«Уходит, значит. Логично с его стороны. Зачем объяснять? Собственно, мне что, слов жалко?» Девушка обернулась и ответила в спину удалявшегося человека с мечом:   
- Серебра, увы, не хватает. Но, в отличие от них – Алиссен кивнула в сторону селян, - я могу его заработать. Арифметика простая, доступная даже здешнему старосте. Вон он как из окна глазами сверкает. Молится, чтобы меня убила именно самая последняя тварь по счету, а не как иначе. И на что мне их память? Проходил архонт, спас деревню? – Алиссен невесело рассмеялась, -  Не это они запомнят, а то, сколько за услугу заплатили.
Симпатичные парни разделились: один из них водрузился на крышу, - «интересно, а если зрелище окажется эмоционально сильнее, чем его нежный желудок?» - второй, выказывая удивительное хладнокровие, смотрел на архонта серыми, не по возрасту мудрыми глазами. Кого? Невозможно определить принадлежность нечисти только по выражению лица. Слова были разумны, ответ архонта – тоже:
- У зверушек нет глаз, а это говорит о том, что развиты иные органы чувств. Если они нападут, то таверна будет как лакомый кусок в подарочной упаковке, - столько в нее «деликатесов» набилось. Разворачивай – и наслаждайся. Если ошибаюсь – хорошо. - Алиссен старалась говорить потише.
- С удовольствием заменила бы привычку пачкаться в вонючей кровище на любую другую – более приятную и хорошо оплачиваемую. Может, есть предложения? Туго у меня сегодня с фантазией – даже не могу понять, чего они там ждут: приступа голода или ветра попутного?
Алиссен обернулась на пронзительные крики женщины, и некая мысль заставила архонта иронично хмыкнуть:
- Да не ждут они ничего! - Архонт прищурилась, наблюдая за тварями: те тянули носами, группировались в сторону деревни, - Ветер в нашу сторону, не чувствовали. До сих пор. А вот теперь – уже поздно…
Алиссен поудобнее перехватила меч. Спасать ребенка? И в мыслях не было принимать первый удар на себя. Цель сейчас другая - выжить, а для этого придется думать. Быстро думать и хорошо бегать. Легким бой не будет, не стал бы последним...

Отредактировано Алиссен (2012-04-14 17:40:09)

А потом говорили, что это утро начиналось обыденно и просто, не было в нем ничего необычного, странного и страшного.
Конечно, оставалось секретом откуда взялись твари и почему. Видимо, что-то привлекало этих странных существ. Или управляло...
Высоко сижу, далеко гляжу...
Айкен теперь и сам рад не был тому, что оказался на крыше.
Когда вспыхнуло прямо перед глазами, страх завладел сердцем, умом и телом, едва не заставив навернуться с крыши. Вскрикнув от ужаса, бард суетливо попытался отползти подальше от огня, однако не удержался  и покатился по крыше.
- Мамочка!
Увы, мамочка не пришла. Да и если бы пришла, то Айкен скорее испугался, чем обрадовался: г-жа фон Неван почила почитай уж с десять лет, так что испугала бы, пожалуй, даже архонта.
Но видимо госпожа Фортуна любила певцов, Дроздов и несостоявшихся баронов.
Айкен скатился кубарем с крыши и рухнул... в полную сеном телегу. Назначение оной осталось для барда загадкой, но размышлять было некогда.
"Где я? Что я?"
Ответы на этот вопрос нашлись быстро - жив, ибо больно. Раз больно - значит не сожрали. Раз не сожрали... да, бард был на заднем дворе.
Ссадина на локте и рваный рукав были малой ценой за чудесное спасение. Могло быть и хуже.
"Ой-ей-ей... Что же это творится? Горят..."
Горела крыша таверны и близлежащего дома. Горела странно, необычно, быстро. И удивительно - твари огнем не плевались. Вроде бы.
- Это... что же тогда получается?
Отвечать никто не собирался.
Красный петух весело плясал на крышах, гребнем сжирая сладкое трескучее дерево.Посетителям таверны вообще было явно не до этого - они кричали, выли, бесновались. Наверняка искали выход и никак не могли его найти.
Айкен в растерянности оглянулся по сторонам, пытаясь найти: либо путь к отступлению и бегству... либо к помощи. Ничего...

Противоестественно это: рваться в окна, когда вокруг столько мяса. Разве что для того, чтобы ничто не мешало великому пиру? Накрыть стол, так сказать? Собрать яства в визжащую, потерявшую разум от страха кучу. Именно это сейчас и представляла из себя большая часть населения Любошей. За редким исключением из нечисти: его эманации прошлись ознобом по спине, но что конкретно собирался юноша сделать, архонт не поняла. Слишком быстро переключился.
Молнии? Алиссен оглянулась, и, не обнаружив в который раз их источника, резко свистнула. Моргват оказался рядом незамедлительно. «При любом раскладе, в центре событий быть не следует, - аппетитный архонт сегодня в меню не включен». Алиссен, вскочив в седло, перемахнула через изгородь и резко лавируя между тварями, проскакала несколько десятков метров. Пыль, поднятая лапами и копытами, стояла над дорогой плотным облаком, дым от пожарищ разносило резвым ветром, еще немного – и вся деревня будет в огне. Если ничего не изменится. Что может сделать один архонт против огненной стихии и всеобщим хаосом? Да практически ничего. Или? Никогда еще Алиссен не была так близка к тому, чтобы рвануть прочь, наплевав на деньги. Слишком непонятно все и …интересно. Как такое можно пропустить? Понимая, что делает сейчас глупость, архонт на секунду прикрыла глаза и сосредоточилась, а потом, резко взмахнула мечом от себя и в сторону. Оружие коротко сверкнуло голубым пламенем, отправляя в стороны по радиусу движения ударную волну электричества. Кто был на пути – попадали, одна из тварей распласталась неподалеку, сломав шею, пара зверушек, застигнутых в прыжке, бились на земле, повредив конечности. Кому досталась молния, хоть и рассеянная – тоже не повезло, - запах паленой шерсти и горелого мяса возвещал о нанесенном ущербе. Особь, поставившая себе задачу взять штурмом дверь таверны, влетела внутрь вместе с дверью и так и осталась на ней лежать, распространяя удушающую вонь. «По крайней мере, я ничего не подожгла». Путь наружу у пленников горящего здания был свободен. Пыль постепенно улеглась.

Это утром случилось в деревне Любоши,
Там где девы красивы и безоблачны ночи,
Там где копья колосьев попирали синь неба,
Там едва, да, едва, не сожрали поэта!

И было ему страшно...
Бард был человеком от кончика волос до кончика пальцев ног. Поэтому как и другой любой человек Айкен мог совершить безумный подвиг, сделать важное дело и испугаться. А последнее делают все, кому не лень.
Страшно, как казалось, было всем. Поэтому Дрозд не упустил случая слиться с толпой страха в этом балагане судеб. Ведь давно известно - даже в самой глупейшей ситуации противоестественно быть противоестественным. Айкен был натуральным.
Безумие, овладевшее им без остатка, подсказывало барду лишь одно: "Беги!". И Дрозд побежал, высоко вскидывая коленки.
Выбежав из-за таверны едва лоб в лоб не столкнулся с Хаэлем. Кто удивился больше: бард, светловолосый парень или безглазая тварь из таверны, которая от неожиданности даже выпустила из цепких лап волосы несчастного крестьянина, сказать было затруднительно. Впрочем, бард и не пытался. Непонятно зачем дернув Хаэля за руку он крикнул во всю силу своих легких:
- Беги!
И сам побежал, немыслимым чудом перепрыгнув сходу через ограду.
Быстрые ноги несли дурную голову по направлению к лесу. Бард еще не осознавал, что первых не нужно слушать. Не доведут они до добра, ой не доведут!

Деревня горела: весело, как на ярмарке, огонь перепрыгивал со строения на строение, лизал тесанные и соломенные крыши; дым носился серым волком, забивая легкие и щипля глаза селян, вытаращенные от страха. «Бежать!», - эта светлая мысль посетила одновременно не одну голову. Бежать, даже не куда глаза глядят, а куда ноги несут. А ноги, как известно, думать не умеют. Янек пробежал мимо, мыча от страха, задали стрекоча симпатичные парни, из таверны выскочил новый знакомый Алиссен вместе со своей «теплой компанией», все – с мечами. Но что толку? Происходящему нужно объяснение. И оно нашлось.
У конного перед пешими есть ряд преимуществ: не только в быстроте передвижения, но и в широте обзора. И архонт увидела … архонта. Алиссен не водила знакомств с себе подобными, здесь дело было скорее в точке зрения ее учителя, считавшего, что «одиночек» труднее обнаружить. Кто для нее другой архонт? Конкурент, не более. Но, не сейчас! Ситуация требовала ответа и незамедлительного.
Развернув Моргвата к лесу, Алиссен понеслась во весь опор на группу людей. «Подозрительные они. Никогда еще некто, среди белого дня одетый в черный плащ с капюшоном не был олицетворением вселенской любви и благодати». Резко осаженный прямо перед незнакомцами, Моргват взвился на дыбы, а архонт, направив острие вибрирующего голубым светом меча прямо в грудь черноволосого мужчины, прокричала не особо любезно:
- Какого хрена?! Ты зачем поджег деревню?! И вообще что, мать твою, здесь происходит?!
Алиссен могла добавить еще много слов, в основном – непечатных, но конь, почувствовав другого архонта, затанцевал на месте. Выровняв его, девушка увидела еще кое-что, и тихо выругалась про себя: парочка парней, держась за руки, уже подбегала ближе, крича и делая ситуацию совсем уж нелепой. «А еще утром я страдала от похмелья и умирала со скуки. Сюрприз, но не скажу, что приятный». Совершенно трезвая и злая архонт ждала ответа, сверкая глазами и мечом. Хоть какого-нибудь.

Дружба... Странное это понятие в такие тяжелые для империи времена. Времена, когда каждый друг оказывается последней скотиной, норовя продать тебя подороже или побыстрее. Все разнообразно, все непостоянно.
А ведь когда-то, давным-давно каждого учили: друг - это самое ценное благо в этом мире. Но люди забыли. И не только люди. А жаль.
Айкен фон Неван по прозвищу Дрозд никогда не слыл героем. Более того, чаще всего миролюбивой по своей натуре человек обходил шумные пирушки, которые обязательно оканчиваются дракой. Ибо драка - это кровь. И кровь чаще всего твоя.
Но доблестный сын Людвига фон Невана никогда не слыл трусом и от драки не бежал, если драка все таки назревала.
И сейчас пришлось выбирать: клыкастая донельзя тварь капала слюной, рычала и обещала загрызть светловолосого паренька, который отчего-то оказался более невезуч нежели бард.
И выбор был непрост, ибо Айкен был человеком. Просто человеком. А тварь... ну, она на человека минимум не походила.
- Грыы! - рявкнуло существо.
- Аааа! - вскрикнул бард.
Сомнения были отброшены в сторону, выбор принят - разбег в два шага и резкий пинок правой ногой. Промазать? Это было тяжело.
От собственного страха бард в последний миг зажмурил глаза, осознавая, что целил в морду твари.

Николас ненавидел те моменты, которые не вписывались в план, или вообще не подлежали планированию. Чёткой схеме, инструкции, распоряжению. Логике, наконец. Когда не знаешь, как поступить в следующую секунду, и что будет дальше – новый взрыв, нападение стражников, нападение архонта, или харматанцев?
Как не ожидал и крика с улицы. Детского, тонкого, и женского, надрывного. В затихшей деревне звуки разносились прекрасно.
Николас дёрнулся, сморщившись, но с места не сдвинулся. Если сейчас ребёнок пошёл к тварям – это уже не ребёнок, а живое мясо. А следом – и его мать. А потом, вполне вероятно, твари, снова попробовавшие крови, кинутся к деревне.
В одиночку он перебить тварей не сможет, гробить парней ради этого не станет. Если ставить на весы жизнь чьего-то ребёнка, и жизнь хотя бы тех жителей деревни, которые теперь находились в таверне – вторая чаша перевешивала. И, если уж придётся защищаться и защищать, рискую своей жизнью и жизнями подчинённых, то лучше делать это с максимальной пользой, для всех. Позволить себе такую роскошь, как спасать кого-то ценой собственной жизни он не имеет права, его жизнь принадлежит не только ему. Хотя от болезненных царапин кошек по душе это не спасало, никакая логика не сможет сделать сердце каменным.
Хотя, видимо, его мнение не отличалось от большинства, потому как, после криков на улице, все только плотнее сбились в середину, не выказывая желания стать героическим обедом.
Но пока всё было тихо. Либо не почуяли ребёнка, либо уже тихо схряпали.
Если твари ориентировались на запах, это было бы однозначно лучше. Не смотря на народ в таверне, пахла она отнюдь не так соблазнительно, как маленький ребёнок, а дымом, горелым маслом, навозом, просмоленным деревом, соломой, всеми теми запахами, которые отпугивают дикого зверя на версту, и могла служить хорошим укрытием.
Но хоть какое-то подобие плана выстроить снова не хватило времени. Ник успел обменяться только парой фраз с парнями, как снова оглушительно грохнуло, а через несколько мгновений – понесло дымом, потянуло жаром, завопили люди, заметались по таверне.
- Да твою мать!! - заорал Николас, отскакивая в сторону от провалившегося вниз куска дерева или горящей соломы с крыши. – Архонт, во дворе, задержать!! – крикнул он своим, в этой какофонии криков и грохота не имело смысла таиться. Остальное парням объяснять не нужно было, драться и выживать умели и так.
Крики в таверне сменились на истошные вопли, и которых волосы вставали дыбом, и внутри всё нахрен сворачивалось в комок. Страшно до тошноты, и Николас не был исключением, ни он, ни гвардейцы, всем хочется жить, и всем страшно только от одной мысли, что его разорвут на куски. Больно всем одинаково. Но, в отличие от толпы крестьян, они умели драться и думать.
Интересно, когда наступал тот самый момент, когда пора связываться с Рейнеке? Николасу подозрительно казалось, что он прошёл полчаса назад, но проверять это уже не было времени.
Твари ворвались в таверну, к дыму примешался тошнотворный трупный запах.
Кажется, пора начинать молиться.
Николас вскрикнул, когда тварь прыгнула на него, и полоснул ту мечом, отскакивая в сторону, двое остались с ним, прикрывая спину, и отвлекая на себя тварь, а ещё двое – кинулись на улицу, пробивая дорогу мечом. В том, что здесь замешан архонт, теперь не оставалось сомнения. Таверна снова наполнилась криками, кто-то успел выскочить из горящего здания, кого-то вытащила тварь.  От дыма уже резало глаза, и надсадно хрипело в горле, следом за парнями Ник выскочил на улицу. Архонта уже не было, как и её коня.
- Ааааа…чёртова курва! Марек, Тео, спину, Освальд, Дерек, со мной! – заорал он, бросаясь к конюшне. Парням придётся прикрыть его.
Николас непрестанно матерился, пока отвязывал коня, вскакивал на него, а подгонял каблуками в бока.  Ломиться, не зная, что там ждёт, было глупо, но упустить архонта было ещё глупее. Оставалось надеяться, если останется жив, с него не спустят три шкуры за проваленную легенду. Если она/они сейчас уйдут, и ниточка оборвётся, это будет худший вариант.
Коня подгонять не нужно было, животное было радо сбежать из смертельно опасного места, и только добавляло скорости, удаляясь галопом в сторону леса.
«Рейнеке, старый лис, давай, как там работает твоё кольцо! »

Нельзя сказать, что Хаэль не переносил вида крови. Просто его как-то удручал вид его собственной. Подозрительно проводив взглядом перекочевавшую в трясущиеся руки барда зелёную скляночку, парень закусил губу и вытянул руку в сторону последнего.
- Мажь, не бойся…и не такое ещё на меня выливали…кстати.. – он понизил голос, смущённо попинав мыском сапога вывалившиеся почки разрезанной зверушки (по крайней мере он думал, что это были почки) – спасибо за помощь…я не дурак, тварь пнули явно не эти типы в чёрном...и явно не конь…А раз пнуть смог, то вылить на эти пустяковые порезы непонятную жидкость – это уже для тебя пустяки…может оно попузырится весело..
Стараясь отвлечь музыканта разговором от пережитых событий, инкуб целой рукой начал сдирать с себя то, что осталось от туники, чтобы этим перебинтовать руку – сам-то переживёт, но зачем лишний раз пугать тонкую творческую натуру. Да и не нужно посторонним видеть скорость заживления ран у не-человека. Она, конечно, всё равно не быстрая, но в такой компании лучше не рисковать.
Обернувшись в сторону женщины, дабы высказать своё восхищение за столь своевременное усекновение зверя, Хаэль увидел, что у той явно не слишком приятный разговор…предвещающий столь же не слишком приятные последствия, если судить по светлеющим глазам одного из мужиков…да и общей тематике беседы.
Покрутив головой, парень сильнее закопал мысок сапога в развороченные внутренности – в случае чего можно будет, пнув это в лицо, выиграть пару секунд на побег либо...
Одно из наиболее простых правил жизни гласит: если не можешь ничего сказать, то смотри и слушай. Он и смотрел…и увиденное нравилось всё меньше: и вспышки в глубине леса, и выражение лиц мужчин, и движущаяся в сторону леса галопом колонна всадников.
Нахмурился, подобрался.