Одно дело - противостоять кучке крестьян с чесноком. Другое - встретиться с арием и уйти живой. И совсем третье - после этой встречи, когда раны только-только затянулись, встретить на заброшенном кладбище (как раз неподалеку от деревеньки с кучкой крестьян и арием) иеркула. Но, благо, то было почти под утро и, испугавшись солнца, монстр оставил вампиршу недобитой.
Почему Абигайль не сбежала от недоброжелателей? Она просто была не в состоянии это сделать, длительная голодовка оставила её без сил, а раны так и вовсе истощили женщину и теперь она просто не могла регенерировать. Требовалась кровь, теплая и свежая, и лучше всего - молодая.
Но, кажется, Абигайль не была способна добраться до следующего населенного пункта, где обитали люди, а животные, даже самые маленькие, были не той добычей, которую женщина смогла бы поймать в таком состоянии. Но вампирша продолжала свой путь. Будь она человеком, уже давно бы умерла где-нибудь рядом с кладбищем, но вампирья выносливость позволяла ковылять и в таком состоянии. Медленно, невероятно медленно, но всё-таки двигаясь вперед, Абигайль, в итоге, всё-таки свалилась от бессилья. Подниматься на ноги более не хотелось. Только желание отдохнуть, прикрыть глаза и больше их не открывать, жило в вампирше, решившей, что на этом можно поставить точку. Грустно, конечно, принять столь незамысловатый конец, остаться никому неизвестной и даже не найти в жизни счастья, но семьдесят лет это очень даже большой срок, для тех, кому не отпущена вечность. А для вампира...для вампира, наверное, это совсем ерунда, на которую можно закрыть глаза. Что такое семьдесят лет! Это даже не пик силы, а так, юношество, детство...
"Можно же немного отдохнуть..." - подумалось вампирше и она прикрыла глаза...

"- Юноша, вы можете нам помочь? - тихий голос, нежный, но лукавый, принадлежал светловолосому господину, укрывающему в длинном плаще семилетнее дитя.
- Да, господин? - приятной наружности молодой человек удивленно взглянул на незнакомца. Его светлые, наивные глаза непонимающе смотрели в серые глаза мужчины, который лишь легонько улыбался своей обворожительной улыбкой. - Чем я могу помочь? - долгое молчание беловолосого прервалось еле слышным окружающим, но понятным юноше ответом:
- Моя маленькая девочка, она так голодна... - с по-отечески теплой улыбкой мужчина взглянул на девочку, испуганно обнимавшую его ногу. Белое, даже бледное личико обрамляли черные волосы, легкие, блестящие.
- Да-да! Конечно! - усиленно закивал человек, тут же начав суетиться. Он не подозревал, что уже околдован серыми проницательными глазами и мягким голосом, не знал, что, возможно, сегодня лишиться самого дорогого, что у него есть. Своей жизни.
Вскоре они оказались в заброшенном домике, стоявшем совсем далеко от деревни. Их никто не видел, что было на руку им всем.
Блондин опустился на колени рядом с девочкой. Его рука мертвой хваткой вцепилась в запястье юноши. Дернув того за руку, незнакомец поднес её к губам малютки, давая ей вкусить сладкий аромат человеческой молодости. Маленький рот чуть приоткрылся, уже стремясь прокусить кожу, но мужчина не дал ей этого сделать, она ещё была слишком неумела.
- Не торопись, моя маленькая, - красавец обнажил длинные клыки и спустя один лишь миг на коже юноши появились две небольшие ранки, из которых тоненькими ручейками потекла алая кровь. Мужчина протянул запястье девочке вновь и теперь она уже могла утолить свой голод. Пила она аккуратно, но жадно, будто кто-то вот-вот отберет у неё её обед. А блондин, умиляясь малютке, поднялся с колен, склонил голову юноши чуть в бок и впился в его шею, также жадно, как и его дочка, забирая его жизнь...."
- Эй, живая? - раздалось где-то неподалеку. Незнакомый голос прервал сладкое видение далекого прошлого, где не было ни проблем, ни страданий. Рядом был отец, который всегда мог накормить свою "маленькую девочку".
Темные глаза еле открылись, давая Абигайль увидеть нарушителя её спокойствия. Но она не могла ничего различить, а видела лишь темный силуэт, объятый солнечными лучами.
- Пока что... - слабо отозвалась женщина, понимая, что ещё немного и говорить она не сможет вовсе.

Абигайль было всё равно, что с ней произойдет, почему-то это вовсе не было важным. Хотя её всегда учили с любовью относиться к жизни, черпать из каждого её мгновения нечто особенно, не терять ни минуты. Но, видимо, не было суждено сбыться завету.
"Уходи, оставь меня," - мысленно просила Абигайль. Она хотела спокойно умереть, лишь бы её никто не трогал.
Но незнакомец не отстал, а наоборот, решил позабавиться с умирающей.
Подняв девушку за шиворот, он как-то злобно оскалился. Это простое движение отозвалось во всём теле болью, от которой вампирша недовольно зашипела.
- Выпить тебя или не выпить? - поинтересовался незнакомец. Он не знал, что женщину учили не только радоваться жизни, но и в самый последний момент своего существования сохранять достоинство и, даже если враг рядом, дышит тебе в спину, не давать ему поставить точку в своей жизни.
Стоило только вампиру замолчать, как Абигайль, злая из-за подобного с ней обращения, найдя где-то глубоко в себе силы, резким движением руки сдавила горло вампира, впиваясь длинными ногтями в мужскую шею. Женщина не собиралась терпеть издевательств даже на смертном одре.
- Если ты и рискнешь меня выпить, то обещаю, ты умрешь следом за мной от неизвестной тебе заразы, - прошипела разгневанная вампирша, неприятно скалясь. Сейчас даже она сама не могла заставить себя убрать руку от горла незнакомца. Не потому, что не хотела, просто не могла, не могла разжать пальцев, слишком силен был гнев.

Вампир не нравился Абигайль. Она редко встречала таких, как она, а если и встречала, то старалась держаться подальше от них. Нет, она не боялась, просто привыкла с детства обходить их стороной. Отец вампирши никогда не контактировал с другими, то ли для того, чтобы уберечь своё дитя, то ли из-за каких-то личных побуждений, но факт был фактом.
Возможно, теперь женщина поняла, почему они никогда не заговаривали с такими, как они. Ведь, если остальные вампиры такие, как этот, то общение с ними не принесет ничего, кроме расстройства.
- Мудрец себя глупцом считает, а истинный добряк своё добро не на словах, а на делах показывает, - проговорила Абигайль. Ей определенно не нравился образ мысли её сородича. 
"И я не дикая, я нервная..." - подумала про себя вампирша, решив, что в слух такого не скажет. Не хочет же она совсем дитем перед незнакомцем предстать.
- Тем не менее, продолжила она, твоё предложение меня более чем устраивает, но я не верю в бескорыстность, потому спрошу просто: чего ты хочешь? - да, Абигайль и вправду не верила в то, что можно получить что-либо просто так. Ну не бывает такого! Не среди вампиров уж точно. Людей ещё можно обвинить в щедрости, но вот вампира...тем более этого, так гадко ухмыляющегося, нет. Определенно нет.

Да, фантазией вампира природа не обделила. Жаль ему манер не привили родители, было бы приятнее с ним общаться. Но, видимо, он прожил достаточно, чтобы перестать меняться в какую-либо сторону.
Варианты оплаты были одинаково неинтересны. Конечно, женщина могла бы выполнить любое пожелание, но если они будут так банальны...она и вовсе расстроится в роде вампирьем.
На высказывание о своей глупости Абигайль решила не реагировать, а вот задираться было бы действительно глупо, да и сил на это не было, практически совсем. Она ещё держалась в сознании, но желание двигаться и говорить медленно пропадало, оставляя вампиршу наедине со слабостью и ленью.
"Ну, нет, как бы не так!" - решила женщина, поняв, что умирать на руках у незнакомца не собирается. Послушавшись вампира, Абигайль аккуратно и нежно обняла руками вампира за шею. Она любила каждую свою жертву, хотя бы за то, что та давала ей силы жить, лишь потому женщина и была нежна с людьми, такими хрупкими и слабыми. Сейчас же её действия были продиктованы обыкновенной привычкой.
Обычно, перед трапезой вампирша кидала какую-нибудь красивую фразу в благодарность за кровь, но сейчас благодарить не было смысла. Потом отблагодарит.
Клыки коснулись не самой нежной шеи, а после, пронзили её, открывая доступ к такой желанной сейчас крови. Но если молодой, здоровый юноша был одним из вкуснейших лакомств для Абигайль, то старый вампир оказался подобием старой свинины после нежного кролика. Удовольствия мало, но голод утоляет.
Она пила долго, осторожно, не показывая, насколько ей это нужно. Конечно в, действиях была некая торопливость, но в жадность она не перерастала.
Оторвавшись от шеи, почувствовав себя значительно лучше, Абигайль равнодушно взглянула на "добряка", оказавшего ей помощь.
- Ну, теперь я тебя в долгу, - женщина чувствовала, как её тело встало на путь исцеления, недолгий и полезный.

Абигайль вполне могла понять возмущение вампира. Почувствовать себя жертвой, ощутить на своей шее клыки... мало приятного. Но, тем не менее его замечания вампирша считала беспочвенными. Она имела радость наблюдать за менее деликатными особями клыкастого вида, так что могла сказать спокойно, что её трапеза была довольно аккуратной.
- Полегчало? - поинтересовался сильно побледневший вампир. Он держался прямо, хотя наверняка это ему давалось не особо легко.
- Хватит, для начала, - честно ответила женщина. Она не могла сказать, что кровь вампира обладала такими чудодейственными свойствами, чтобы поднять сильно потрепанного вампира на ноги, скорее она просто поможет ему ползать на коленях, фигурально выражаясь.
"Похоже более старые особи рода вампирьего любят сильно преувеличивать свои заслуги перед общественностью," - с легкой ухмылкой выслушав вампира, думала Абигайль. Она не считала, что её долг уж так велик, она же не выпила всё до последней капли!
- Абигайль Керне, - представилась вампирша. Она определенно чувствовала себя лучше, но голод оставался голодом, надо было найти кого-то более полезного.
- И прежде чем ты начнешь взыскивать долги, предлагаю привести себя в порядок и отведать кого-нибудь, кто больше подходит на роль жертвы, - предложила женщина.

То ли вампир слишком ослаб, чтобы думать внятно, то ли был косноязычен с рождения, тем не менее говорил он порой скомкано, немного криво.
- Примите мою неземную благодарность, Толиан. Если бы не вы, жалкая раба скончалась бы на тракте из-за недостатка сил и голода, - шутливо раскланявшись ответила женщина. Она не любила все эти благодарности и прочую чушь, хотя бы потому, что благодарность выражается в деле, а не слове. Она вообще не любила многословность и лишние разговоры, это была личность действия, молчаливая, по большей части, и тихая.
Вдалеке послышался скрип колес, а воздух донес до чуткого обоняния запах лошадиного пота и грязи. Второй вампир тоже обратил внимание на приближающуюся повозку. Смешно щурясь, он пытался различить, кто же там на козлах.
- Прямо волшебство какое-то, - тихо проговорила Абигайль. Она следила взглядом за повозкой, дорогу которой преградила лошадь вампира. Медленно и верно она приближалась к бедным, голодным кровососам.
- Прими от меня в благодарность право напасть первым, - тихо рассмеялась вампирша, глядя на своего спасителя. Конечно это было шуткой, но почему-то шутить над мужчиной хотелось всё чаще.

Повозка была всё ближе и ближе. Ароматы человеческого тела смешивались с запахом пота и самой настоящей вонью, источаемой кобылой мужика, восседавшего на козлах. То ли он не мыл свою лошадь, то ли она была чем-то больна, но пахла она действительно отвратительно.
Старый вампир (старый относительно Абигайль) стремительно забрался к человеку, вцепившись в его шею, стоило лишь повозке поравняться с вампирами. Кони оглушающе заржали, чувствуя опасность. Из повозки вылезла женщина, ведомая любопытством, желающая узнать, что заставило её мужа остановиться. Глаза, полные ужаса и страха, округлились, а из горла вырвался жуткий вопль.
Абигайль последовала за новым знакомым и забралась на козлы. Не мешая его трапезе, она жестом попросила женщину замолчать, хотя бы для того, чтобы слух не резало.
Решив оставить красавицу на закуску своему спасителю, вампирша обратила своё внимание на её милых детишек. Их был четверо: пара мальчиков и пара девочек. Они были совсем молоды, что делало их невероятно привлекательными.
- Шшш, не бойтесь, - женщина склонилась к ребятишкам, выбирая, с кого бы начать. Её выбор пал на самого старшего мальчишку.
- Иди ко мне, дитя, - поманила к себе мальчика женщина. Будто завороженный, он подошел к своему палачу, и уже в следующее мгновение острые клыки вампира вонзились в тоненькую шейку ребенка, лишая юноше тело крови, а вместе с ней и жизни.

Мальчик испуганно обнял Абигайль, вцепился в кожаную куртку вампирши, не желая отдавать ей свою жизнь, протестуя, но он ничего не мог поделать. Медленно, с наслаждением, она смаковала каждый глоток крови, выкачивая из ребенка жизнь.
Её новый знакомый, Толиан, вел себя как-то совсем дико, даже странно. Но он, конечно, был намного голоднее, его можно было понять, хоть и с трудом.
- Дети, дети… деточки, - прошипел мужчина, закончив с женщиной. Вампирша вовремя притянула к себе ещё одного мальчика. Она не собиралась делиться со стариком всем, что было в повозке. Одной рукой удерживая малыша, она закончила с первым ребенком, ослабевшим настолько, что он не мог даже шевельнуться, хотя ещё был жив.
- Иди ко мне, моя прелесть, - обратилась Абигайль ко второму мальчику. Тот безропотно подчинился, но где-то глубоко во взгляде плескался страх и осознание происходящего.
- Больно не будет, - прошептала женщина и, освободив шею от ворота рубахи, Аккуратно прокусила нежную, пока ещё совсем тонкую, кожу дитя, напуганного предстоящим концом.
Кровь потоком хлынула из ранок, словно молодой родник, пробивающийся из-под земли, чтобы потом перерасти в реку. Абигайль уже чувствовала, как этот родничок, полный живительной влаги, прибавляет ей сил, а её тело, измученное и истерзанное, почти восстановилось под действием молодой не застоявшейся крови.