновенно - и так же ушла, когда она вернулась к мысли о Маркусе.
- А Маркус... у тебя совсем нет никаких мыслей, где он может быть? Может так случиться, что он в Эрендоле?
Если он там, то Аллерас может попытаться обойти в скачках прославленного Лиса Рейнеке.

Отредактировано Аурелия де Авели (2013-02-24 02:51:30)

Расколотая Гора. Покои императрицы.

Она так ждала услышать слова утешения. И насколько бесполезными они оказались. То, как блуждал взгляд сестры по комнате, то, как отсчитывала она шагами короткие переходы от стены к стене – все это легко отмело обнадеживающее «что-нибудь придумаем». Что-нибудь придумывали они, когда пачкали липким персиковым соком тончайшие юбки материнских нарядов, когда разбивали в кровь коленки, бегая наперегонки. О, они были отличными выдумщицами! «Что-нибудь» их всегда выручало.
Нет, сегодня Аурелия не была ребенком, и не отмахивалась от проблем, поэтому ее обещание «чего-нибудь» едва ли не орало о том, что блистательной де Авели чертовски страшно. «И мне страшно, мне тоже!» - подрагивали пальцы императрицы. Летиция зажала ладонью рот, как будто хотела остановить плач, но слез в ее глазах не было. «Нет», - покачала она головой, в ответ на вопросы сестры.
- У тебя мы были бы как на лобном месте. Слишком опасно. В Гадаре стали бы искать в первую очередь, - она, конечно, старалась защитить своих родных. Что за извращенная шутка рока, не дать Аурелии детей? Вряд ли бы кто-то смог найти женщину со столь сильным материнским чувством. Не жалостливую, но верную своим любимым до конца. Старшая, оберегающая, и все же она боялась тоже. Значит, понимала.
- Он знает, что ты верна. Хотя,  - Летиция горько усмехнулась, - Клемент не доверяет даже своим знаниям, но он верит мне. А я знаю тебя и я тебе верю. Я уже сказала, что ты будешь готова сделать все, чтобы защитить Конни. Но зачем испытывать судьбу? И нашу, и твою, и Аквилеи. Мне кажется, Клемент больше озабочен Харматаном, чем предательством, - она сглотнула, - предательством Маркуса. И Ингвар, конечно, не предал бы Клемента ради второго ван Фриза, он плюется желчью при мысли обо всем нашем роде, - Летиция была равнодушна к герцогу фон Эренду. Она знала, что тот думал об императоре, но ненавидеть родича не собиралась. Уж что-что, а императрица скорее питала к Ингвару смесь жалости, легкого злорадства и презрения, щедро присыпанные этикетом и приличиями.
- Просто этот момент совпал с выходками Маркуса, - стороннего наблюдателя могла бы удивить готовность, с которой Летиция приняла на веру подозрения в отношении сына. Она поверила еще тогда, в Аверне, потому что в ее сердце уже жил червь. Поверила, осудила, приняла приговор, только не успела оплакать. Оплакивать мальчика она собралась до конца жизни.
- Фон Эренд предал ради своей страны. Он зажат между нами и Харматаном. Куда деваться бедняге, его зависть не дала ему шанса на защиту у Клемента, - императрица потерла пальцами гладкий подлокотник, - Ничего удивительного, что Его Величество спрашивал, а не предашь ли ты, – действительно большой вопрос, что в семье де Авели важнее? Страна или кровь? У ван Фризов выбирали страну. А ее родное гнездо? До сих пор южане успешно изворачивались, убивая одним выстрелом двух зайцев – и себе, и Аквилее.
- Глупец фон Эренд, - сглотнула Летиция, - Странно не понимать, что поодиночке нас перебьют, как цыплят. Он думает, что купил себе мир. Глупец, - императрица уперлась локтем в подлокотник, - Маркус не у него. Нет у них ничего общего. И не в Харматане, - она наконец-то получила шанс рассуждать, время подумать и разложить все по порядку, - Эделейс? Он что-то заикался мне о девочке Эделей, Софии. Нет, они слабы, как котенок. Что им до предательства? Харматан с фон Эрендом подмяли бы их под себя в один миг. У Эделей нет солдат. Даже если они тоже в сговоре с Маркусом, они лишь пешка. И тогда остается Тиверия, - Летиция подняла глаза на сестру, - Он там.
«Пускай, пускай хоронится», - на что еще ей оставалось надеяться? Она хорошо знала сына, он сам прыгнет на меч отца. Бедный мальчик. Почему она не могла защитить его от него самого?
- А у нас сын Эренда, - продолжила императрица, глубоко вздохнув, - Клемент опять оказался прав, когда отправил его с нами. Мальчик безнадежно влюблен в Конни, думаешь, он сможет предать отца ради нее? Клемент, кажется, считает, что да. После того, что с нами случилось в дороге, - Летиция едва заметно повела плечом, - я тоже так думаю. Жестоко. Он вовсе не так плох. Хоть и арий. А Конни не жестокая. Жаль. Если бы она не забила бы себе голову мечтами о нем, я бы не волновалась за ее безопасность. Но она и слушать не станет. Я надеялась поговорить с ней вместе с тобой, - женщина посмотрела в глаза сестре, ища поддержки.

Расколотая Гора. Покои императрицы.

Летиция со вздохом прижалась к сестре и закрыла глаза. Легко скользили сквозь пальцы Аурелии рыжие змейки ее волос, медленно и плавно, убаюкивающе двигались руки герцогини. Аквилейская фея, посмевшая вечной красотой соперничать с бессмертными, колдовала над своей любимицей. Она должна была походить на их мать в этот момент. Императрица вспомнила, как долго чесала матушка гребнем ее косы в ночь перед отъездом в Аверну. Сон, как мохнолапый ночной мотылек, опускался девочке на ресницы, она лениво смотрела сквозь смеженные веки на сидящую на кровати сестру. Теперь ей вспоминалось, что Лели держала лодыжки ладошками, уперевши подбородок в коленки, и пристально смотрела на мать. Герцогиня водила гребнем по волосами младшей, что-то шепча. Тоже что-то обещала.
Но сегодня спать Летиции не хотелось. Ее слегка мутило, должно быть от страха. Они поговорят… Обязательно. Разъяснят детям, то, от чего надеялись уберечь их, что, казалось, никогда не коснется их. Жаль, нельзя было поговорить и с другими – с Октавием, Маркусом, Торвальдом, Софией, Агнеттой. Имперские дети. Заигрывающиеся во взрослые игры. Как они ими гордились! Ван Фризы, фон Эренды, фон Эдели – каждому казалось, что его отпрыски самые умные, самые прекрасные, самые достойные. И ради них отцы и матери готовы были предавать друг друга, восстанавливать чужих деток против их родителей, лишь бы уберечь и озолотить своих. Всех благ! Весь мир под ноги. Ингвар предал Клемента ради будущего Торвальда, Клемент хотел воспользоваться чистым чувством молодого Эренда, заставив его отвернуться от отца и брата, чего еще хотела Грета? Создатель знает, что она наказывала дочерям, отправляя их в Аверну.
В Тиверии тоже был кто-то, кто воспользовался горячностью и нетерпеливостью ее сына ради будущего своего рода. Кто? Летиция готова была поклясться, что не король. Его сын? Слабая кровь, дурная кровь. Был кто-то еще. Врага надо знать в лицо. Чтобы бить точнее. Клемент должен знать его имя. У этого человека тоже есть дети. И ее муж может убить их.
На самом деле это была взрослая игра. Пора объяснять тем, кого хотели уберечь, ее правила – детям нельзя совать свой нос. Маркус уже обжегся. Его обманули, он был рад подсунутому подлой рукой настоящему мечу взамен игрушечного деревянного. Это была вина родителей. Старое поколение умело воспитывать жестче, обрубая все неповиновение на корню, выжигая свободомыслие. А они не смогли так обойтись со своими детками. Клемент еще пытался, поэтому и решил отдать Констанцию харматанцам.
- Теперь он будет ждать, - ответила императрица. Она не знала планов супруга наверняка, но могла предполагать, - Клемент и Джангир согласились на мир, хотя оба намозолили друг другу глаза. Свадьба была бы как нельзя кстати. Мы промазали бы медом все, что скрипело. Кто же знал, что хан настолько беспечен, - Летиция думала. Она рисовала мысленно линии, связывающие то одного, то другого участника их большой партии. Заговорщики выбрали подходящий момент, когда принц покинул Харматан, оставив на троне больного и ослабшего отца, да мать, женщину выдающихся способностей, безусловно, но все же слабую женщину. Покинул Харматан, чтобы восстановить пошатнувшийся было мир после нападения на кортеж его невесты. Нападения…
- Они напали на Конни! Конечно, - императрица выпрямилась в кресле, - Если бы Клемент разорвал союз, рано или поздно Харматан оказался бы втянут в войну с нами. И тогда, даже если бы Джангир скончался сам, а принц занял его место, им было бы легко захватить власть. Война не способствует хорошему вниманию вокруг трона. Но Шатхи помчался в Аверну и союз устоял. И тогда они пошли другим путем – отравить хана, схватить его жену, что может быть легче?!
Летиция встала и принялась чертить руками линии. Линии из ее головы.
- Господи, если Клемент поможет Шатхи, то кто не скажет, что это лучший момент для Тиверии напасть? – она провела ладонью по лбу, - Если откажется – кто станет править Харматаном? Избежим ли мы войны тогда? Слишком много мыслей, Лели, - щеки женщины порозовели. Путались ниточки заговоров. Слишком сложная игра. Они не станут помогать Птенцу, даже если предатель Ингвар кормился со стола нового султана. Клемент все просчитал. Он станет давить их быстро, по одному. Сначала Маркуса, потом того, кто его совратил, потом вздернет на кол фон Эренда, как раз пока черноглазый принц сносит головы своим врагам, чтобы освободить мать. Не будет у султана времени помогать Эрендолу, про Божественного Птенца говорили, что он был рожден с яростным сердцем тигра. «Дай ему, Создатель, мудрого советника!» - помолилась Летиция. Лишь бы не повелся на приманку. Мать. Ее оставят в живых, как бы ни грозились, такая добыча ценна, как последний козырь в колоде. Только бы не сорвался. Разобравшись с тиверийцами и Эрендолом, император может снизойти до помощи своему будущему зятю. Летиция должна была молиться, чтобы свадьба состоялась.

Расколотая гора. Покои императрицы.

Женщины так не говорят, не думают. Не наделил их Создатель умом настолько ясным, чтобы рассеивать туман будущего. Однако голос, предлагавший ей план, по холодности и расчетливости не уступающий хитроумным паутинам старика Рейнеке, принадлежал Аурелии. Императрица осеклась, она вроде бы хотела что-то сказать, но передумала, так и замерев с приоткрытыми губами. Белые пальцы правой кисти, еще недавно казалось бы изуродованные навсегда, но теперь спасенные искусством ария и уже покрывающиеся нежной новой кожей, плотно обхватили то место на левой руке, где обычно сыто поблескивает поясок обручального кольца. Сестра была права, как тут было не согласиться. Но все же, все же. Речь шла о Констанции.
- Я не знаю, где принц.
"Так бы и было. Это и задумывалось", - успокаивала она себя. "Как же ты можешь, мама?!" - почудились ей колокльчики голоса принцессы. Бедняжка, неужели с ней обойдутся так жестоко?
- А если родится девочка? - тихо возразила женщина сестре. Глупая отговорка, если уж Ревалон возжелает повода для войны - в их стране наследуют все. "Что будет с Констанцией?" Принцесса, с которой обращались как с породистой сукой - был бы приплод. Она никогда не сможет это принять. Ее можно заставить, приказать, и она, возможно, переступит через самое себя ради отца, ради страны. Но никогда уже не будет прежней. Летиция посмотрела в глаза сестре: "Может быть, можно по-другому? Прошу..." Была еще надежда, что Клемент решит иначе. Она ведь просила его не делить семью.
- Лели, я не могу поехать домой, - она поймет, Летиция всегда ставила императора впереди собственных желаний. И как же ей хотелось домой! - И тебе придется скоро уезжать. Тот, кого ты оставила в Гадаре? Он не предаст? - императрица коснулась ладонью руки Аурелии. Так мало времени, и так много, о чем им надо поговорить. Летиция не верила в роковую страсть, которая якобы застилала глаза княгине, но вдруг они обе ошибались?

Красный зал

В Аверне все стабильно плохо, тут и спрашивать нечего. Про Эрендол и отца...наверное, лучше вообще молчать. Приказано: никаких контактов. Будут новости - будет желание немедленно вернуться домой и доказать всем, Императору, Рейнеке, Императрице, Констанции! Всем! Подстава, просто дурачество, повернувшее дела так плохо. Не выгодно, не правильно, опасно смертельно - отец не решился бы! Или..?
Приказано. Арий сжал зубы, снова радостно оскалился, придумывая, как-бы побыстрее переместиться к столу.
Рядом с принцессой было спокойнее. Здесь было его место, как бы ни хотелось найти брата, навестить отца. Место ему указали, а он и сам его знал замечательно. Негде ему больше быть, незачем. Надо было просто убедить себя, отрезать, забыть как-бы ненароком.
- Верно. Я бы хотел взглянуть и на инструменты ваших музыкантов. Позволите? - Позволят, никуда не денутся. Не вписываются в сказку страшные слухи из Аверны.
Проходя к окну, герцог ловко ухватил с одного из подносов красное, блестящее яблоко. Ну хочется ведь! И из танца не выбивается.
Констанция выглядела сравнительно бодро и арию рядом с ней спокойствие давалось легко. Тревожно немного было за Императрицу - за ней посылали, а она все не шла. Не привыкла аквилейская роза к таким приключениям. И все они не привыкли - просто начали чуть раньше.
Искоса, с упоением разглядывая, как пляшут разноцветные блики на лице Констанции, арий немного помолчал, вздохнул.
- Тебе...и правда душно? Голова не кружится? - Длань Дарующую просто так не выведешь!
Снова пауза, робко дернулся уголок рта - заботливо, внимательно глядят светлые глаза. Словно и не было ничего. В окно вот только не смотрит, побаивается. Уже мелькнуло там что-то нехорошее, обрывок страшного сна.

Здешние горы?
О нет, Раймунду казалось, что он ничего не видел. Только размытые силуэты серых великанов, укрытые дымкой мороси, перемешанные с туманом и синевой, которая, помнитcя, сопровождала их на протяжении всего пути.
Видел ли горы...видел, но вслед за горами мысли утягивали обратно в хлюпающую грязь дороги, возвращали гадкий озноб то ли от страха, то ли от холода.
 - Горы, ну да. - задумавшись, арий проморгал тот момент, когда принцесса выхватила из его руки яблоко.
Ну вот. Не отбирать же обратно? Глупость какая!
Печально проводив фрукт взглядом, Раймунд невесело усмехнулся в голос с Констанцией.
- Я терпеть не мог эту няню. Гробы, яблоки, поцелуи...какой вздор! - ответил невольно - улыбкой, какими обмениваются те, у кого есть какие-то, одним им известные, тайны.
Кольнуло забытое в пути чувство, сжалось от радости все внутри, осветило зеленоватое лицо герцога другое воспоминание. Из тех, что до конца жизни заставляют биться сердце и счастливо прищуривать глаза. Незнакомое желание подыграть, наслаждаясь одной только возможностью так говорить с ней, залило до самых ушей.
- О нет, милая нянечка была умнее нас! Сколько мудрости скрывалось в каждой ее истории... Следуя ее совету, святым долгом моим будет оберегать принцессу от дьявольской силы красных яблок? Стой, Констанция! А не отравлено-ли оно? - и, по-мальчишески восторженно сверкнув глазами, в свою очередь выхватил яблоко из руки принцессы.
С хрустом откусил кусок, закатил глаза, готовясь прожолжить игру...
Поперхнулся. Комом встало в горле чертово яблоко, - и я тогда сам рассказывал ему сказку" про славного рыцаря с сосулькой вместо мозгов" -, веселье испарилось, бесстыдностью своей ужалив в больное место. Почти не ощутив, как пальцы принцессы сжимают плечо, Раймунд кашлянул, сморщился.
- Не бойся за него. Я часто называю Торвальда глупцом, но он не глуп. Ему хватит благоразумия...
Врунишка! Проклятый врунишка!
- Спасибо. Спасибо тебе, Констанция. Мне кажется, их уже не переубедить, но я тоже не верю в то, что отец мог так поступить. Пусть не со всеми решениями Императора он соглашался. Но Ингвар фон Эренд - не предатель. Нет.  
А сейчас врал ? Кривил душой? Едва ли. Но прежней твердости в словах больше не было.

Отредактировано Раймунд фон Эренд (2013-03-13 12:12:59)

Страхом дохнуло от слов принцессы, растерянностью. Рассерженно нахмурился Раймунд, заглянул в лицо девушки, - Не смей снова обвинять себя! - подтянул сползшую, слабую руку Констанции выше по плечу.
Прятать от нее собственную тоску бесполезно. Но позволить ей совсем пасть духом, сдаться? Нет уж. Будет еще время стенать, а сейчас - впереди слишком много неизвестности.
-Что толку мучать себя предположениями...
В замке, казалось бы, они должны чувствовать себя защищенными. Все снова встало на свои места, нужно немного подождать, заткнуть уши и сделать постные лица, когда пройдут кровывые расправы. Скорбно вздохнуть, поднять головы и идти дальше... Невозможно.
В сказочной замок вместе с семьей Императора прибыл воздух, холодный, наполненный душащим предвкушением новой беды. Ничего уже не будет прежним. История не вспомнит солдат, уводящих за собой орду кровожадных монстров, не останутся на страницах летописей животные вопли и стоны умирающих под копытами лошадей и в зубах неизвестных тварей. Но из памяти тех, кто слышал их сам, кто провожал воспаленными глазами обреченных солдат, их уже не выжечь, не стереть.
Это ощущалось рядом с каждым, прибывшим в Расколотую Гору с остатками кортежа. Безысходностью, ужасом тянулся за ними шлейф воспоминаний...
- Конечно, идем. Хорошо бы найти выход в сад. Уже вне стен Красного зала, арий решился снова заговорить. И снова о том же! Нет,не существовало сейчас других тем для разговора, другие - натянутые, лишние.
- Императора предали, это - все, что мы знаем точно. И в распоряжении предателей - архонты... И арии тоже, иначе откуда взяться взрыву? Не может быть, чтобы такое смогли сотворить харматанские штучки вроде тех шариков с дымом, которыми нас травили в крепости. Какая подлость!  " ...никому нельзя доверять" - говорил Клемент дочери.
Говорил Констанции, услышал Раймунд. И что? Теперь ты готов развернуться и послушно объявить своих братьев по дару сообщниками? Нечего сказать, стыдно.
Оборвав размышления, арий смолк. Что ты там говорил, про предположения?  
Запутался. Про яблоко, сочное, красное, вспомнил снова . Не поесть, так рот заткнуть сгодится.

Отредактировано Раймунд фон Эренд (2013-03-18 13:34:16)

Расколотая Гора. Покои императрицы.

- Создатель знает, что допустит Рейнеке! - императрица пожала плечами, - Он постарел. Иногда предлагает сущую чушь. Веришь ли, перед нашим с Конни отъездом он убеждал Клемента разыграть смерть Октавия. Кажется, Лис стал хром на все четыре лапы, скоро об этом узнают враги империи. Конечно, пока Клемент ему верит, но, возможно, это ненадолго.
Летиция оправила свое платье и как ни в чем не бывало спросила сестру:
- Ты не привезла своих служанок? Здешние довольно безруки, придется идти вниз простоволосой. По крайней мере, это место - такой медвежий угол, что мне не надо волноваться о сплетнях. Любая сорока или сойка одряхлеют, прежде чем доберутся до столицы.
Рассуждая так, женщина отошла к одному из своих сундуков и достала из него тугой сверток из серого войлока. Развязав тесьму, Летиция развернула ткань и положила ее на кровать - утренний свет раскололся на сотни мелких огоньков. Разве могла она покинуть Аверну без императорских украшений?
- Маркус бы тоже справился, - отметила императрица насчет будущего правителя Аквилеи, завязывая ленточки ожерелья. Позабыла ли она совсем о том, что сына уже приговорили к смерти? - Видит бог, я должна была отправить и его на юг. Я пыталась как-то убедить Клемента, что мальчику нужно свое дело, не слишком мелкое, тогда бы все могло пойти иначе. Но... Я получила тот же ответ, что и ты с предложениями о Конни. Я не понимаю, почему. Разве это вина Маркуса, что он так же полон планов и амбиций, как его отец? Ну да хватит об этом. Я снова начинаю. Все, что мы можем сделать сейчас, прямо сейчас - позаботиться о Констанции. Пойдем, скорее. Надеюсь, она станет слушать охотнее, когда рядом будешь ты. Все ее доводы об одном - в какую варварскую страну ее отправляют. Куда вы смотрели, Ваша светлость? - Летиция улыбнулась сестре и подхватила ее под локоть, - Расскажешь мне  потом про него? - мельком заговорщицки шепнула она на ухо Аурелии.

Расколотая Гора. Красная Зала.

- Простите нам столь долгое отсутствие, милорд и леди! - пропела Летиция, неожиданно даже для себя самой тоже напяливая маску под стать окружающему ее сказочному фарсу. Она еще издалека протянула руку юной хозяйке, ожидая, что и та окажется такой же потешной, как ее супруг.
Констанции в зале не было. Не было в нем и ария.
- Леди Куммхель, благодарю вас за радушный прием! Позвольте, я не вижу здесь Ее Высочества! Неужели они до сих пор не могут отойти после нашего ужасного путешествия? Простите ее, великодушная миледи.

Балкон

Констанция несколько мгновений глядела в глаза арию. Неужели он серьёзно? О предательстве ариев? Нет, нет и нет! Н могли и не могут подвести те, кто первый присягнул Империи!
Тем более мэтр.
- Нет… - Повторилась вслух. – Маги не могут быть причастны.. К нападению. Только если харматанские, но… неужели ты думаешь на коллег по цеху? Асвальд не допустил бы такого… Он, мне иногда кажется, что он знает всё и обо всех. Тем более тех, кто представлен ко двору. И он бы вычислил переманенного ария. – Покачала головой. – Не маги. Предали те, кто хочет власти моего отца, а это… - Запнулась.
А это – запретная тема. Потому, что снова доставать подозрения на Маркуса и на князя Эренда.
- В общем, я не могу с тобой согласиться. – Чуть сжала его ладонь. – Всё кончится хорошо. Наверняка отец уже нашёл тех, из-за кого… Всё случилось,  если бы в том был замешан кто-то из тех кто дорог… Мы бы узнали. – Ложь, ложь и ложь. Не узнали бы. Потому что Расколотая гора далеко от Аверны, гонец не доберётся за несколько часов.
И зачем заведомо лгать? Что вообще будет завтра? Может, стоило бы научиться жить сиюминутно?...
Услышала голос матери, в отдалении.
-Нам… Наверное, пора… Туда.

Расколотая Гора. Красный зал.

Нельзя сейчас с ней делиться всем тем, что надумал в пути, в замке, в крепости...
Асвальд, Асвальд, Асвальд! Вездесущий, всезнающий...
О да, он бы вычислил предавшего. Нюх никогда прежде не подводил Императорского лиса. Почему должен подвести теперь? Предатели - это его конек, правда? Взять например ту харматанскую арийку. Самолично сдалась! В руки Асвальду Рейнеке.
И когда стена императорского кабинета взорвалась,  где он был? Когда Клементу прострелили плечо? Ах, славный Асвальд, наверное, распутывал нити сложнейших интриг, вертящихся вокруг трона. И тот придворный, что выпустил стрелу - может, это часть его очередного плана? Что-то вроде подставной смерти Октавия... Ой! Я ошибся, не могла же в план входить смерть Императора...
Хватит, Раймунд! О чем ты думаешь?!  - странно улыбнулся арий, отвел глаза. Злился. Конечно, Рейнеке ведь и у его милой Констанции числился в наставниках и кумирах. А как же... Предали те, кто хочет власти, говоришь? А как насчет тех, кто хочет свободы? Не идеальной, не абсолютной, но хотя бы какой-то, настоящей! 
Злоба подступила так неожиданно и с такой силой, что Раймунд чуть не оттолкнул любимую в сторону, испугавшись, что сейчас скажет что-то резкое. Такого не случалось прежде, он всегда умел сдерживаться, подгадать время, проанализировать собственные мысли. Вовремя пнуть какого-нибудь служку, вскипятить воду в лохани, заморозить воду в поилке у лошади, чтобы не сорваться потом.
Просто бред. Напряжение после того боя все еще не отпустило. Так ведь?
Глубокий, неслышный вдох, медленный выдох. Все, кризис преодолен. Констанция рядом, они в безопасности, все будет хорошо. С отцом все в порядке, они еще увидят, как ошибались на его счет. И с Маргреттой, и с Торвальдом. Конечно, они бы узнали, если бы изменниками были их родные.
- Прости, я немного заговорился. Если думать на каждого, и свихнуться недолго. А с моей стороны - вообще жуткая глупость так говорить об ариях. Я ведь и сам арий. Что ж мне теперь и себя подозревать? Ха! Может, это я от голода стал таким недоверчивым? В таком случае, Ваше Высочество, позвольте пригласить вас к столу! - удивительно легко далась усмешка, отступила злость. Легко переключаться с одного настроения на другое, если освободить голову от лишних мыслей и оставить только "здесь и сейчас". - Нас, наверняка, уже зажда... - поглощенный разговором и самим собой, герцог пропустил тот момент, когда к ним подошла Императрица.
От взгляда Летиции арий вздрогнул. Как неосмотрительно было подходить к дочери, зная, что к завтраку спустится мать! Вот это провал.
Вместе с Летицией де Авели он заметил и вторую женщину, приближающуюся к ним. Чтобы припомнить ее лицо и секунды было не нужно - это же сестра Императрицы! Аурелия де Авели, женщина, славящаяся своей красотой и по-мужски твердым нравом. Отлично дополнял образ запыленный костюм, совсем не подобающий женщине.
Стало совсем нехорошо. Не удержавшись, арий судорожно обежал глазами помещение - нет ли тут поблизости каких-нибудь...монстров? Тогда не нужно было бы выдерживать этот взгляд.
Нет? Нет. Все монстры разбежались, остались только эти холодные серые глаза. Под их взглядом даже дежурная улыбка на лицо не налезала.
- Ваше Высочество! А мы уже начали беспокоиться...и леди Аурелия с вами! Это весьма неожиданно, - Ты обречен. - И радостно! Но как вы смогли так быстро добраться до Расколотой Горы?
Разом окостеневшие пальцы никак не хотели отпускать ладошку Констанции, чтобы та могла отойти и поприветствовать мать. Собраться, успокоиться. Ради принцессы, будь готов к этому разговору!
Во время пути еще можно было поговорить о здоровье и погоде. Едва ли сейчас Императрица будет так же снисходительна к нему. Хотя... он же и ее тоже спасал, помогал гвардейцам!
Может, ты преувеличиваешь серьезность опасности?

Отредактировано Раймунд фон Эренд (2013-03-24 00:34:13)