Столовая для слуг

- Никуда ты не пойдешь, - отрезал Юрек на просьбы Эльки. – И ждать не будешь ни внутри, ни снаружи. Ждать будешь здесь, или где скажут, но за километр от развалин храма. И даже разговоров подобных больше не будет.
Он действительно не хотел ни поднимать, ни продолжать эту тему. Не хотел втолковывать, насколько глупа идея и дорога ему сама Элька – все это уже говорилось, и не раз, не два, не три. Так что пусть пока сидит в сторонке вместе с Ари – из того тоже тот еще великий воин! – и ждет. И верит, что все будет хорошо. Верить – это важно. Намного важнее, чем кажется на первый взгляд.
От дальнейших вопросов и ответов спасло чудо – Ауд с милейшем платьице со шнуровкой. Вид потрясающий... до безобразия. Не то, что Аудхильд в платье – это плохо, скорее,  Аудхильд в платье – о-очень неожиданно! Юрек нервно хлебнул пива, закашлялся, мотнул головой.
- Ауд, прекрасно выглядишь, - выдал, откашлявшись. – Пиво крепкое, - пояснил.
Да, на пиво свалить свое замешательство – самое то.
А от Эльки отвернулся.
Слушал Вацлава. Храм штурмовать им придется – хорошо, пусть так, он не откажется. Еще лучше, если не одни полезут на ариев, а одни точно не должны – на ариев Эскады есть арии Клемента. Главное не забыть держаться во время их разборок в стороне, а то снесут все вокруг, глазом не моргнув, не заметят, своих или чужих прибили за компанию. Одно не нравилось в «плане» Вацлава – брать Эскаду живым. Один раз он его уже пощадил ради этой же цели, в итоге вляпался сам, второй раз повторять такую глупость опасался. Лучше уж прибить гадину. Не рисковать.
Насчет же записки мыслей не было вообще. Шифр ни о чем не говорил, кому записка адресована, тоже не известно, поэтому Юрек лишь пожал плечами и налил себе еще пива.

Столовая

Из записульки Вацлав не понял ничего, мотнул башкой, доскреб то, что оставалось в миске – почти без урона донес до рта, откашлялся и сказал:
- Если в этой деревне будет голодная зима – жителям этой деревне надо будет говорить большое спасибо Императору, потому что деревня, полная вдов и сирот – это лучше деревни, полной трупов. Когда сюда придет война, умрут все. От мала до велика. А если твое народное ополчение окажется сметливо, половина его вернется домой. Может, не шибка красивая; может, такими калеками, как я, но живыми. А калека бабе дороже, чем одинокий голодный ребячий рот в подоле. Калеку можно запрячь в плуг и калека – тоже человек. И вдова – живой человек. Живого человека Император помнит.
Ложка громко ударилась о пустое дно миски.
- Ари, не отходи никуда от меня или Юрека. В бой ты не пойдешь, но ежели останешься тут, при Императрице, цены тебе не сыскать. Все какая-никакая, а защита от ариев. Мечу обучу сам, только ополоснусь.
Доел я, - хмыкнул Вацлав, - пойду помоюсь. Эбельт, пошли. Договорим. Селете – окажешь помощь. И с тобой поговорил бы, Хильда. Не помешало бы.
Записку надо отнести Императору.
Вацлав поднялся из-за стола. Он ни на кого не злился, ни против кого не держал злобы. Но мучительно зудела рана под повязкой, мучительно зудел в голове хмель и очень хотелось оставаться хоть кому-то преданным.

Малый гостевой зал =>Коридоры Замка

Арий исподлобья смотрел на императора, говорил негромко: Они могут сражаться, раны не серьезные. Но им нужно беречься. Гвардейцев всего пять человек, - Пять человек! Из всех, сопровождавших кортеж! - ужас на мгновение отразился в светлых глазах, дрогнули пальцы, - Рогмаровские здесь еще, но собирались...
Стоп. Что значит "Я не считаю Расколотую Гору надежным убежищем"? Зачем императору последние гвардейцы из эскорта, зачем наемники Рогмара?
Раймунда передернуло, он непроизвольно покачал головой:
- Ваше Величество...Нас обнаружили? - Только не это, только не бежать снова!
Обещание Клемента обсудить будущие подвиги не утешало. И даже (удивительно!) сообщение о приближении сестер де Авели и Констанции не повлияло на состояние Раймунда. Быстро склонив голову, арий поспешил убраться из комнаты и гнали его вовсе не мысли об очередном столкновении с императрицей и княгиней Аквилеи.
Глухо ступая по каменному полу, целитель тенью скользнул в коридор, встал рядом с одним из ариев из свиты Императора, только на миг таки встретившись глазами со стальными очами Аурелии.
Остановился. Успела ли княгиня Аквилеи увидеть, в каком смятении пребывает целитель?
Не важно. Ей сейчас будет не до этого. В глубине души арий попросил Создателя, чтобы уроженки юга не были очень разозлены на императора. В конце концов, услышанное герцогом сейчас было гораздо важнее истерик и убитых нервов.
Неужели нашли?
Очень обрадовало то, что Клемент не отослал целителя. Новости из столицы - то, что нужно. Вдруг... вдруг и из дома весточка проскочит?

Отредактировано Раймунд фон Эренд (2013-04-15 01:31:11)

Коридоры замка

Пять человек. Переводя взгляд с Летиции на Аурелию, с Аурелии на Констанцию и обратно, Клемент думал о пяти гвардейцах. Шести, учитывая однорукого капитана. И тех восьми, которые сопровождали его от Аверны. Четырнадцать жалких гвардейцев. Это меньше, чем отряд. А вишемирский гарнизон насчитывал порядка двух с половиной сотен. Две с половиной сотни стражников и солдат, которые молчали. Две с половиной сотни стражников и солдат, которые закрывали глаза на предательство. Две с половиной сотни стражников и солдат молча закрывали глаза на предательство. И около полусотни градовластителей. Слепоглухонемых.
Его предали. Предательств Клемент не прощал.
Коридор был пуст.
Он нуждался в рыцарях и лучниках, арбалетчиках и ариях. Его людям требовался отдых. Куммхелевская стража — ничто. Сколько их? Двадцать? Тридцать? Пусть пятьдесят. Это меньше, чем отряд. Это даже не мясо.
- Его Высочество чувствует себя превосходно, - вежливо отвечал Император Величайшей Империи. - Не беспокойтесь о нем. А вы, Ваша Светлость, надо думать, не доверяете Куммхелям? Уж не хотите ли вы сказать, что меня окружают предатели? Однако воля ваша. Малый гостевой зал в нашем распоряжении. Пройдем туда. Ах да, пока не забыл. Ваша Светлость, каков ваш эскорт?
Только не говори мне: три гвардейца, хромой лучник и слепой арий. Не поверю.
- Так сложились обстоятельства, вскоре я вынужден буду вас покинуть. Ненадолго, впрочем. А сейчас моим людям необходим отдых. Проведем эти часы с пользой.

Отредактировано Клемент III (2013-04-15 16:34:56)

янепишумелодрамуянепишумелодрамуянепишумелодраму... Ага. Не пишу.
Совместно с Хильдой

Элька молчала долго - все оставшееся от обеда время. Собиралась с мыслями, боролась с обидой. Ловила на себе взгляды Ари, Селесте - думают, что она непременно выкинет что-нибудь. Осуждают. Может, смеются над ней втайне. Взбалмошная, глупая, бестолковая Элька, на уме у которой - одни девичьи бредни. Так что ли?
А хоть бы и так. Лучше сделать - и быть взбалмошной и глупой, чем не сделать - и сожалеть. Выкинет? Выкинет. Хотели - получите.
Только Юрек на нее так ни разу и не посмотрел.
Ну и пусть. Проклятый Храм и так уже сожрал почти все, что у нее было: дом, семью, бесстрашие, уверенность в завтрашнем дне. Нельзя допустить, чтобы он сожрал еще и Юрека. А Юреку немножечко незнания не повредит.
Хильда, умная, поняла, чего она хочет, не стала привлекать внимания. Идя следом за воительницей по коридорам, Элька перебирала в уме слова. Как бы ее убедить? Что сказать? Как достучаться?
Мартиника не тянула долго кота за хвост. Прямой вопрос требовал прямого ответа. Элька набрала в грудь побольше воздуха.
- Я должна отправиться в Храм вместе с вами, - выпалила она. Поймала взгляд Хильды. Пусть знает, она всерьез. - Пожалуйста. Мне это очень нужно, - как бы только объяснить, почему?
- Прости, ЧТО? - Аудхильд закашлялась. Похоже, она очень хотела услышать слово "шутка" - За коим лядом тебе сдалось туда переться?!
- Там... - Элька закусила губу. Одним "надо" тут не отделаешься. - Там моя мать. Туда идет Юрек. Там человек, который чуть не убил их обоих. Ты... не понимаешь? - не может же не понимать! - Я не могу смотреть на то, как кто-то туда уходит, и оставаться тут! Просто... не могу. Я не знаю этого замка, я не знаю этих людей. Какую пользу я могу принести, оставаясь здесь? - она говорила быстрее, увереннее, не давая мартинике вставить слова. - Вышить пару ярдов полотна цветными нитками? Взбивать королевские подушки? Переводить у слуг горячую воду в купальнях? - Элька прошлась туда-сюда вдоль стены, кинула взгляд в сторону двери, снова перевела на Аудхильд. - Ты бы осталась? Я же не собираюсь лезть в самое пекло и подставляться под удар! В походе императора наверняка будут еще люди - обоз, лекари, слуги... Меня никто не заметит. Я смогу. Я правда смогу, мне бы только попасть туда, чтобы Юрек и Вацлав не узнали... Пожалуйста, Хильда, - окончательно выдохшись, она уставилась на мартинику. Огромными тревожными глазами.
Мартиника весь Элькин монолог прослушала, держась за голову.
- Эль, зачем? Чем ты сможешь помочь там? Резво махать кухонным ножом? Залечить врага до смерти? В лагере тебе всё равно придётся ждать. Да, поближе. Но и риска больше. Не думаю, что там будут все из себя благородные господа, что вынесут такое нападение. Могут напасть и на лагерь.
"Да и что-то я не особо вижу, чтобы готовились в нормальный поход. Будто мы идём на минутную прогулку или радостное заклание".
- Тоже будешь убеждать меня в моей бесполезности? - Элька отступила на шаг, не отводя взгляда от хильдиного лица. - Или в том, что я беззащитнее Селесте или Ари? - голос снова на секунду пресекся. Мотнула головой, отошла еще на шаг. - Я же не стану рисковать. Но этот поход и мне кажется странным, потому я и хочу быть уверена, что нужные мне люди... вернутся обратно. Живыми. Если потребуется, сбежавшими - но живыми, - черт возьми, ну почему все ее слова выглядят как мысли малолетней истерички?! Как доказать, что она напрашивается вместе со всеми не из дурацкого желания чего-то кому-то доказать? Это ведь не так.
Или так?
- Да как ты не...
Слишком громко. Хильда спустилась на пару ступенек  ниже, так, чтобы их с Элькой глаза были на одном уровне.
- Я не считаю тебя беззащитнее. Но... ну вот скажи мне. Что ты сделаешь, если они НЕ вернутся? Там. Чем ты сможешь им помочь?
Элька отшатнулась, как от удара. Не думала об этом? Не думала. Не хотела думать. Если не вернутся... если не вернется Юрек...
То какой тогда смысл в Эльке?
- Я же все равно пойду, - неожиданно спокойным голосом сообщила она. - Найду способ. Веришь?
Аудхильд закатила глаза. Верила. И слишком хорошо представляла кучу ещё более бессмысленных последствий.
- Ну и дура. Лучше скажи, ты помнишь происходившее... Там? В храме?
- Помню, - Элька моргнула, отогнав замельтешившую было преждевременно надежду. Лучше бы не помнила. Но куда уж сейчас-то трусить? - Что именно ты хочешь услышать?
- Не знаю, что именно... Про то, что их там много и так понятно, а вот... - "они там случаем сами не думали нагрянуть в гости?" - Не было чего-то странного? Кроме острого желания убить, пленить и пытать?
- Странного... - Элька задумалась, заставляя себя вспомнить детали. Де Эскада, арбалетчики, черномордый арий, Мукиш, хруст хирургического ножа... Бояться больше нельзя, так что вспоминай уж все. Раз уж решилась. - Все они были странные, - отстраниться от собственных эмоций. - Суетились. Возникали невесть откуда - так и не поймешь, сколько их... - конкретнее, бестолочь. Хильда - воительница. Ей этот лепет ни о чем не скажет. - Эти воины, этот арий... нам слишком легко дали уйти. Будто мы и в самом деле оказались там случайно. Или наоборот - будто так оно и было задумано, - об этом они уже неоднократно думали после побега, но теперь, когда Император собирался на праведную месть, все приобретало какой-то особый оттенок.
- Слишком легко ушли? И... суетились? На что похоже было?
- Когда мы сидели в камере... - Элька сосредоточилась - аж зажмурилась. - ...слышно было, что они там, снаружи, бегают. Кричат. Оружие таскали, будто к чему-то готовились. А нас поймали словно бы между делом, и то Юрек и Вацлав с Эбельтом успели их немало положить. А потом про нас просто... забыли. За несколько часов - один-единственный тюремщик. И двое у выхода. И все как вымерли - тишина такая...
Элька замерла, внезапно задумавшись над собственными словами.
- Думаешь, оттуда уже все ушли? Там никого нет?
- Я... Не знаю. И даже не хочу знать, куда бы они могли уйти, окажись мы правы...
Элька переплела пальцы, вновь замолкла. Вскинула на Хильду блестящие от волнения глаза. В семнадцать лет очень быстро переходишь от полного отчаяния к азартному любопытству.
- Ну так мы же для того туда и идем? Чтобы проверить? И узнать? Может, битвы еще и вовсе не будет, так?
- Не хотела бы я знать, ГДЕ тогда будет битва. Да и... Что если мы окажемся не правы?
- Император в любом случае намерен туда пойти. Если они там - он их убьет, - других вариантов Элька не принимала. - Если они не там... то мы скоро об этом узнаем. И тогда он их все равно убьет. Правильно?
- Или убьют всех, кто был при Императоре. Тоже вариант... Не нравится мне всё это. Как-то непонятно.
- Не думаю, что они смогут убить Императора, - убежденно отозвалась Элька. Посерьезнела. - Но если и так... то какая разница, где убьют тогда: там или тут, в Расколотой Горе?
- Угу, - Хильда выразительно постучала кулаком по груди, - Император будет жить вечно. А мы все, так и быть, сдохнем... Какая разница? Ну, трупам никакой. А так... Скажи, тебе по чьей вине умереть бы хотелось: Императора с Вацлавом или моей?
- Я собираюсь помереть по вине девяностолетнего возраста, и никак иначе, - буркнула Элька. - Но если доберемся до храма, и там внезапно будет кто-то настолько сильнее императорских ариев, то, так и быть, могу переложить ее на Эскаду.
Мартиника рассмеялась. Их разговор становился всё более идиотским.
- Черт с тобой. Подумаем, как попасть на выбор смерть от Эскады или старости... - Хильда ухмыльнулась, -  Знаешь, какая неудобная штука - доспехи? Полноценные, рыцарские...  А уж закреплять. Хуже, чем с платьем возиться...
Если при Императрице ещё остались две давно знакомых мартиники. И если хоть одна из них предпочтёт принести пользу на битве. Ну, или Эльке не удастся добраться к развалинам до неприятностей. Тоже же хорошо.
Издав победный вопль, Элька одним прыжком повисла у мартиники на шее.
Доспехи, полные и рыцарские, с ужасными и отвратительными креплениями... это ж замечательно!

Отредактировано Элька (2013-04-16 15:31:10)

Жилое крыло

Хильде кивнул – серьезно настолько, что самого передернуло.
В лабиринтах Расколотой Горы Вацлав разбирался никак и во избежание позора вполне мог отказаться от затеянного – спасла крохотная бабулька. До того крохотная, что натура к народному фольклору запредельно чувствительная обнаружила бы в ней все признаки нечисти – коварной домовой страховидлины. До чувствительности к народному фольклору Вацлаву было как до императорской должности, впрочем, еще дальше бабульке было до нечисти.
- Заплутали, милки? – причмокивая морщинистыми губами спросила бабка, подслеповато щурясь чему-то, что пряталось за спиной гвардейца – двери столовой. Столовой, которую они с Селесте и Эбельтом только что покинули.
- Д’, - через силу выдавил из себя Вацлав, бабулька почему-то ему не нравилась.
- А кудава путь держите?
- Д… давотпомыться… бы, - почти скороговоркой выпалил капитан имперской гвардии, лишь сейчас понимая, насколько нелепую собрал компанию. Мыться – это раздеваться; а Селесте конечно знахарка, но в первую очередь девица. Ошибся, стало быть, в выборе, но и отсылать поздно. Пошла уже. Рядом она. Она и знахарская сумка со знахарскими повязками и знахарскими травами.
- А энто вам тудава, - сказала бабулька, выпростав сухонькую руку с птичьими когтями-пальцами, указала направление, - проведу. А пошто не провести-то?
И провела.
Мылись в Расколотой Горе сегодня с очевидной яростью – купальня, куда завела старушка, благоухала чем-то до одури приторным, что не мудрено, поскольку явно была предназначена для самого из полов прекрасного – девичьи-женского. На пороге Вацлав нахмурился. Посмотрел на Селесте, посмотрел на Эбельта. Посмотрел на бабушку.
- А коль куралесить собрались, - ощерилась пустым, беззубым ртом бабка, - в купальню не пущу. Усе по одному. Девица сама по себе, сами по себе молодцы.
Вацлав хмурился.
- Нет.
- Йех, старый ты пес! У самого башка седая, а все туды! Йех, что за люд пошел – срамота одна. Безобразники!
Докончила старуха и к удивлению Вацлава более не препятствовала.
Просторная купальня не понравилась сразу. Не понравилась изобилием зеркал – отполированные до блеска эймарской стали медные пластины занимали целую стену. Таких зеркал Вацлав не видел давно, еще дольше не видел себя. Увидел и ужаснулся. За последние недели в весе он потерял килограмм не меньше десяти, примерно столько же лет прибавил в возрасте. Лицо стало серым, потемнели некогда светлые глаза. Снятая с убитого наемника куртка сидела скверно, точнее болталась. В том, кого он увидел, Вацлав решительно отказывался признавать себя.
Помимо чана с горячей водой, нашлись в купальне дубовые скамейки, нашлись в несуразно огромном количестве столы и столики со всякими колбами, мазями и прочей глупостью. Особо пристально ничто из этого не разглядывал. Опустился на одну из скамей, предлагая спутникам последовать примеру.
Сперва перевяжется, поговорит, потом помоется. В гордом, понятном одиночестве.
Культю мочить нельзя, это он понимал. А перевязаться можно и грязному. Если загнило – лучше знать сейчас. Не загнило – значит, повезло Вацлаву. Стянул куртку, снял рубаху. Зеркало отражало все и Вацлав смотрел в пол. Сапоги тоже снимет в одиночестве. Во избежание. Отравит еще кого. Не поднебесными те пахли радостями.
- Можно перевязываться, - это целительнице. А вот что собирался сказать Эбельту: - Слушай, Эбельт, не хотел говорить при всех – не поймут, да и Императору я ничего не сказал, но тебе нельзя возвращаться в храм. Они ж тогда – ну ты понял – на тебя охотились. Теперь, выходит, ты сам лезешь к ним в лапы. Сиди тут. «Народное ополчение», - смотрел Вацлав на собственные штаны. Вернее на порчину – правую, - и без тебя справится. Заодно присмотришь за Селесте. Она здесь человек новый, никого не знает. И за Элькой приглядишь. И за архонтом. Он – молодой, сдохнет первей, чем начнет разуметь о собственной смертности.
Вода исходила паром. Не нравились отражения в зеркале. Сгинул бы в лесу, ни с того ни с сего подумал Вацлав, лежал бы там, ни о ком не думая, ни себя, ни других не оправдывая и не оправдываясь.
- Все мы смертные. И люди, и архонты, и арии.
И Его Императорское Величество.
От духоты и влажности в культе что-то дергало.

Отредактировано Вацлав Лец (2013-04-17 09:28:56)

Селесте, выходя из столовой, рассуждала, что подождет возле купальни, пока Вацлав отмоется, а потом и повязку наложит, пора уже. Оттого слова встреченной бабули вызывали искреннее недоумение и легкое смущение. Подумаешь, что она полураздетых мужиков не видела что ли? Вон де Эскаде всегда купальню готовила, да и бабке Эйне помогала, а у людей болит не только то, что сверху, но и то что снизу тоже захворать может. Знахарка она прежде всего, потом девица. А что там бабулька намыслила, так стыдно бабушка людей судить без разбору.
Правда, и то, что все дружно они ввалились в купальню, тоже как-то оказалось не по плану. Благо купальня была большая и даже столики с лавками оказались здесь, ароматы приторные, но это ли беда?  А зеркал то сколько!
- И зачем людям зеркал столько да еще в купальне? - Недоумевала Селесте тихим голосом, оглядываясь по сторонам.  Вот как-то ей на себя голую в зеркала любоваться не особо интересно было. Все-таки много причуд у богатых. Она чуть покачала головою, да за дело принялась. Вацлав приземлился на скамейку и стал одежду скидывать, а Селесте быстро глазами стала искать утварь какую, чтоб воды набрать.
- Перевяжу, хоть и лучше бы вначале отмылся, ну да ладно, главное не намочи, а то все заново делать, - буркнула Селесте, как делала, когда была делами занята. Спорить не хотелось, как-то дорога и ее притомила. Нашла таки  небольшую шайку, набрала туда воды, чтоб теплой была и поставила на стол, взяла тряпку чистую, свои экономить надо повязки, а после уже и сама рядом присела.  Прежде чем обрабатывать, надо было обмыть руку.  Так что Селесте стала снимать повязку. Тем временем Вацлав с Эбельтом разговор завели и опять про Храм. И дался он им всем. А что де Эскаде от Эбельта надо было, только тому и известно.
- И чего всем этот храм покоя не дает? И что Император нормальную армию собрать не может, что вас тащит? Он же Император. Тебе вот, Вацлав, вообще покой и лечение нужно. А, может, и нет там де Эскады уже самого, - пискнула Селесте и прикусила губу, решив, что ну в мужские разговоры лезть, лучше своим делом заниматься. Под повязкой все было не так и плохо, рана не гноилась и то хорошо, правда и заживала медленно, только вот Вацлаву бы не мокнуть, не по лесам лазить, а отдохнуть да подлечиться, быстрее бы все было. Но как она поняла, вояка был мужик неугомонный и так просто сидеть, а тем более лежать его не заставишь. Убрав все повязки, взяла тряпку и обмакнула в воде. Стала руку осторожно обмывать от плеча и до конца, дабы грязь смыть и дабы не пришлось потом ее мочить.

     Жилое крыло, купальня

     «Ну и пусть идут,- подчёркнуто злобно думал Эбельт, по-прежнему не сводя глаз со склянок. Чтобы на культю не пялиться, это, наверняка, как опять ножом по живому. Вацлаву, на которого ему плевать.- Пусть. Пусть катятся за своим Императором в свой храм. Мне-то что. Мне-то они никто. Никто ведь?» Никто. Не стая, стаи у него вообще давно нет. Разбежалась стая, а волчица – первой, к волку попородистее… О чём это он? Ну лучше уж об этом. А всё равно не получалось ничерта.
     - Оно понятно,- повторил он за Вацлавом.- Пойдёт. И вы все радостно за ним, сыны родины.
     Только не видно, чтобы ей кто-то из сынов сильно нужен был. По-настоящему. Или мать из неё та ещё, никогда детей не спасает, когда те в лепёшку за неё расшибаются.
     - Знаю, всем тут не по чину его образумливать. Советники все в Аверне сидят, выходному радуются?
     Кроме одного. Рейнеке, как самый быстрый, уже, небось, перешёл от радостей к своему главному увлечению, то есть истекает где-нибудь кровью. Хорошо, если в компании Улльрике и Сольвейг – тогда за него можно не волноваться, с ними не пропадёт.
     А всё равно не получалось. Эбельт поморщился, как от зубной боли. Ещё и в ходах бродить. Ещё и с Ари. Мол, ничего не потеряешь: ни холод, ни всякую вонь, ни крыс, ни возможность получить по башке кирпичом, заблудиться или спятить, пробираясь по подземным лабиринтам, ни даже головную боль и приключения – мелкий архонт обеспечит. И всё это где-то под ногами у фон Эренда, который «на передовой», а не по подвалам прячется, как некоторые – удачно завершающий картину штрих. Ободрил, нечего сказать.
     - Не надо вот,- отмахнулся он в ответ на похвалу. Как-то совсем не польщённо.- По паре стрел не судят… Нужен лучник – будет вам лучник, правда, в подземельях особенно не постреляешь. А нужен оборотень – с луной вон договаривайтесь. Я человек теперь, хоть жопа и хвостатая. Не буду. Ни нюхать, ни жрать, если кто на это рассчитывал – нажрался уже. Ну может, пару крыс поймаю Величествам с Высочествами, если совсем оголодают во всех этих ходах. Так можешь Императору и сказать, чтобы не думал, что гвардейцы – мало, а со мной – в самый раз,- для таких слов Эбельт говорил, как заметил бы любой актёр самого погорелого театра, недостаточно эмоционально, не звучно, пусть и явно не задумываясь, что несёт. Ни возмущений, ни трагизмов, ни даже бравады. Потому что он и не играл. А говорил так потому, что уже смирился, не дурак ведь.
     И снова знатные дамы, с которыми он совершенно не умеет обращаться. Но Эбельт злился – мысленно он упорно называл это именно так, не разбираясь в оттенках - всё равно не потому, как бы ни пытался себя убедить, что как раз поэтому.

Малый зал

Да Вас не просто окружают предатели, Ваше Величество, вы сами выращиваете их вокруг себя. В собственной семье.
Аурелия вежливо улыбнулась Императору величайшей империи, блистательного Ревалона, решив оставить ответ на вопрос до того момента, когда слова будут слышны только тем, для чьих ушей они и предназначены, и всю короткую дорогу до Малого зала она думала, для чего вдруг Клементу понадобились ее арии и ее гвардейцы? Собрался к кем-то воевать? Аурелия искоса глянула на Императора - человек с дороги, ничего особенно воинственного во внешнем виде, но по тому, как подобрался Раймунд за его плечом, можно было судить о том, что сейчас на них троих свалится какое-то неприятное известие. Очень неприятное.
А ведь обычно он ей тыкает.
- Пятнадцать гвардейцев и четыре ария, - она сказала это на пороге зала, перед самой дверью, которая распахнулась, выпуская наружу теплый и высушенный каминами воздух небольшого помещения. Император по правую руку от нее, где-то за левым плечом - Летиции, и Аурелия спиной чувствовала тоску и отрешенность сестры, для которой известие о том, что супруг снова уезжает, в довесок к осознанию того, что ее старший сын, последний, остался совсем один в столице, и едва ли сейчас можно найти город опаснее Аверны и место, опаснее Башни Смерти. - Вы собираетесь на войну? Надеюсь, служанки не в счет? - изогнула бровь Аурелия, вопрос вышел небрежным, но сердце больно кольнуло новым дурным предчувствием. В конце концов она должна знать, куда и зачем забирают ее людей.
- Я так понимаю, Расколотая Гора более не убежище, а возможная могила? - мрачно проговорила Аурелия, постукивая пальцем по губам. Неужели у кого-то такая навязчивая мысль - убить всю королевскую семью одним махом, ничтоже сумняшеся сунуться прямо в охраняемую крепость? Хотелось бы, чтобы все это так и осталось ее надуманными фантазиями.

Отредактировано Аурелия де Авели (2013-04-18 22:20:26)