- За здравие государя нашего императора Климента III.
На голос, хорошо поставленный,  в меру громкий, в меру многозначительный, обернулось сразу несколько голов из сидящих в зале. Улыбнулись одобрительно. В том числе и Сурия фон Аушве, сидящая за столом в компании с деканом Элониром фон Лидор, почтившим своим посещением нашумевшую на всю Аверну ресторацию «Душевный приют». 
Нашумевшую в буквальном смысле, ибо не далее как три дня тому назад из дверей этой ресторации выбежал почтенный гешефтмахер Фока Барсук с поспешностью неподобающую возрасту и положению, пуская из ноздрей и ушей цветной дым, к ужасу почтенных горожан и восторгу ребятни. Те потом заявляли, что, дескать, не только из ноздрей  и ушей дым валил, ну так кому какое дело…
Беда почтенного гешефтмахера была в том, что не то он заведение для отдыха вечернего выбрал. «Душевный приют» облюбовали арии, и чужую публику очень даже недолюбливали. А Фока Брсук не только имел дерзость нарушить неспешную беседу господ ариев, но и огорчить их слух нестройными песнями патриотического содержания, и выкриками, прославляющими Императора. Кто-то возразит, дескать а ведь и сами многоуважаемые арии… Э, нет, люди добрые, разница есть. Разница, она в тонкостях, а тонкости эти господа арии очень хорошо чувствовали. Поэтому и улыбались.
На скатерти, чистоты белоснежной, девственной, на тарелках и подносах красовались заедки, закуски всякоразличные. В высоких бокалах вино искрилось. Не бедствовал хозяин таверны с такой публикой, хотя и опасался по привычке за целостность стен и обстановки, а ну как разойдутся господа магики! Но нет, зря опасался. Сурия фон Аушве закуски почти без внимания оставляла, вино и вовсе едва пригубила. Время такое, что голова нужна ясная и холодная.
- Мрачный сегодня день, мэтр, - вздохнула притворно, разгладив затейливую вышивку на широком рукаве сюрко. Рыжие волосы, заплетенные  в тяжелые косы косы и спрятанные под золотую сетку, заставляли мэтрессу вскидывать голову еще более надменно чем обычно. Что же касается замечания о погоде, вполне уместного для светской беседы, то портило его истинность только одно – а именно яркое солнце светившее с раннего утра так, что авернские воробьи от счастья соловьями чирикали. – Мрачный, холодный. Как бы тучи не собрались над городом, не хотелось бы принцессе Констанции такой знаменательный день испортить. Все-таки для каждой девушки замужество – это важный шаг. Иногда даже последний. В смысле – единственный.
Нужно сказать, что вот такие разговоры практически за каждым столом велись. Но что за дело Сурии фон Аушве до других, ее волновало, что господин декан на все это скажет, поскольку одно слово господина декана вполне могло стоить всей пустой болтовни в стенах «Душевного приюта» и ее окресностях.

Отредактировано Сурия фон Аушве (2012-04-20 14:05:09)

Аверна. Замок Императора - Покои принцессы крови.

Шелковый платок был похож на тряпку для протирки столов. Не грязными ляпами, нет – мятостью. Изощренной, многочасовой, нервной. Это было  после слёз, и кое-как улёгшегося неверия, обиды, безвыходности в душе. Жаль, мокрые подушки не решают проблему, ровно, как и нытьё. Первое видели лишь стены. К последнему девушка прибегнуть не посмела. Даже наедине с родителем, когда ей сообщили весть о помолвке, даже при матери, которая сохранила бы тайну слабости… Нет-нет! Этого не увидит никто! В том числе красноты глаз, от неё отвлекут яркие тени, хотя любой сообразительный придворный поймёт, что-то не так с принцессой  предпочитающей чистую кожу броской краске на лице.  Ну и пусть. В душу не залезут, а если догадаются… Дурак не проглядит.
Платочек упал на пол.
Дикари. Она станет женой дикаря. Всем, всем известно как харматанцы относятся к женщинам, даже тем, с кем связаны узами брака. Никогда принцесса, даже представить себе не могла, что станет наложницей. И это пол беды. Все её стремления стать частью империи, попасть на службу, реально приносящую пользу отцу-Императору, канули в бездну. Теперь её задачей будет быть покорной и мудрой,  и если бы второе не сводилось к первому…
До отъезда оставалось всего несколько часов. Или минут? Неважно.  Пока не придёт время выйти. Этот брак нужен. Нужен и точка. Мысли о побеге, о милости даже не приходили в голову. Сами по себе они были отвратительны. Отвратительнее брака. Ради Ревалона она сделает всё что требуется. Пусть,  для неё это станет началом конца.
Девушка тяжело поднялась с края уложенной бархатом кровати, не удостоив взглядом лежащее на ней платье, пожалуй, самое красивое, которое доводилось одевать. Доведётся. Белый струящийся шёлк, с тонкой паутинкой газа от плеч, и едва заметной вышивкой золотом и хрустальными стразами. Вычурно-невинно. Отвратительно.  Служанку выставила, как только та попыталась восхититься принесённым ей же «великолепием». Очень хотелось это самое великолепие выбросить в окно. Первые минуты. Потом ударить себя, за такие крамольно-трусливые порывы.  Если спокойно подумать, ничего ужасного не происходит, не на эшафот ведь предстоит идти…
Как на зло, именно он, кажется желаннее.
Распахнув ставни, принцесса полной грудью вдохнула прохладный предгрозовой воздух. Аверна раскинулась за стеной крепости как на ладони. Вдалеке виднелся шпиль храма Создателя. А там, левее – ратуши. Если повернуть на юг – Базар. О, как она любила гулять по извилистому, как лабиринт, пёстрому шумящему морю торговцев! И дивиться ловкости телохранителей, шедших следом, и впереди. А ещё… Она хотела посетить Гадару, ежегодный Маскарад…
Хотела…
Хотела, сейчас, немедленно, сиюминутно, увидеть кого-то из Ариев. Двух. Инессу или… Асвальда? Пожалуй, нет. Только Инессу, за два года ставшую подругой, той, кто мог бы поддержать без соболезнований. Именно по этой причине девушка не желала видеть придворных. Жалости ей точно не нужно.

Отредактировано Констанция (2012-04-24 23:52:01)

Аверна. Замок Императора.

Политические мотивы навсегда останутся для Инессы загадкой. Что заставляет королев травить своих мужей? откуда берутся многочисленные интриги и сплетни? Что происходит сейчас в императорском дворце? Зачем юную Констанцию куда-то отправляют.
Арийка долго умоляла своего непосредственного начальника о дозволении отправиться в путь вместе с Констанцией. Наконец, Рейнеке согласился, хотя Инессе на миг показалось, что он не был особенно против. Дружба арийки и принцессы могла быть ему на руку. Этот арий из всего умел извлекать выгоду. Инесса горько усмехнулась своим мыслям. Было бы очень жаль потерять такую подругу, как Констанция. И дело вовсе не в её положении, скорее наоборот. Происхождение Констанции порой сильно мешало девушкам скрыться с глаз назойливых придворных и побродить по улочкам Аверны. Констанция отличалась пытливым и любознательным умом, а её жизнерадостность и умение во всём видеть положительные стороны не раз спасали от уныния задумчивую арийку.
Инесса направлялась в покои принцессы. Но уже издалека она заметила, что возле двери Констанции кто-то стоит. Арийка напряглась. Уже? Так скоро? Успела ли девушка собраться? Не нужна ли ей помощь? Инесса всё же подошла к двери и постаралась быть максимально приветливой:
- Добрый день. - арийка улыбнулась.

Отредактировано Инесса Коннейр (2012-04-23 18:39:31)

Стихия накладывает отпечаток на личность. Элонир наблюдал, как теребит вышитый тонкой золотой кружевной платок.
- Когда меняется погода, нужно менять и одежду. Чтобы не промокнуть или не замерзнуть, или не истомиться от жары, - очередное невинное замечание. Мимо продефилировала разносчица: в «Душевном приюте» на обслугу не скупились, а обслуга, в свою очередь, норовила добыть монетку-другую от богатых клиентов.
Элонир бегло глянул на больше… хм, глазую деву, и отрицательно качнул головой: мол, спасибо, всего достаточно.
Вино убывало медленно, закуски – тоже. У Элонира вообще аппетит оставлял желать лучшего уже несколько недель, как ни закрывайся от волнений эфирных, а проникнет сквозь ментальный заслон, словно кислота иномирских тварей, что разъедает лучшие доспехи…
Вино только обостряло восприятие. Но мыслить рационально напряженные нервы не мешали.
Еще один взгляд на Сурию.
Она из «алого» огня – тот, что в каком-то смысле «лучше» знаменитого «белого». Белые – палачи, убийцы; мор, глад, война и смерть в одном флаконе. Но такие как Сурия могли быть не только  выжигающим все на пути – до трещин в сухой земле пламенем, но и факелом в темноте…
Одним словом, Элонир решил поделиться своими соображениями:
- Насколько я знаю, принцесса не слишком-то в восторге от уготованной ей судьбы. И, поверьте, Сурия, я чувствую это: сама Империя солидарна с августейшей дочерью.
Вольнодумные речи, понимал Элонир. Он рисковал. Что ж, стихия ставит печать – но вода, это не только спокойные озера с ленивыми медлительными течениями. Это еще и шторм.
У него было ощущение прыжка  в самую высокую и золотисто-лазурную волну.
- Кто знает, что действительно для блага Империи? И не можем ли мы выбрать… помочь выбрать нашей возлюбленной Родине и драгоценной августейшей особе  истинное благо?

- Благо Империи в ее силе, мощи и процветании, - совершенно искренне ответила арийка. Даже лицо зажглось румянцем, от гордости за доверие, и сердце сжалось сладко – вот оно, истинно великое, истинно ценное. – А наш долг сделать все, чтобы укрепить ее силу и мощь!
Устыдилась столь явного порыва, опустила глаза. Правду говорят, что надо разменять свою первую сотню лет, чтобы похоронить бесповоротно все человеческое. А до тех пор ты человек, не смотря на все старание твоих учителей и свои таланты. Так часто приходилось себе напоминать: слушай, Сурия, слушай и учись, и иногда казалось, конца не будет этому обучению. Вроде бы уже и наставница в Школе Четырех Стихий, а все тот же студиоуз в глазах опытных и мудрых, проживших не одну человеческую жизнь, а по две-три.
- Я хотела бы увидеть принцессу, понять, о чем она думает, - призналась она Элониру фон Лидор. – Хотя, если верить тому, что я слышала, принцесса Констанция выполнит свой долг перед Империей любой ценой, даже ценой разрушенных надежд. Разве что ее удастся убедить, что истинное благо не в слепом послушании, но она слишком юна для таких мыслей, и она дочь Императора, а значит предана в первую очередь ему, а не Империи. Преданность человеку – это и проще, и понятнее, нежели преданность символу.
«Мы же не можем позволить себе впасть в такое заблуждение».
- И все-таки было бы любопытно узнать, чем сейчас дышат в замке.
Сурия фон Аушве сильно подозревала, что все возможные недовольства, пока скрытые от посторонних глаз, выражаемые осторожным шепотом, обрываются у стен императорской цитадели, и что за ними царит благоговение и послушание в точно отмеренных дозах, как у хорошего аптекаря в склянке с микстурой. Это разумно… но это же и опасно. Один случайный элемент, и кто знает, что может произойти?

Отредактировано Сурия фон Аушве (2012-04-26 13:53:26)

Принцессу поставили перед фактом, даже не спросив её мнения. Инесса чувствовала, что девушка готова сорваться в дикую истерику. Сама арийка в данном случае именно так бы и поступила - молнии летели бы во все стороны, камня на камне бы от замка не осталось.
Но нет, принцесса, кажется была спокойна. Хотя, было видно, что нервы её на пределе.
- Видимо, выбор уже сделан, и не в нашу пользу. Ладно, подумаем, что можно сделать. - Инесса приобняла подругу за плечи и отвела в комнату.
- Совет он дал толковый. Белый тебе очень идёт, но для харматанцев будет подобен сигналу об опасности. Можно придумать что-нибудь... хмм... зелёное, или голубое, чтобы выгодно оттенить глаза и волосы.
Инесса сама почувствовала, как неестественно звучат её слова по отношению к подруге. Казалось, что она смирилась с участью подруги слишком быстро, почти бесчувственно. что свойственно ариям, но несвойственно самой Инессе.
- Так нужно. Ты и сама понимаешь, что это - твой долг. Представители королевской крови считают это своим недостатком - невозможность сделать выбор. Выбор всегда делается за них. На самом деле, это их привилегия. От твоих поступков зависит существование государств. Это огромная ответственность. Это долг, которым стоит гордиться. Ты не просто винтик в огромном крутящемся механизме, ты ключевой рычаг, который может отключить всё и сразу.

Аверна. Замок Императора - Покои принцессы крови.

Лицо принцессы оставалось бесстрастным на протяжении всей речи господина посла Гарта. Едва ли кто-нибудь заметил, какой силы желание напугать харматанцев, на миг загорелось в небесных очах. Белое… Не по своему желанию было решено дать швее именно такую ткань, но недосмотру, и что уж греха таить, абсолютному, равнодушному невмешательству в процесс пошивки самой Констанцией. Впрочем, и сейчас она не жалела о случившемся. Наряжаться в утеху будущему жениху-мужу не хотелось.
Дежурные слова благодарности так же не успели сорваться с губ, так быстро дворф ушёл. К карете. Которая ждёт.
Уже.
  И только тогда, когда дверь закрылась, девушка дала волю эмоциям, сбросив маску венценосного стойкого бревна. Да и слова Инессы не возымели должного эффекта.
-  Знаю! Знаю, что это важно, знаю, что это чёртово платье покоробит нежные глазки харматанских подлиз! Знаю, что мне не уйти!
  - Знаю.  – Констанция тяжело села на край кровати.  -  Прости.  -   Она виновато посмотрела на арийку.  –  Просто не надо мне говорить о долге, хорошо? И сочувствия тоже, я думала хоть ты это понимаешь.  –  Немного помолчав, продолжила.  -   Я впервые за восемнадцать лет сомневаюсь. В решении отца. Харматанцы не перестанут торговать людьми, они не перестанут копать под Империю, просто станут немного осторожнее. Это же ясно, никакие династические браки не помогут. И чего доброго, если…  -   Сглотнула ком в горле.  –  Если у меня будет сын… Они решат, что Харматан хозяин Ревалона. По праву крови. И в горло вцепятся друг другу уже родственники. Никто из моих братьев не уступит, что верно. А меня не допустят до воспитания наследника шейха. Если я вообще случайно не умру во время родов ли, прогулки по саду, от укуса вездесущих змей.  –  Принцесса отвела взгляд. – Я это чувствую. Но, и не только интуитивно – логически… неужели он этого не понимает?!  – В голос закрались тихие нотки отчаяния.   -  Я не боюсь смерти, но я не хочу войны… Или той мерзости, что гораздо гнилее чем интриги послов сейчас. И намного опаснее… - Платье продолжало белеть на красном бархате страшной подсказкой.

Отредактировано Констанция (2012-04-28 16:33:06)

Элонир ощущал этот багрянец явно, словно он был живым – тонкой воспаленной кожицей поверх гноящегося чирья. Неаппетитное сравнение, но ничего с собой Элонир поделать не мог: сейчас Аверна была ничем иным, как нарывающим карбункулом.
Они с Сурией шли пешком. По какому-то наитию Элонир не стал нанимать фаэтон, может быть, оттого, что визит их был не вполне официален, и более того – рискован.
Дворец залег притаившимся драконом. Это строение ни в коем случае не могло похвастаться красотой, скорее – мощью, грозной и жестокой, каменной и навевающей мысли о пыточных, цепях; справедливом суде.
Элонир остановился, поглядывая то в сторону черных бойниц-окон, похожих на повязки поверх бельм слепцов, то на Сурию. Второе зрелище ему нравилось больше, но работать предстояло с первым.
Внезапно он с искренностью уставшего держать «оборону» эмпата посочувствовал принцессе Констанции. Всю жизнь прожить в этом замке-тюрьме, а теперь еще достаться мерзкому дикарю? Тот, кто спас бы ее воистину уподобился бы какому-нибудь герою из сказок.
- Спасти принцессу от дракона, - проговорил Элонир вслух, улыбаясь Сурии. – Что может быть благороднее?
Он покачал головой.
- Конечно, принцессу будут охранять. Но сколь бы ни были преданы люди, вряд ли кто-то из них действительно хочет отдать ее дракону, верно? Пойдемте, Сурия: мы имеем поздравить ее высочество, а попутно… посмотреть тех, кто ее окружает.

Аверна, замок Императора

А двор замка был заполнен до отказа, и напоминал муравейник, в котором, не смотря на кажущуюся хаотичность, все подчинено единой цели. Сурию на какое-то мгновение даже оторопь взяла. Пойди пойми так сразу, то ли свадьба (судя по пышности кортежа), то ли похороны (судя по мрачным лицам), то ли конвоирование особо опасного преступника (судя по количеству охраны, видимой и не очень видимой).
- Иногда дракона следует и прикормить, для чего еще нужны принцессы, - заметила она, обозревая суету, связанную с отъездом высокой особы. Мысль о спасении Констанции любой ценой симпатии у нее не вызывала. Зачем? Девочка – всего лишь инструмент, но никак не самоценность. Вот использовать ее отъезд – да. В конце концов, счастье принцессы не их головная боль. Да и что такое счастье? Сказка для лавочниц и зеленщиц. – Давайте разделимся, мэтр, и поищем знакомые лица в этой толпе.
А в том, что знакомые лица попадутся, Сурия фон Аушве не сомневалась, ариев в замке, по-видимому, хватало.

Отредактировано Сурия фон Аушве (2012-05-09 18:07:34)