Пока оборотень отвечал на вопросы, которые девушка уже забыла, но на автомате продолжала бормотать, как заведенная, комната расплывалась. Все кружилось, было жарко и непривычно бодро, Вил с трудом повернула голову и сфокусировала взгляд на Охрэ, который тоже покачивался, и увидела себя. Бард застыла, снова округлив глаза, хохотнула, покрепче обняла бутылку, которую до этого не совсем удобно держала.
Ее отражение продолжало говорить про какую-то овечью морду, девушка невольно пощупала свои губы – не шевелятся ли. Зеркала раньше видела, да и в воду смотрелась, но, насколько она помнила, ни вертикальной лужи, ни зеркала в сарае не было. Тем более, говорящих. Когда отражение стало объяснять про грудь на спине, Вил так же, не замечая собственных действий, проверила на месте ли ее собственные «горбы», все было на месте, она с облегчением выдохнула.
- Верблюд?..
На всякий случай повторила, убеждаясь, что она и отражение не одно целое, что она не сошла с ума и не умерла, а теперь видит все со стороны. Убедилась и громко икнула от удивления, поняла, что бутылку лучше отложить, поэтому бережно, чуть не свалившись с бочки, поставила сосуд на пол. С трудом поднявшись и покачиваясь, Птица последовала за отражением, наблюдая за тем, что оно делает. Приходилось присматриваться к сложно различимым и покачивающимся предметам на полу и держаться за постоянно убегающую стену. Когда покрывало, наконец, сползло до конца и позволило увидеть содержимое клетки, девушка снова икнула, прикрыла рот ладонью.
- Лошадь горбатая, вот ведь… - пробормотала бард, приближаясь к прутьям, - И цвета какого странного.
Верблюд повернул к ней голову, глянул без особого интереса и вздохнул, поднимаясь на кривые несуразные ноги с распухшими коленями. Ротейм отшатнулась, как маленький ребенок глазея на животное:
- Вот это да… - еще раз икнув, заявила Вил и вздохнула. – Где же ты его взял?
Пока одна часть мозга осознавала факт существования такого неуместного животного, вторая решила принять факт того, что оборотни вполне реальные существа и, видимо, не сильно опасные. По крайней мере, выглядят менее странно, чем это непривычно пахнущее, которое называется верблюдом.

Отредактировано Авилия Ротейм (2015-01-11 19:05:43)

На оборотня Вил внимания почти не обращала, только рассеяно кивнула на комплимент и удивленно подняла брови, когда узнала, что Охрэ поймал это животное сам. При упоминании о Харматане, в голове всплыли какие-то отдельные картинки, видимо, Птица бывала там с родителями, но сейчас вспомнить этого не могла совершенно, оно и не надо. Запоздало девушка вспомнила про вопрос:
- Вы оба красавцы, - рассеяно посмеиваясь, она пыталась пощупать шкуру верблюда, дотягиваясь через прутья клетки, - А куда у него?..
Она не договорила, стала наблюдать, как мужчина ставит доски. Горбатая лошадь оказалась очень высокой большой при рассмотрении близи, и бард попятилась, пока не прижалась спиной к стене сарая. Особого интереса зверь все равно ни к чему не проявлял, только казался уставшим и грустным. Он повернул голову к девушке и неторопливо подергал ушами, выражение его морды можно было перевести как «есть че?» Ротейм снова начала хихикать, не в силах себя контролировать, печальные черные глаза без особого интереса ее рассматривали, а огромный нос, похожий на овечий, собирался обнюхивать. Не подумав, что верблюд может и укусить, Птица протянула ему ладонь.
- А куда ему седло надевают? – она вопросительно подняла брови и посмотрела на Охрэ, все еще не представляя, как на этом можно кататься, - Он же не это… Не ездовой! – бард снова икнула, - Да и здоровый, вон какой!
Забывая о том, что руки движутся уже самостоятельно и отдельно от тела, Птица задрала правую, показывая что-то непомерно громадное по ее мнению, снова икнула. Стена сарая служила удобной подпоркой, и о равновесии можно было не беспокоиться.
- Если взять лошадь и поставить на нее жеребенка, то получится почти такой же!..
Все еще удивленная, она жестами пыталась показать объемы и схему соединения бедных копытных, все еще хихикая и периодически икая. Решив, что объяснения бесполезны, да и забыв уже, что старается построить в своем воображении, горестно вздохнула и честно призналась:
- Я не умею на таком ездить. – печально поглядела на мужчину, разведя руками и, совершенно искренне расстроившись, пожала плечами.

Перемещение с пола на спину огромного животного показалась Птице волшебным путешествием, потому что с непривычки к крепкому алкоголю мир все еще качался и норовил упасть. Так же и девушка, не сразу сообразив, что надо делать, чуть не съехала со спину верблюда в сторону и обратно на пол, только на этот раз лицом. Рефлектора она сжала бока горбатой лошади, как делала это сидя на обычной. Бормотание Охрэ витало в воздухи и окружало голову барда, влетая в одно ухо и вылетая из другого. Когда дикий зверь зашевелился под ней, Вил громогласно икнула, пытаясь схватиться хоть за что-нибудь, очень удачно под руками оказался горб, а потом и поводья, которых «ездовой» явно не слушался. Чувствуя, как мир снова ощутимо дрогнул, только на этот раз на самом деле, Ротейм беспомощно смотрела на удаляющегося оборотня:
- Надо сначала нау… - она пригнулась, чтобы не потерять голову благодаря верхней балке ворот, - Научить сначала надо, а потом сажать!
Видимо, мужчина уже не очень слышал, что кричит Птица, потому что верблюд очень бодренько бежал по мостовой, пугая прохожих и укачивая наездницу. Догадавшись, что можно хотя бы попытаться управлять животным, Авилия потянула поводья на себя, на что получила громогласное недовольное и грозное фырканье – верблюд побежал еще быстрее.
Ощущения у сидящего между двух непонятного назначения горбов, прямо сказать, не самые лучшие. Огромное животное качало сильнее, чем лошадь, а вместе с ним качались отличительные от нее - лошади - черты. Держаться за него ногами было сложнее, особенно без седла и стремян, зад испытывал весьма заметный дискомфорт.
- Милый, ну куда ж ты… - начала бард ласково уговаривать своего мучителя, - Давай хоть помедленнее.
Ее голос дрожал от неровного шага, а мимо проплывали испуганные лица подвыпивших прохожих, которые – Вил могла поклясться – бросят пить после такого зрелища. Пятки с песочного цвета боков постоянно соскальзывали, приходилось держать в напряжении все тело, но девушка не унывала:
- Родной, ты хоть вернись потом туда, откуда приехали, - она до рези в глазах всматривалась в дома, пытаясь определить свое местонахождение, - Давай, дорогой, поворачивай.
Бард потянула поводья в сторону, и верблюд на удивление послушался, может, потому что сам понял, что заблудился.

От неслабой качки Вил начинало клонить в сон и одновременно подташнивать, а верблюд все не унимался. По всей видимости, он сам забыл, откуда сбежал, и побрел хоть и в обратную сторону, но в другом направлении. Девушка почти лежала на горбе перед собой, когда совсем рядом раздалось громогласное гавканье.
- Пожалуйста, пусть мне это привиделось...
Она беспомощно бормотала, сидя в пол оборота, глядя на мастиффа и цепляясь за все, что только можно, а горбатый продолжал бежать пуще прежнего.
- Милый не гони! – орала бард и тянула за шерсть.
Лошади с мордой овцы было все равно, что ему говорят, поводьев зверь слушаться совсем перестал, а когда огромная собака вцепилась в круп, понес, не разбирая дороги и почти сшибая прохожих. Пейзаж смазался слишком сильно, и Ротейм уже не могла различить даже дома, даже если бы захотела. Она слышала редкие взвизги и ругань, наклонившись вперед и нагнувшись, почти прижимаясь лбом к горбу, чтобы голова не закружилась еще больше; казалась, так можно было бы и поспать. Только верблюд так не считал, его стало мотать еще сильнее, иногда дергало, при этом он издавал не обещающие ничего хорошего звуки.
- Мои глазааа!
Авилии стало интересно, что же там такого случилось с глазами несчастного, она снова выпрямилась и обернулась: городские ворота стремительно отдалялись, а пес все еще держался зубами за чужой зад.
- Э, э, э… - поворачиваясь лицом к морде горбатого, она тянула поводья, - Залетный, куда ты?
Обезумевшее животное со всех своих неуклюжих ног неслось к лесу, который, возможно, видело впервые в своей жизни. Кататься в полной темноте Птице было страшновато, она надеялась на благоразумие скакуна и способность оного огибать деревья. По лицу больно захлестали ветки и бард была вынуждена пригнуться, но попытки затормозить зверя не оставила. Тот через какое-то время начал сбавлять ход, поняв, наверное, что оказался не в родной пустыне и даже не близко к ней, фыркал и мотал головой.
- Все, все, приехали. – дотянувшись и чуть не рухнув на траву, Вил погладила длинную изогнутую шею, за что почти лишилась пальцев, - Грозный какой… - она осмотрелась и страдальчески вздохнула, - И как мне с тебя слезать?
На свежем воздухе мутить стало меньше, чем в городе, мысли уже более менее очистились от примесей неадекватности, девушка начинала медленно соображать. Первое, до чего она додумалась, было проверить, насколько затекли от такой скачки ноги. Движения отдавались легким покалыванием, а суставы слабо сводило, но все терпимо. Верблюд тем временем вышел на полянку и принялся по ней неторопливо бродить. Вторым откровением был мастифф.
- Охрэ! – как только Птица сообразила, ей снова стало не по себе, - Охрэ, ты где? – она звала так громко, как могла.

Отредактировано Авилия Ротейм (2015-02-10 21:30:48)

Ничего не оставалось, кроме как наблюдать за мерно жующим животным, разминая мышцы пальцами и раздумывая, как же все-таки слезть. Верблюд не обращал на наездницу больше никакого внимания, прядал ушами и махал коротеньким хвостом, фырча и чавкая. Птица невольно вспомнила, как ослиная морда плюнул в стражника, и поежилась – получить такое же умывание как-то не хотелось. Она уже свободно двигала ступнями и сгибала колени, когда в стороне раздалось густое:
- Буфф.
Девушка невольно вздрогнула и повернулась, в полумраке огромная собака была похожа на медведя, на секунду стало не по себе. Интуиция подсказывала, что все в порядке, и Вил решила послушаться, «лошадь», напротив, заметно напряглась и замерла, перестав даже двигать челюстями.
- Спокойно, милый, никто тебя больше кусать не будет. – бард погладила массивную шею и огляделась, - Только не брыкайся, не надо больше бегать.
Как раз кстати рядом оказалась почти голая ветка. Дотянувшись до нее, Ротейм приподнялась, ожидая реакции от верблюда, тот переступил с одной неуклюжей ноги на другую, но остался стоять на месте. Девушка подтянулась и не без труда перекинула ногу через горб, согнула руки и повисла больше чем в метре над землей. Перебираться дальше к стволу не хватало сил, а висеть вот так, тем более. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, светловолосая разжала пальцы. Земля ощутимо ударила по ногам и еще не отвыкшие от неудобного положения ноги подкосились, она повалилась на мягкую траву. Все вокруг кружилось, но постепенно возвращалось в норму, вот листва уже совсем перестала двоиться, а за ней и несколько расплывчатых силуэтов оборотня собрались в один. Авилия мотнула головой, усаживаясь.
- Охрэ… - она щурилась, надеясь, что все же не ошиблась, - Не подходи, я привяжу этого гада.
«Этим гадом» был, конечно, верблюд, который отошел на пару шагов и настороженно покачивал тяжелой головой. Вил медленно, не поднимаясь до конца, двинулась в его сторону, собираясь поймать поводья.
- Иди сюда, никто тебя не обидит, - ладонь едва касалась бока со сваленной шерстью, - Тут сочная и вкусная трава, и ты можешь съесть ее, сколько захочешь. Ну же, мой хороший.
Она уже тянула зверя в сторону дерева, которое помогло избавиться от горбатой тюрьмы, зверь упрямился, но шел. Несколько быстрых движений и беглец привязан к надежной ветке, продолжает жевать сочную зелень. Наездница тяжело выдохнула.
- Охрэ, - снова негромко позвала она мужчину, - Это же ты?

Трава зашевелилась, треснула лежащая на земле ветка, и Вил снова стало немного не по себе. Она знала, что опасность ей не грозит, но угрожающий темный силуэт, который приближался, кажется, прихрамывая, все равно был похож на медведя. В сумерках девушка почти ничего не видела, да и кроны деревьев мешали луне и звездам полностью освещать поляну, приходилось щуриться и подолгу приглядываться. Впрочем, скулеж и ворчание на медвежьи никак не походили, да и не угнаться медведю за верблюдом.
- Ты в порядке? - пригнулась, чтобы лучше видеть и рефлекторно выставила вперед руки, - Сейчас проверим.
Нащупав мягкую собачью гриву, Птица вздрогнула, спокойно и неторопливо ощупала морду и загривок. Когда глаза, наконец, привыкли к полумраку, присела рядом на колени.
- Ну и лошадь у тебя. Упрямая, огромная, да только бестолковая. Хорошо хоть шея длинная, а то бы мне точно в плечо или в голову попали, а от него стрелы отскакивают.
Девушка заметила стрелу в лапе оборотня и недовольно цокнула языком, пристальнее приглядываясь. Едва ощутимо ощупала шкуру рядом с раной, бережно раздвигая кончиками пальцев шерсть.
- Больно, да? - хмурясь, она посмотрела мастиффу в глаза, - Ничего, сейчас помогу, потерпи. Надо стрелу вытащить.
Ей было страшно. Раньше приходилось помогать животным, но то настоящие животные, а то... Ротейм вздохнула, ощупывая древко и намереваясь отломить наконечник. Пальцы неуверенно дрожали, но сила воли побеждала, движения были уверенными, хоть и немного настороженными. 
- Хорошие стрелы у стражников. - она поерзала, собираясь с силами, - Раз, два...
Прочное дерево согнулось, но не поддалось, оттягивая кожу и потрескивая. Выругавшись в сторону, бард положила окровавленную ладонь псу на голову, нежно погладила, пытаясь отвлечь. Не прошло и минуты, как девушка попыталась снова, подставив большой палец и используя его как ребро преломления, на этот раз удачно. Кровь засочилась сильнее, Авилия поспешно вытащила стрелу и зажала рану ладонью.
- Прости, надо чем-то перевязать. - она начала оглядываться, будто рядом могло оказаться что-то подходящее.

Кровь девушку не сильно пугала, учитывая, что приходилось обрабатывать раны и серьезнее, а вот очередная трансформация заставила отшатнуться, но ладонь Авилия не убрала, продолжая зажимать пальцами поток красной липкой жидкости. Ночью в лесу существо выглядело намного страшнее, хоть лицо (или морду?) почти невозможно было рассмотреть. Живое воображение барда дорисовало все недостающие детали, которые стали еще уродливее, она слышала чужой голос и дыхание, клацанье зубов. По спине пробежали леденящие кожу мурашки, и Птица снова вздрогнула, когда ладони коснулись когти.
- Х-хорошо. – голос Вид дрожал, но самообладание она сохраняла.
Поднявшись с колен, девушка почти бегом вернулась к верблюду, с сомнением осмотрела его голову. С одной стороны, зверь будет рад освобождению, но с другой может и отомстить за истязания. Ротейм наклонилась, сорвала несколько сочных листьев и протянула храпящему и нервному горбатому коню:
- Смотри, какая вкусная травка. – собеседник грозно сопел и прядал ушами, - Тебе же нравится, да? Тут целая поляна такого добра, ешь. Только не плюйся, милый, ешь, сколько хочешь. Давай я тебе помогу.
Двугорбый обнюхал угощение и осторожно подобрал губами, принялся важно жевать, поглядывая на бывшую наездницу. Она медленно потянулась к удилам, чтобы отстегнуть хотя бы ремешок поводьев, получилось. Они с верблюдом смотрели друг на друга, оба были напряжены и оба чувствовали состояние друг друга. Может быть, поэтому зверь позволил себя трогать. Закончив со второй застежкой, Вил принялась отвязывать поводья от ветки.
- Сволочь. - она еще раз недружелюбно глянула в большие печальные карие глаза.
Хмель уже совсем выветрился из головы, немного тошнило, все покачивалось, но контролировать собственный организм оказалось возможно.
Так же, почти бегом, девушка вернулась к оборотню. Чем ближе она к нему подходила, тем настойчивее холодило спину. Убеждая себя, что Охрэ бы обязательно помог в подобной ситуации, да и вообще пытался ее спасти, а не просто вернуть свой товар, Птица осматривала его ногу-лапу, примеряясь, где лучше перетянуть. Запахи в темноте усиливались и порез, казалось, можно найти с помощью носа.