Расколотая Гора. Покои императрицы.

Летиция пошевелилась под тяжелым, жарким покрывалом. По ее лбу медленно стекла капля и повисла над бровью. Императрица провела мокрыми ладонями по прилипшей к телу рубашке. Слишком душно было в ее покоях. Три дня лил дождь, три дня топили по ее указанию камин. Огонь тщательно поддерживала одна из служанок, переданных ей Аурелией. Девочка сидела в комнате красная, что ошпаренный рак, закатав повыше рукава платья и стянув волосы в косу. Страдала, бедняжка, но молчала. Императрица же безвылазно сидела в постели, отказываясь вставать и не позволяя открывать окна, несмотря на то, что ее перина насквозь пропиталась потом. То и дело она проваливалась в зыбкий сон, просыпаясь только, чтобы снова услышать как за окном монотонно долбит дождь. Изредка Летиция позволяла служанке усаживать ее на кровати и обтирать ее кожу тряпкой, смоченной в прохладной воде. Девочка выглядела уставшей, с каждым днем все более осунувшимся становилось ее хорошенькое личико, но императрица не отпускала ее от себя ни на минуту. Им доложили, что хозяйка замка слегла с невиданной хворью, и что полоумный Куммхель, кажется, вконец тронулся умом, причитая над больной. Проклятое место. Зараза здесь была повсюду, так казалось Летиции, и она не решалась ступить за порог, суеверно ограждая себя от других обитателей крепости. Даже Аурелия не приходила к ее покоям, словно ее тоже пожрало безмолвное чудище Расколотой Горы.
Но на третий день в дверь постучались с посланием от дочери, просившей ее спуститься к столу, и заспанные глаза императрицы наконец-то прояснились. Она самолично открыла окна, чем вызвала у своей маленькой служанки несказанную панику - девочка впопыхах стащила с кровати одеяло и набросила его на плечи госпожи. Не дай Создатель, застудится, после лежания-то. Сборы заняли привычно много времени, но по их окончанию Летиция выглядела собой - императрицей Ревалона, в дорогом голубом платье, с высокой короной рыжих кос и десятком перстней на похудевших пальцах.

Расколотая Гора. Трапезная.

О близости обеденного зала сообщила густая завеса ароматов куда более приличествоваших придорожной таверне, чем императорской трапезе. Летиция скривилась, но ее желудок радостно подпрыгнул. Императрица на мгновение поднесла ладонь к носу и глубоко вдохнула  - тело отчего-то пахло не привычной цветочной смесью, а чем-то очень приторным. Летиция вздохнула и пошла вперед. Все же надо есть. Хотя в душе ей хотелось бежать из этого места со всех ног и ни за что не принимать пищу, приготовленную бог знает кем. Может, у Куммхелей колдовала над котлами ведьма? "Глупости", - улыбнулась было своей детской вере в страшные сказки Летиция, как вдруг заметила в гомонящей толчее служанок премерзкого вида старуху с такой тонкой и морщинистой кожей, обвисшей на костях, словно ее содрали с кого покрупнее и зачем-то нацепили на ходячий скелет. Императрица в ужасе воззрилась на живой труп.

Когда новоприбывшие уже были у двери, Раймунд почувствовал их. Выругался, про себя - слишком поздно, чтобы что-то предпринимать. В следующий раз не будешь отвлекаться на оборотней, сушку принцесс и ревность.
Первым на пороге показался Рейнеке. Щуплый, черный, пропавший пару недель назад без вести и снова появившийся. О котором еще совсем недавно Раймунд что-то судорожно соображал в саду, делясь смутными подозрениями с Констанцией.
Звякнула быстро отложенная в сторону вилка. Арий уже почти поднялся со стула и незаметно потянулся к стоящему рядом посоху, будто и впрямь собрался следом за старухой гостеприимно поприветствовать нежданных гостей, но опустился обратно. Сколько там за дверью ариев? Судя по тому, что ощущал герцог, достаточно, чтобы отложить в сторону подозрения и поверить. Его Величество говорил об отъезде из старого замка только в случае нападения. Выходит, то самое "маловероятно" все-таки произошло и Гора больше не представляла из себя достойного убежища? Вспоминая практически случайно услышанный разговор между Лисом и Императором, арий отмечал, как расходились их мнения тогда. Потом Лис пропал, теперь вдруг появился, планы снова меняются... По велению ли Клемента девять ариев явились сюда за ними? Лучше б и правда девок портить пришли. Много их здесь, у Расколотой Горы, осталось.
Молча отодвинувшись от стола, Раймунд ждал ответа тех, к кому было обращено послание.

Отредактировано Раймунд фон Эренд (2013-05-26 00:31:27)

На столах стояли блюда, за столами сидели люди. Кто-то трескал за обе щеки, кто-то лишь поморщил нос. Собрались здесь все кто в замке, кроме стражи да кухарки. И сама Императрица Ревалона, разделила эту трапезу с теми, кто как был никем для сильных мира сего, так и останется. Ее Величество тоже обладала огненно-рыжей копной волос. И теперь было понятно, на кого похожа принцесса Констанция.
Селесте ела поджаренное мясо с овощами, пила вино разбавленное водою. Что поделать вина и другой хмель она не любила, непривычная была. Так ведь можно было и поверить, что все позади. О будущем пока думать не хотелось. Одна из девиц рядом, кажется,  одна из тех кто прислуживал хозяйке замка просила осмотреть плечо, которое что-то болеть стало. Знахарка не отказывалась, а  жители замка, из тех кто попроще, предпочитали сейчас обратится к ней, особенно слуги, чем к местному лекарю, который ведь не для слуг здесь был, да и сейчас был занят особами более важными.
Прошло не так много времени, когда открылась дверь, и в залу вошел мужчина, возраст которого трудно было определить так сразу, одетый в простую кожаную куртку, кожаные штаны и сапоги выше колена. Однако более всего в его облике привлекал внимание кулон с крупным пульсирующим рубином. Селесте не без интереса смотрела на  него, потом краем глаза глянула на Императрицу, к которой тот обратился. "Интересно, что происходит.? И отчего так спешно прибыли за Императрицей, чтобы она покинула замок? Впрочем, это дело сильных мира сего", - размышляла Селесте. А волнение непонятное вдруг поселилось внутри. Конечно, когда мужчины и несколько женщин ушли сражаться, остальные настороженно ждут. А что если нападение? Хотя от подобных мыслей Селесте отмахивалась. А тут еще где-то недалеко послышался голос старушки, что была явно скверна нравом, и даже не постеснялась запустить кубком в человека, который прибыл к Императрице.  Это хорошо, что она не попала в голову этому посланцу Императора, а то так человека же и покалечить можно. Вот откуда в людях столько злобы? Селесте все понять не могла никак.
Взгляд зеленых глаз скользнул на Эбельта, зацепив ария-целителя, который  опустился обратно на стул.  Попыталась понять по лицам собравшихся, стоит ли волноваться и вновь устремила взгляд на кулон и его обладателя.

Столовая

Стоило только усесться поудобней и оприходовать несколько блюд с яствами, в радиусе метра, как долгожданная трапеза так же быстро оборвалась как и началась. Людей, что вошли в зал Ари не знал, понял только, что аристократического вида дама, к которой подбежала принцесса и была Императрицей, не иначе. Выглядела матушка Констанции и правда скверно: нездорово бледная, нервозная какая-то что ли, еще и дочь драматизма ситуации прибавляет. "В таком случае не тело нужно лечить, а голову.Небось взаперти сидит, света белого не видит, от такого любой себя больным почувствует." Подумав про себя, белобрысый принялся  поглощать пищу. Начать-то начал, а закончить по ходу не получиться. Еще и голова раскалывалась и подташнивало, от голода скорее всего.
  Вскоре явилась группка каких-то людей, не особо доверительной наружности, а точнее ариев, от которых его выворачивало наизнанку, возможно даже вполне основано. Факт того, что белобрысый их заранее не почувствовал, вызывал дополнительное раздражение. Задумываться об очередных фокусах магов он не хотел, да ине мог.
   Арий, что говори и по видимому был главным - Вон какую каменюку на шее таскает!-вызывал не самые приятные чувства, вроде бы обычный себе, неприметный человек  на первый взгляд, а холодок по холке пробегал, вперемешку с неестественной ненавистью . В глаза недоархонт прибывшим старался не смотреть, так только разглядывал краем глаза. Ссутулился весь, нахохлился,абстрагировался от ситуации, наминая пока есть возможность. Он ничего не понимал и это заставляло нервничать. Вилка парня мерно цокала по тарелке, особенно отчетливо это было заметно в моменты молчаливых пауз. Он был готов к любому повороту событий, странно, но и страха не было, хоть и создавалось ощущение будто загнали гончие псы лисью свору в тесную норку и выхода нет. Было только раздражение- не поесть , не отдохнуть, а ведь только к нормальной жизни привыкать начал - и желание лишь бы никто к нему сейчас не притрагивался и не донимал.  А раздражителей было море и все они дышали, толпились, говорили о чем-то непонятном, хоть  бери и вой. К тому же арии крутились вокруг, как будто им в Расколотой Горе медом намазано, что сползаются сюда как мухи на запах нужника. Глаза  непроизвольно горели и слава высшим силам, что волосы отросли и хоть на некоторое время смогут скрывать сущность их обладателя в тайне. А плащ то в комнате остался.... -хмуро констатировал Рунольв, ощущая, что чем дольше он будет оставаться в столовой, тем вероятней он съедет с катушек или его попросту рассекретят.
  Местный целитель вел себя уж очень странно, непривычно сдержанный и высокомерие куда-то выветрилось, а ведь сам же с этих клюнутых! Точно в очередную жопу попали, при чем такую что не отвертеться. А старушка-служанка хороша, зря на нее гадости говорил. Белобрысый слегка улыбнулся действиям воинственной старухи, была бы возможность уж точно бы ей помог,  "снаряды-кубки" так точно подносить вызвался бы. Оставалось только ждать, что будет дальше и кидать красноречивые взгляды своим спутникам, которым, он надеялся, никто вреда не причинит.

Отредактировано Ари Рунольв (2013-05-28 18:57:09)

- Жизнь есть движение, Эбельт, - усмехнулся Рейнеке, давая команду ариям рассосредоточиться по периметру: трое заняли позиции в коридоре, двое – в дверном проеме, еще трое скользнули в зал. – Отсутствие движения, Эбельт, есть стагнация. Всегда что-то случается. Наша с тобой миссия; цель и задача всякого, присягнувшего на верность Империи, – обратить чужую силу слабостью себе во благо, другим во вред. Dura lex, sed lex*, так сказать. Негласное наше с тобой правило.
Рубин на шее Рейнеке продолжал пульсировать. Весело искрились темно-зеленые глаза.
- Боюсь, Ваше Величество, об источниках опасности – что ж поделать, человек подвластный! – говорить не уполномочен. Дочь пойдет с вами. Будьте готовы, Ваше Высочество, - взгляд, подаренный принцессе Констанции, был преисполнен скорби; невероятной, незнакомой человеку горести.
Затянутые в кожу перчаток руки Рейнеке отыскали ладонь Императрицы, сжали – очень крепко, до боли.
- Принц Октавий… Он нуждается в вас. Княгиня? Княгиня Аурелия… полагаю, отправится с нами. Эбельт, пойдешь со мной. Здесь твоя миссия окончена.
Рубин пульсировал. Злобно таращилась на ариев препаскудного вида старуха.
Беспристрастно следил за происходящим Рейнеке.
- Княгиня Аурелия, Ваше Величество, где же она?
____________
* - закон суров, но это закон.

Император уехал.
Уехал воевать, Император Ревалона, Величайшей из империй, что знал обжитый мир, и быть может, с этим кто-то из долгоживущих и может поспорить, но Аурелия бы не стала. Ей вообще не было дела до того, был ли Ревалон истинно велик, был ли когда-то велик или когда-нибудь будет еще только под рукой у других императоров, она знала его таким – прочным колоссом, но вот под им пошла ходуном земля. Стало ясно, что у колосса глиняные ноги, а он сам же бросается головой в омут с мечом наперевес,  подрубая эти ноги, и страна падает на колени. Ее не покидало тревожное предчувствие все это время, с того момента, как подняли мост Расколотой Горы. Аурелии было неуютно в этой крепости – она привыкла к простору и открытости южных посместий, роскошных дворцов, где все нараспашку и все в открытую, где никто не жмется в одиночестве и замкнутости внутри своей скорлупы, боясь выйти на свет. Пока мост был опущен, это ощущалось не так остро, но когда лязгнули мостовые цепи, давящая атмосфера замка опутала, словно паутиной, повисла тяжестью на шее и плечах. Аурелии совсем не хотелось ничего делать, да и нечего было, в сущности, ей делать в этой медвежьей берлоге, со странными хозяевами странного и неуютного в своей мрачности и отчужденности места, в котором остались только женщины, прислуга и Раймунд фон Эренд, обреченный коротать ожидание рядом с ними.
Она думала иногда о герцоге де Летте, за которого согласилась выйти замуж. Спустя столько лет прспектива выйти за человека, которого никогда не видела и, возможно, до самой свадьбы не увидит, не пугала и не вызывала в душе яростного негодования, как в восемнадцать лет, однако появилось нечто иное, нечто, от чего Аурелии было стыдно смотреть в глаза собственному отражению, замечать за собой, что она сидит и представляет и дорисовывает в воображении их встречу и его самого до мельчайших деталей, до последней морщинки на лице, которое наверняка уже тронули признаки времени. А потом мысли перекидывались на глупые бабские мысли, которыми они в бытностью свою женой Горана никогда не забивала себе голову – он был рядом и просто был, муж и друг даже скорее, чем мужчина, из-за которого она могла бы потерять голову. Сухие листочки летели в камин один за одним, словно огонь мог вместе с ними сожрать и уничтожить эти недостойные мысли, оставив ей только то, что истинно забота ее, как герцогини и княгини Аквилейской, правительницы своего народа, вассала Императора величайшей из Империй – но они не хотели уходить.
В то утро Аурелия и просыпалась тяжело, и вставать не хотела ,  всему виной были дурной сон и тревога за сестру, которой о своем решении она не сказала - Летиции явно нездоровилось, сказывалась тревога и страх и усталость, все вместе, и в конце концов занездоровилось и самой Аурелии, по тем же, вероятно, причинам. Она слышала, лежа в постели, как за дверью снуют люди, слышала их голоса и переговоры, долетавшие до нее отдаленным эхом, но не шелохнулась, даже когда Мирри зашла в комнату и робко спросила, не желает ли она спуститься к завтраку, мол, все уже собрались и ждут только ее, и Аурелия едва не бросила коротко и отрывисто, что коли хотят, пусть ждут дальше, она никуда не пойдет. Но это желание удалось задавить, упрятать поглубже.
- Прошу простить меня за опоздание, - Аурелия мягко улыбнулась собравшимся уже за столом, извиняясь одним выражением глаз, больше ничем не выдав своего желания оправдываться дальше, да и перед кем?  А перед кем… перед ней развернулась сцена, которая заставила замереть в дверях и опасливо оглядеться. В мгновение ока она почувствовала себя еще неуютнее, чем прежде  - таким неприятным был взгляд Рейнеке, который уставился на нее, вперил взгляд в лицо, как будто вцепился когтями, и только удивление не дало подняться в внутри возмущению от такой неучтивости и негодованию за то, как цепко он держит руку Летиции, которая разве что не испуганно смотрит.
- Мэтр Рейнеке? – попытка скрыть удивление, сделать его нарочито вежливым и куртуазным, провалилась, Аурелия и правда была удивлена, и следом за этим удивлением пришел подспудный страх. Рейнеке никогда не предвещал своим появлением ничего хорошего, а в такое время – тем более, и тот же страх был написан на лице Летиции, отражался в ее глазах. А слова между тем висели в воздухе непроизнесенными. Неужели… - Не ожидала Вас здесь встретить. Что-то стряслось?
Аурелия встала рядом с Летицией, чуть приобняв ее за талию, не спуская с ария ровно такого же взгляда, какой он бросил на нее, стоило ей войти в залу. Взгляд из удивленного постепенно становился вопросительным, и сквозил в нем тонкий ледок, предупредительный холодок, которым она привыкла одаривать.
- Мэтр?
Мэтр казался чужим. Не тем Рейнеке, которого они все знали. Аурелия оглянулась на ариев, замерших в зале, почти что боязливо. Все казалось каким-то неправильным.

Незнакомые арии рассредоточились по залу. Раймунд с трудом сдерживался, чтобы не начать судорожно вертеть головой, следя за ними – уж очень ему все происходящее не нравилось. Возможность контролировать ситуацию стремительно ускользала. Констанция приблизилась к Рейнеке, что очень напрягло герцога. Теперь расстояния между ним и принцессой недостаточно, чтобы он, в случае чего, мог защитить ее… Ха! Защитить? – Раймунд скользнул взглядом по бесстрастным лицам восьми новоприбывших ариев и нервно хохотнул.
Рейнеке подошел к Императрице,  они коротко переговорили. Арий немного успокоился – Летиция не выглядела сильно настороженной и наутек не бросалась. Значит, и им не следовало дергаться. Еще до того, как в зале появился Лис, принцесса сильно встревожила целителя по поводу своей матери, на протяжении трапезы он регулярно поглядывал в сторону Императрицы. В отличие от большинства подданных, до сих пор он видел не Императрицу, а вымотанную беспокойную женщину, хватающуяся за обломки своей семьи. Теперь перед ним снова была Императрица, сдержанная, величественная. С такой Летицией было проще и спокойней.
В столовую осторожно вошла Аурелия. Тоже спросила о случившемся. Арий выжидающе посмотрел на главу разведки – что-же такого могло произойти?
Из-за стола поднялся Эбельт, Раймунд встал спустя несколько мгновений. Так, действительно, было уютней, да и рассиживаться, когда стоят принцесса и Императрица – не дело. Еще уютнее стало, когда в руку легло прохладное дерево посоха. Смешно, конечно – не собрались же они и впрямь драться с девятью ариями под предводительством Рейнеке?– но хоть что-то. Молча осмотрел зашедших в зал ариев. Они молчали и Раймунд тоже решил молчать. В последнее время фон Эренд все больше становился параноиком. Кому какое дело, что он там себе напридумывать успел. По крайней мере, он твердо решил, что одних Императрицу с дочерью и сестрой он никуда не пустит. А до остального ему и дела нет - это очень удобно.

Отредактировано Раймунд фон Эренд (2013-06-01 14:38:28)

- Если вы сочтете спешку оправданной, Ваше Величество, мы покинем это место немедленно, - руки Императрицы не выпустил, на болезненное пожатие не отреагировал никак. Правая рука – обожженная – наверняка начала неметь…
На один краткий миг в глазах Рейнеке отразилось что-то очень похожее на отчаяние. Отчаяние пополам с надеждой. Недопустимые чувства. Для Асвальда Рейнеке, для Лиса Императора. Казалось, вот-вот должно прозвучать нечто важное, законное, предсказуемое. Не прозвучало. Курва мать.
- Я отправлюсь с вами, будь такова ваша воля. А! Княгиня Аурелия! Рад видеть. Очень рад. Нет, пока не стряслось ничего. Ничего не поправимого. Но может. Смею вас уверить, стрястись может что угодно. Жизнь, как вам известно, непредсказуема; на глобальные катастрофы, на локальные бедствия изобретательно, бесцеремонно щедра.
Улыбка вернулась на лицо Рейнеке. Встретившись взглядом с ариями, занявшими проход, мэтр кивнул. Лазурно-голубым блеснуло окно мгновенно сколдованного портала.
- Нет, Эбельт, боюсь, перенести всех выше наших возможностей. За остальными вернемся. Ваше Величество, Ваша Светлость, Ваше Высочество, идемте. Раз уж вы не расположены к трапезе, не будем терять времени.
Арии заметно нервничали. Видать, приметили архонта. Глубоко и медленно дышал Асвальд Рейнеке. Глубоко и медленно пульсировал рубин.

     Странно это: вроде бы знакомое лицо, голос, речь, а нутром ощущаешь что-то неладное. И что же он так в Императрицу вцепился? Насколько Эбельт мог судить, Рейнеке был не очень-то… как там это называют? короче, не склонным прикасаться к кому-то без необходимости, чего в этом случае вроде бы не было. И, опять же, тут не простой собеседник, так хватать за руки чужую жену, да не чью-нибудь, а самого Императора… Впрочем, что Рейнеке странный – давно известная истина. Но это ведь не он. Как-то незаметно подозрения переросли в уверенность.
     Эбельт остановился. Он колебался, хотя вроде и решил. Не уберечь Императрицу и принцессу, позволив им пройти через неизвестно куда ведущий портал – быть сообщником тех, кто это всё устроил. Бросаться на вроде как главу разведки у Её Величества перед носом – возможно, её напугать, то есть создать опасность для её ребёнка, а нанести вред ребёнку Императора… В общем, как ни крути, может получиться не очень-то хорошо. Ко всему прочему, «Рейнеке» сопровождали арии, которые вполне могут отреагировать мгновенно и убийственно для Императрицы и её дочери. Но остаётся шанс, что им важно это существо. Например, их цель всё-таки не уничтожить семью Императора – кстати, это они могли сделать как только окружили их – а какая-то такая, которой не достичь без лже-Рейнеке. И принцесса высказала желание собирать вещи, а её мать явно еле стоит на ногах. Может, портал до поры уберут, раз никто не рвётся на ту сторону? Эбельт сделал последний шаг, оказавшись рядом с единственным неарием в этой делегации.
     - Рейнеке… Мэтр, на пару слов,- твёрдо, но по возможности убедительно изображая попытку проявить почтительность, обратился он к «главе разведки». Очень не хотелось оставлять Императрицу и принцессу с ариями, но спокойствие должно сохраняться как можно дольше, по крайней мере, Эбельту отчего-то казалось, что так будет лучше. И фон Эренд до сих пор молчал, хорошо бы потому, что не склонен был так сразу доверять внезапным «гостям». Может, он найдёт повод держать Императрицу и принцессу подальше от них и поближе к себе.- Это важно,- без нажима, но будто напоминая о чём-то, добавил он.- Много времени это не займёт, а Её Величеству не помешало бы всё-таки подкрепить силы,- Эбельт старался выражать своим видом спокойную уверенность, что на его просьбу «Рейнеке» согласится, а может, даже ждёт от него какую-то срочную информацию, которую ранее поручил добыть. И уж конечно его сопровождающих она не касается. Если это не Рейнеке, он вполне мог бы на это купиться.