— Благородному юноше не пристало путешествовать одному, Ваше Высочество, - приветствовал принца Маркуса король Тиверии Его Величество Эддар де Летт, когда кортеж герцога Летосского достиг долгожданных ворот родового поместья ненаглядной супруги, Ее Светлости княгини Аурелии, в силу фамильной традиции по сей день «де Авели». - Соизвольте присоединиться к нам. Буду польщен. Не это ль доказательство единения моего королевства и вашей «величайшей империи» - тиверский король и ревалонский принц рука об руку приветствующие породивший одного и принявший другого, а, следовательно, общий для них дом?
О скором приезде Эддара де Летта в Гадару не знал никто. Избегая помпезной суеты, экстраординарную страсть к которой с воцарения Лукреция Огнебородого питал аквилейский двор, Его Величество принял решение прибыть в столицу инкогнито. Оттого столь малочисленным оказался эскорт - пятьдесят два конника в черных одеждах, лишенных гербов; никакой свиты, никакой челяди. Единственное удовольствие, в котором не смог отказать себе Его Величество, - тележная процессия со знаменитым тиверийским вином.
— И рад, безмерно рад вашему скорому отклику, Ваше Высочество, - улыбаясь Маркусу, продолжал де Летт. - Деятельный и решительный! Несмотря на аквилейскую кровь, вы - истинный ван Фриз! А ваш новорожденный брат, Лукреций, - поговаривают - уродился в мать, Ее Величество, Императрицу Летицию. Впрочем, пригласить вас в Гадару я решился отнюдь не в силу всесжигающего стремления обсудить чью-то наследственность, вас я пригласил скорее в силу всесжигающего стремления обсудить чью-то личную... персональную жизнь. Как помните, у меня есть дочь...
Король Тиверии, герцог Аквилейский не договорил. Ворота распахнулись.
— Впрочем, всему свое время. Добро пожаловать в гостеприимную Гадару, Ваше Высочество, Маркус ван Фриз!

Рут шла немногим сбоку княжны и ниже на пару ступеней. И так не высокого роста, она сейчас больше напоминала мальчика идущего следом за...
Да, тут не хватала шлейфа. И тогда бы всё сложилось идеально: широкие, каменные ступени; изящная, не смотря на массивность, лоза, обвивающая по змеиному; величественно шествующая венценосная Агнетта фон Эдель, медленно поднимающаяся по ступеням; и светловолосый мальчик, несущий следом шлейф за королевой; и конечно же лица, благосклонно взирающие на эту процессию с гобеленов. Но ничего этого не было. Ни шлейфа, ни мальчика, ни короны. Рут просто разглядывала фрески.
- Боевой маг, Ваша Светлость, - она оторвалась от просмотра прекрасных гобеленов, - я управляю стихией воды.
При её физических данных, учителя конечно настаивали и пытались запихнуть девушку во врачи и развить у неё лекарские способности, но к особым успехам это не привело. Наставники совершенно справедливо посчитали, что хороший, крепкий, но мелкий ростом боевой маг, гораздо нужней отечеству, чем сочетающийся по физическим данным, но совершенно никчёмный лекарь, и Рут оставили в покое. Но зато, во время этой попытки она успела постичь немного знаний, что кстати неплохо было и в её боевом деле.
- О, Ваша Светлость, конечно же Вам лучше знать на что вы можете рассчитывать в моём присутствии.
Это было мудро со стороны княжны пытаться совместить два в одном. В охраннике найти и лекаря. Мирт вдумчиво кивнула. Она должна быть предельно честна с княжной, чтобы той было проще.
- Я умею снимать головные боли, могу облегчить ежемесячные недомогания, - о своих личных экспериментах с замораживанием и размораживанием человеческой плоти она упоминать не стала. К лекарству это не относилось, - а так же оказать небольшую помощь при любых кровотечениях. Стихия позволяет мне работать с жидкостями существ.
Оттарабанила девушка, как в Школе и насупилась, её обычно бледные скулы стали чуть ярче. Она могла напугать княжну подробностями. Нет, всё таки этикеты все эти, это не её. Привыкла она по-простецки. Да, видно переучиваться придётся. А может не придётся, после таких неприятных откровений и прогонят её взашей, отправив с глаз долой.
Но её мысли прервала стайка девиц в богатых платьях. Рут замолчала, отступив немного за Агнетту, стараясь держаться скромно, давая княжне больше пространства. Сама же разглядывала охрану. Щебечущие разноцветные дамы, похожие на диковинных пичуг, оставили магичку безучастной. Зато гвардейцы были на загляденье.
Разглядывала Рут гвардейцев, а слышала трескотню женщин из свиты.
"Распространение важных новостей". Брови сошлись над переносицей, образуя небольшую складку. К разведке магичка не имела никакого отношения. Туда попадали арии из Академии. Мирт же не посчастливилось быть избранной. Но на болтушку Рут глянула, ухмыльнувшись. Не будь здесь Их Светлости, девушка нашла бы, что шепнуть в нежное ушко с оттянувшей мочку качающейся серёжкой. Шепнуть такое, что сплетница захлопнула бы свой ротик и перестала совать свой напудренный носик в дела ариев. Но сейчас магичка могла лишь смотреть на приживалку так, словно это в той было полтора метра роста.
Слова княжны щёлкнули по носу, заставив глаза чуть-чуть прищуриться.
- Школа учит всех одинаково, Ваша Светлость. Всех одинаково хорошо, - подбородок упрямо выставился вперёд, а спина выпрямилась и затвердела, - а Академия выбирает лучших.
Ей не удалось в свое время стать лучшей, но это явно вина не Академии, а её, Рут вина. Значит было мало усердия. А у сбежавшего мага его, видимо, не было вовсе.
- Но не у всех хватает способностей, принять дар Создателя с должным мужеством.
Магичка твёрдо смотрела на княгиню, сжав зубы и приподняв голову. Бледные скулы горели яркими пятнами. Рут не позволит из-за одной жалкой личности, позорить всех ариев. О "паршивой овце" не в этом случае.

Отредактировано Рут Мирт (2015-02-22 00:15:30)

Холодный ветер, в который на всем ходу врезалось королевское сопровождение, мог бы обморозить лицо, если бы не защитная маска. Уиллам ехал в авангарде сопровождения и был преисполнен гордости от дела которое делает. Отец был прав, как всегда. На фронте перемирие, пользы пребывания Уиллама там - сейчас никакой. Зато, оберегая короля, служа ему - он может принести пользы родине гораздо больше. Пребывать среди этого эскорта было для молодого человека делом чести, крайне воодушевляющем событием. Однако, вовсе не затмевающим разум. Покушение, что было осуществлено на короля летом - могло повториться. Не все спокойно было в королевстве Тиверия, множество недовольных текущим политическим курсом, методы противостояния применялись незаконные. Верность и честь - не были пустым звуком для рода фон Ларсенов, честь и верность - были образом их жизни. Глаза, уши, разум и меч Ларсена могли пригодиться здесь гораздо больше, чем на границе с Харматаном.

У ворот поместья де Авели встретили ревалонского принца. Уиллам натягивал поводья, стараясь успокоить коня. Объединение с Ревалоном, которого хотел король - не многие принимали с энтузиазмом, многие были против, другие многие сомневались, третьи тоже были не уверены. Уиллам же не видел в этом ничего плохого, в конце концов ревалонцы и тиверцы были исторически одним народом. Не пристало делиться на части в суровую годину, объединяться ради благого дела - всегда хорошо. Легко сломить того, кто один, трудно сломить тех, кого много и кто един. Все равно что метла из одного прута, и метла из многих прутьев. Переломить вторую сложно, не всякий сможет.

Оглядевшись вокруг, Уиллам поправил лицевую маску, тронул ножны, все было на месте, все было спокойно.

Магичка осторожно смотрела на княжну. Что маленький маг могла сделать, если той приспичит насмехаться над ариями? Ничего. Стоять, взгляд в пол опустив, да желваками играть, кулаки до побеления сжимая. А потом найти этого, который сбёг, и убить. Убить за всё, за позор, за то пламя, что сжирало щёки, за брезгливость собственную. За всё разом. Превратить в ледяную глыбу и ударить чем, чтобы в мелкие осколки, чтобы куски, когда они оттают, крысы да собаки растащили, чтобы больше ноги труса не топтали честь ариев.
Так и стояла Рут, на княжну колючими ресницами моргая. Ждала. Чего ждала, сама не знала. То ли понимания, то ли милости какой. Своё положение перед княжеской кровью Мирт учитывала. В Школе ещё была натаскана, кто какого рода и перед кем зубы можно скалить. Их же, как щенков обучали. Это сейчас магичка понимала, что псарня там была. Но оно и правильно. Плох тот пёс, что хозяина не знает. А хозяин у них у всех был один – Империя. Для Рут-сироты и мать, и отец, и нянька. Потому маленький маг шею свернёт и другим, и себе, если кто обидеть посмеет. Хотя себе-то хотелось меньше, лучше другим сворачивать.
Потому, когда мелькнула улыбка Агнетты мирная, почти дружеская, когда сказала та понимающе, почти сочувствующе. Сверкнула в ответ улыбка Рут. Робкая. Почти обожания, почти преклонения. Что кровь титулованная не оказалось горькой, как полынь безродная. Мирт голову склонила в почтении и благодарности. Вместе с улыбкой арии Агнетта фон Эдель получила и преданность. Из тех щенков была Рут, что сами себе выбирали хозяина. А выбрав, преданны были ему, пока сами не издохнут. Отныне служила Мирт Империи, а преданна была княжне. И не в титулах тут было дело, не в именах, не в статусах.
Полтора метра белобрысой магии последуют за княжной, куда бы ни было, ни на шаг не отставая.
Появление Их Величества в поместье, оставили магичку спокойной. Ей отныне было за кем следовать. Она ждала приказаний княжны. И быстро двинулась следом, когда все последовали в покои Их Величеств.

Отредактировано Рут Мирт (2015-03-08 11:43:05)

— Вы категорически правы, мой принц, - благосклонно кивнул де Летт, - мужество некоторых юношей запрятано так глубоко, что иной раз сомневаешься - уж не скрывают ли они под плащом дюжину атласных юбок?
Идемте, Ваше Высочество, не будем продлевать страдания. Ни ваши, ни вашего храброго коня.
Во двор Его Величество Эддар I де Летт ступил первым, позволяя кому-то из мальчишек-пажей - с лица и виду совершенно одинаковых - взять под уздцы собственную лошадь, вороного жеребца, на долю которого - Господь в свидетели - выпало не меньше тягот, чем на долю упомянутого Маркусом животного. Это была долгая дорога, действительно очень долгая.
Двор полнился людьми, полнился и звуками - лязгом, шорохами, шепотом. Ее Светлость, княгиню Аурелию герцог заметил издалека, впрочем, не выявил желания спешиться. Всему свое время.
— Ваше Высочество, принц Маркус, и ты, Уиллам, мальчик мой, - улыбался де Летт, - пора бы нам поприветствовать хозяйку этого дома и этой земли, мою чудесную супругу княгиню Аурелию. Ваша Светлость! - поравнявшись с Ее Светлостью и наконец спешиваясь, произнес Его Величество. - Надеюсь, мой визит не стал обременительным для вас? Видите ли, у меня были причины держать его в тайне. И не могли бы вы распорядиться, любовь моя, накрыть стол? Мои люди голодны с дороги, а вот от отдыха, боюсь, придется отказаться. Ах да, позвольте мне представить моего молодого спутника: сын и наследник благородного барона Эрика фон Ларсена Уиллам. Также, как видите, честь своим визитом нам оказал Его Высочество, ваш племянник Маркус ван Фриз, - продолжал улыбаться де Летт. - И позвольте вашу руку, любовь моя. Невозможность свидания с вами истомила меня.
Погода портилась. Не считаясь ни с положением, ни с титулом, ветер бросал в лицо горсти колючего ледяного крошева.

В первый раз за очень долгое время получив возможность увидеть Аурелию де Авели столь близко Агнетта не могла не признать, что все истории и небылицы, рассказываемые об этой женщине, не оказывали ей и половины чести. Даже без улыбки лицо княгини, уже далеко немолодой, поражало своей свежестью. Аурелия «Пустая» - в насмешку прозвали ее завистники. Были и те, кто говорил, будто она пьет кровь своих же младенцев, от того и не стареет. Нетрудно было поверить в это, учитывая, что и несчастный первый муж княгини, и его не менее неудачливые последователи не дали Аурелии наследников. И это в роду де Авели! Меж тем, пустой княгиня точно не была. Доказательство ее способности выносить дитя было налицо. Княжна присела в низком реверансе, старательно склоняя голову, и лишь едва слышно прошелестела уважительное «Ваше Величество». Выслушивать объяснения ее приезда у Аурелии не было времени, она дала понять ясно. Это была деятельная женщина, не теряющаяся среди человеческой непредсказуемости. Даже беременность на позднем сроке, казалось, не отразилась на ее умении быстро оценивать ситуацию, действовать и принимать решения. За спиной Аурелии Агнетта успела увидеть императрицу в сопровождении ее милой сестры. София не удержала удивленного возгласа. Она и в самом деле думала, что навсегда порвала со своей семьей?
Княжна склонилась еще ниже.
- Ваше Императорское Величество, - перед Летицией ее голос звучал уверенно, - Ваше Императорское Высочество, - Агнетта подняла голову и взглянула в глаза сестре. София смотрела на нее испуганно и настороженно, как потревоженный зверек – того и гляди даст стрекача. Агнетта поспешила прийти ей на помощь, хотя реакция сестры принесла ей неимоверное удовлетворение.
- Прошу простить мой внезапный визит. Моя родители, Ее Светлость княгиня Грета и Его Светлость князь Конрад были крайне обеспокоены вестями о пропаже Его Высочества кронпринца. Я не могла оставаться в Эделейсе, зная, как должна себя чувствовать Ее Высочество. Простите мне мою поспешность, Ваше Величество, - Летиция понимающе кивала. Однако мысли ее, похоже, витали где-то далеко. Ничего, у нее еще будет время добиться расположения матери Октавия. Жест уже был сделан.
София, сколь бы глупа она ни была, тоже заметила отсутствующие кивки императрицы.
- Зачем ты приехала?! – выдохнула она, едва удерживая свой голос в рамках шепота. Теперь в глазах у нее читался не испуг, а настоящий ужас. Агнетта едва не была сбита с толку, как вдруг поняла, что Рут Мирт, ее новая телохранительница, боевая ария размером с недорощенного воробышка, так и стоит у нее за спиной. Княжна тут же подхватила сестру под руку и сжала ее локоть. Императрица оглянулась на них, должно быть услышав их шепот.
- Не будем заставлять Их Величества ждать. Ваше Высочество, Ваша Светлость.
- Конечно, Ваше Величество, - за двоих отозвалась Агнетта. Ей пришлось едва ли не тащить Софию на себе.
«Возьми же себя в руки!» - с отчаянием подумала княжна. Рут не станет идти за ними по пятам. Она не приблизится к ним больше, чем нужно, тем более, в компании других коронованных особ. Среди свиты Эддара де Летта тоже, должно быть, будут боевые маги, Софии нельзя было раскисать сейчас. Агнетта прижимала сестру к себе и потому буквально могла слышать, как быстро колотилось сердце принцессы. Щеки у Софии пылали огнем.
Ледяному ветру и снегу в лицо Агнетта даже обрадовалась. Она глотнула холодного воздуха с наслаждением. Пускай думают, что щеки у младшей фон Эдель так раскраснелись на морозе. По счастью, никому не было дела до них с Софией. Сопровождающие Эддара де Летта спешивались. Ни внушительного кортежа, ни большой охраны, только человек двадцать, одетых во все черное. Сам новоиспеченный король Тиверии любезно беседовал со своей супругой, представляя ей двух молодых дворян, одного Агнетта не знала, потому навострила уши. Имя мало что ей говорило. Однако княжна привыкла запоминать людей на будущее – кто знает, чем был примечателен этот тивериец. Он мог оказаться как верным сторонником де Летта, его правой рукой, так и его врагом и даже сам не знать об этом. Второго же из спутников Эддара Агнетта знала очень хорошо. Маркус ван Фриз – наследный принц Империи, на сегодняшний день – старший из наследных принцев. Она крепче сжала руку Софии, сестра слегка дернулась.
- Прости, - шепнула ей Агнетта, рассматривая Маркуса. Каким образом он мог ей помочь, она пока не знала. Но то, что он мог ей помешать, и даже уничтожить и Софию, и ее саму – не сомневалась.
- Поприветствуй их, - шепнула она сестре. София выдавила из себя что-то жалкое, ей явно нужен был глоток воды.

Стараясь всеми силами удержать на лице невозмутимое выражение, Маркус сейчас отчётливо представлял себе один из ранних дней своего детства. Тогда у него и его сестрёнки Констанции состоялся один разговор. Серьёзный, как сказали бы взрослые. Важный, как определили бы его тогда дети.
Малышка Констанция играла в куклы. Право же, маленькие принцессы ничем не отличаются от маленьких крестьянок, вот только глаза их куколок нарисованы не графитом или углём, а тонкой кисточкой мастера. Сестра явно разыгрывала какой-то бал или что-то вроде того - считавший себя уже тогда мужчиной, маленький Маркус не счёл достойным для себя интересоваться подобной девчоночьей ерундой. Но он обратил внимание, что какое-то время куклы не шевелились - "стояли" друг напротив друга. Они ничего не говорили через Констанцию, только нарисованные глаза пристально смотрели друг на друга.
Не вытерпев, Маркус спросил сестру, что произошло: может, появился злой колдун, зачаровавший этих дам, и сейчас должен появиться отважный рыцарь и спасти всех?
Констация тогда подняла на него глаза и пояснила с чувством полного превосходства - "Ну как ты не понимаешь? Леди Сесилия не терпит миледи Августину, но должна скрывать это, чтобы сын леди Августины не расторг брак с дочерью сестры Сесилии. Они сейчас говорят, но не словами. Они смотрят. И понимают."
Окончательно запутавшийся тогда Маркус ушёл к себе - привычные ему солдатики были куда понятнее. Командир звал в бой, они шли за ним. Никаких взглядов, никаких браков.
Видение прошлого настолько ярко встало перед глазами, что Маркус не смог-таки скрыть невольной улыбки, совсем уж не подобающей данной ситуации. Потому лишь склонил голову в очередном приветственном поклоне чуть ниже положенного, надеясь, что никто не заметит, сочтя усмешкой в свой адрес.
Да, времени с тобой важного разговора прошло много, но Маркус снова смотрел на куколок. Куколки кивали, смотрели. Даже, прости Создатель, де Летта принц отнёс в категорию куколок.
Как ни странно, наибольшую симпатию и чувство внутреннего комфорта у него пока вызывал юноша из свиты де Летта - именно он один походил на того самого солдатика из детства. Браки с дочерьми мифических леди его явно не интересовали, так что он просто был готов в бой, подай только командир знак. Похвально, правда же. И глаза кисточкой не подводит, опять же..
Тихий голос заставил вскинуть глаза. Его мать говорила на грани слышимости, но, проклятье, каким бы хреновым сыном он ни был, не услышать он не мог.
Да, сколь ни готовил он себя всю дорогу, прокручивая в голове миллион вариантов, а вот увидел, и как копьём под рёбра.
Хотя нет, копьё было бы проще перенести.
И что сказать? Что сказать сейчас, в окружении..куколок, которые смотрят. Смотрят красивыми глазками, оценивают. Запомнят, используют, не простят. Куколки опаснее солдатиков.
Смотрел долго, кажется, намного дольше, чем положено по этикету. Призвав на помощь все внутренние силы, поклонился, не отрывая глаз, желая показать взглядом, что поклон - это всё, что может себе пока позволить. Потом, наедине...да, потом будет этот разговор, которого он так боялся всё время. Будет. Маркус  сам проследит, чтобы он состоялся! Потом будут слова, может даже объятия..Сейчас - не может.
- Матушка..
Голос почти не подвёл. Маркус плохо запомнил, как приветствовал остальных.
Выпрямившись, принц встал рядом с Уилламом, хотя бы так напоминая себе, что он тоже солдатик. Был им и останется.
Быстро окинул его взглядом - юноше явно было не по себе.
"Что ж, нас тут как минимум двое таких"

Отредактировано Маркус (2015-03-12 21:49:21)

Столько всего сразу, что голова может закружиться. Если бы Аурелия не привыкла к такому за столько лет, наверняка бы растерялась: слишком много гостей в один день,слишком много неожиданностей, среди которых трудно было выбрать самую большую, то ли Эддар, то ли княжна фон Эдель, то ли Маркус... На Летицию она взглянула со страхом и почти сразу отвела взгляд, трудно было смотреть на нее сейчас, трудно представить, что она чувствует. Ее спас Эддар, который отвлек и заставил обратить внимание на себя и на своих спутников, особенно на молодого фон Ларсена, которому Аурелия мягко, дружелюбно улыбнулась, приветственно кивнув.
— Как может Ваш визит быть для меня обременительным, Ваше Величество, — она спрятала тревогу за улыбкой, настолько поминающей, насколько это вообще возможно для человека, который ничего не понимает, который не привык быть в неведении. Что за причины могли заставить его скрывать свой приезд, оставалось лишь гадать, как оставалось и надеяться, что Эддар не погрешит против собственного слова и расскажет ей все — ведь он ей обещал. Они друг другу обещали, в день, когда оба были на волосок от гибели, и, видит Всевышний, она напомнит ему это обещание, если окажется, что корона так давит чело, что воспоминания улетучиваются из светлой королевской головы.
— Я рада приветствовать вас всех в Гадаре, господа, — громко произнесла Аурелия, поднявшись на одну ступеньку выше, и обращалась она и к гвардейцам Эддара, и к высоким гостям, скользнув взглядом по их пестрой группе, в которой не знаешь, за кого цепляться взглядом. Так просто не бывает, нет. Уже давно она перестала верить в случайности, и только колет в ладонь дурное предчувствие, что и ей в этой игре отведена роль наблюдателя — а все потому, что она теперь всего лишь мужняя жена? Аурелия не выдержала, задержала все-таки взгляд на том, с кем не так давно скрепили свою жизнь узами брака и чьего ребенка носила под сердцем, но удержалась от того, чтобы прикоснуться к животу под просторным плащом. Не надо таких жестов на людях, не стоит акцентировать внимание на ребенке, который уже сейчас столь многим неугоден.
— Прошу всех в дом, милорды, для вас немедленно выделят комнаты, а затем я жду всех и каждого к праздничному столу, ибо прибытие столь высоких гостей праздник для любого дома, — она чуть поклонилась и первой направилась назад, почти бегом по коридору, отдавать необходимые распоряжения и играть роль рачительной хозяйки, привычную роль, которая всегда была для нее отдушиной и радостью.

Горана она знала много лет, и до того, как он умер, муж уже ничем не мог ее удивить. Правда, иногда Аурелия думала, что дело вовсе не в том, что они прожили рядом без малого тридцать лет, скорее в том, что бесхистростным был ее покойный супруг, его можно было читать, как открытую книгу, в которой нет двойных смыслов — простое повествование, доброе, лишенное изысков, но полное бесхитростной, ясной мудрости. Можно было даже не рассчитывать так быстро прочитать Эддара де Летта, и Аурелия понимала, что под конец дней своих обрекла себя на жизнь с человеком, полным загадок и тайн, составляющих его плоть и кровь так же, как сдержанность и любопытство  составляют ее собственную. Он предсказуемо не пришел ничего объяснить и сказать до стола, пока она меняла платье на более подобающее статусу события, впрочем, Аурелия и не особенно ждала, только успела провернуть в голове все возможные причины — их было много, и едва ли она попала в точку хоть раз. Одно она могла сказать точно, не случилось ничего худого, раз Эддар так улыбался при встрече. Это было то, что понять можно было почти сразу, после нескольких месяцев брака, их которых они не так уж много провели вместе.
Аурелия вошла в обеденную залу вместе с Софией и Летицией,  которая явно была подавлена и взволнована. Ей тоже не удалость поговорить с Маркусом до трапезы, хотя и нельзя было точно сказать, а хотела ли она — можно было лишь гадать, что происходит у сестры в душе сейчас, что творится в мыслях и какое там смятение. София тоже не выглядела полной энтузиазма и интереса, но тут особо гадать и не нужно было, причина лежала на поверхности, и Аурелия про себя порадовалась, что отношения Софии и ее сестры ее лично никак не касаются. Не ее невестка все-таки.
— Прошу к столу, господа, — громко произнесла Аурелия, когда все остановились возле своих мест, ожидая официального приглашения присесть. Она села во главе, как и подобает хозяйке дома и всей Аквилеи, которая сейчас принимала их на своей земле, и где король Тиверии всего лишь супруг княгини, а потому сидит от нее по правую руку. Она окинула собравшихся взглядом из-под ресниц, чуть прищурившись, и хлопнула в ладоши. Слуги понесли блюда и вина, фрукты и соки, и пока расставляли все это, за столом царило легкое оживление голодных с дороги людей. Аурелия молчала.
— Признаться, этот дом давно не видел столько высокородных гостей разом, всех всместе, под одной крышей, — заговорила Аурелия, когда слуги скрылись. Попеременно она остановилась на лице каждого из присутствующих, мягко улыбаясь. — Ваш приезд был для нас неожиданностью, и потому я прошу прощения, что не могу оказать вам всем должного приема, ужин нынче скромен, ибо собран на скорую руку. Недовольство прошу выражать Его Светлости герцогу, он меня не известил заранее, — она обернулась к Эддару, чуть улыбнулась. Всего лишь шутка, не более того,чтобы не было такой напряженной атмосферы за столом, хотя казалось, что ее потуг недостаточно, чтобы привнести в эту трапезу легкость.

Мастерский
— Виновен! - потупил взгляд Его Величество Эддар I де Летт. - Виновен, моя любезная супруга, и клятвенно заверяю - преступление не окажется безнаказанным. Преступник поплатится и даже такое естественное стремление мужа увидеть носящую под сердцем ребенка жену не смягчит приговор! Позвольте спросить, вы избрали для меня наказание?
О, пусть оно будет жестоким! Однако прошу высокий трибунал иметь в виду - я намерен и впредь поступаться законом так часто, как только смогу, ибо я - всего лишь человек, а сердце человека слабо перед красотой и любовью к женщине. Выпьем же за здравие моей драгоценной супруги и нашего будущего наследника!
Де Летт пригубил вина. Холодный, проницательный взгляд льдисто-голубых глаз с интересом исследовал всех здесь собравшихся. Особо пристального внимания удостоился Его Высочество Маркус ван Фриз. С момента последней встречи мальчик изменился и герцог не сказал бы, что в лучшую сторону. Впрочем, эти перемены были понятны - не сумев стать владыкой, но и не умея быть рабом, Его Высочество, очевидно, избрал себе новую роль - роль отшельника или даже пророка, мученика. Существа высокого, блаженного и, конечно же, непонятого, чья компетенция - усмехнулся про себя де Летт - заключается в том, чтобы обличать все мерзости этого мира, безусловно, премерзкого, а также в том, чтобы извещать усталых путников, как славно - Господь в свидетели! - в этом году колосится рожь. Маркус никогда не станет преемником Клемента III. Хотя бы потому, что в отличие от Октавия Маркус был совершенно не похож на отца. Насколько знал де Летт, ван Фризам было куда проще сдохнуть, чем признать поражение. А Маркус признал...
— Ваше Величество, - чинно склонил голову набок Эддар де Летт, - не стоит умалять достоинств вашей родины. Аквилея - чудесная страна! Именно она подарила этому миру вашу сестру, необыкновенную во всех смыслах женщину! Впрочем, вы правы, я должен объясниться. Мой визит - визит неофициальный, потому я счел резонным не сообщать о нем. Видите ли, происходящее здесь и сейчас я склонен полагать скромным семейным собранием. Так уж вышло, один из моих близких друзей - барон Эрик фон Ларсен - по некоторым причинам государственного характера не сумел прибыть вместе со мной, посему я имею честь говорить от его лица... Уиллам, мальчик мой, - ласково заговорил де Летт, переводя взгляд с Императрицы Величайшей Империи на юного спутника, затем - на эделейскую княжну, - и вы, Ваше Сиятельство, княжна фон Эдель... вы оба юны, но достаточно зрелы, чтобы понимать, насколько важно укрепление связей моей страны и вашей, Ваше Сиятельство, Империи. Я прибыл в Гадару в надежде сыскать совета моей любимой супруги, однако поскольку, милостивая сударыня Агнетта, вы также присутствуете здесь, я буду откровенен - в скором времени барон Эрик фон Ларсен намерен встретиться с вашим отцом, дабы просить вашей руки для юного Уиллама, этого блистательного рыцаря, человека величайшей чести, который - наверняка! - был бы счастлив назвать вас своей законной супругой. Это во-первых. Во-вторых, недавно я имел разговор с Его Величеством Императором Клементом и мы оба решили, что Маркус ван Фриз...
Де Летт не договорил. Один из рыцарей в черном, прибывших в Гадару вместе с королем и сейчас занимавших место за спиной своего господина, дернулся. Глаза рыцаря сияли неестественным желтым блеском, а движения оказались настолько быстры, что уследить за ними не представлялось никакой возможности.
Рыцарь издал протяжный вопль, более всего похожий на рык, и в чудовищном, зверином прыжке набросился на принца Маркуса, - сдавливая узловатыми пальцами шею и впиваясь зубами в горло. Впрочем, не слишком глубоко.
Кубок выпал из рук Эддара де Летта «Летосского».
Оборотень, - вот кого выдавал этот неестественный желтоглазый взгляд.
— Смерть предателю! - выкрикнул рыцарь, улучая момент.

Отредактировано Эддар де Летт (2015-03-20 19:14:18)

Слушая пылкую речь Эддара, Маркус невесело улыбнулся про себя. Нет, даже стойкому солдатику, судя по всему, не удастся миновать брака. Наивным он себя никогда не считал, но где-то глубоко внутри себя принц пожалел Уиллама. Любой мальчишка вырастает на историях о рыцарях и прекрасных дамах. Эти истории все мы впитываем, что называется, с молоком матери - тут Маркус бросил короткий взгляд в сторону всё ещё бледной Летиции.
И Маркус не мог припомнить ни одной сказки, где рыцарь спасал бы красавицу не потому, что она красавица, а из-за её знатных родителей. В смысле, именно так и происходило бы всё в действительности, но на то она и действительность. Интересно, выходя замуж за, как это принято говорить, "выгодную партию", стоя у алтаря и слушая речи священника, представляя себе все будущие блага этого союза, титулы и земли, политически открывающиеся горизонты..представляя всё это, не будешь ли ты грустить по той самой книге, где рыцарю всё это нахрен не нужно было?
Поняв, что не к месту расфилософствовался, Маркус постарался снова вникнуть в беседу, но именно сейчас она внезапно прервалась.
Сзади кто-то заорал. Крик был такой, будто кого-то там рвали на части, но через мгновение Маркус ощутил, что рвать собираются именно его - горячее дыхание опалило шею, а потом добрый десяток зубов впился в тело.
- Какого..?
Вероятно, именно эта странная особенность атаки и притупила маркусову реакцию - парень привык к мечам, ножам, стрелам, заклинаниям, голым рукам в конце-концов. Но ожидать, что какой-то мужик пустит в ход зубы...
Когда самообладание вернулось, противник уже слишком крепко вцепился в шею. Принц видел лишь расширенные от страха и непонимания глаза остальных присутствующих за столом, ощутил тёплую тягучую струю, стекающую за ворот.
Ухватившись руками за голову навалившегося сзади противника, Маркус усилием воли подавил в себе первоначальное желание - отодрать эту морду от себя. Не по наслышке он знал, как действуют в таких ситуациях хищники - попробуй с силой отшвырнуть его от себя, и он отшвырнётся с куском твоей шеи в зубах. Тело отреагировало мощным выбросом адреналина, так что сложно было сказать, насколько глубоко он был ранен: боль пока не ощущалась. Впрочем, шея - такое место, где все важные сосуды и артерии проходят слишком близко к поверхности.
Маркус сделал единственное, что позволяла позиция сидячего - крепким захватом зафиксировал голову психа, не позволяя мотать его туда-сюда, как обычно делают волки, чтобы оторвать крепкий кусок мяса.
Сидевший напротив Уиллам справился с собой быстрее других - когда Маркус смог сфокусировать на нём взгляд, он уже забирался на стол. Представив, во что превратится его шея от инерции толчка здорового мужчины, принц резко сменил технику - чуть переместил одну из рук, надавив пальцами на то, что он посчитал глазной впадиной напавшего. Помогло - противник интуитивно попытался отпрянуть, для чего ему пришлось-таки чуть ослабить захват зубами. В следующее мгновение мимо пронеслось лезвие меча, и два тела, столкнувшись, рухнули куда-то за спину, увлекая на пол и его самого.
Шею, несмотря на превентивные меры, рвануло так, что Маркус взвыл. Вполне, впрочем, по-человечески.
Рядом на полу валялись кубки, вилки, еда, салфетки. Последняя была кстати - Маркус схватил её и прижал к ране. Белая тряпица быстро окрасилась красным. Увы, тонкая ткань была создана для промокания губ от тончайших соусов, но никак не для таких вот побоищ.
Вокруг слышались шаги, кто-то ухватил его за плечи, кто-то звал лекаря, кто-то пытался заглянуть в лицо. Маркус ничего не хотел. Маркус хотел ругаться. Очень-очень громко и очень-очень непристойно. Но не мог - было ощущение, что от любого напряжения - даже просто от вибрации голоса - в шее лопнут последние волоконца. Впрочем, мысленно ругаться он мог вполне.
Пытаясь сконцентрировать расплывающееся зрение, принц искал глазами ещё одну салфетку. Почему-то именно это сейчас казалось самым важным.