Лесистая дорога к Вешемиру

Констанция тронула пятками бока Ромашки Второй. Первая осталась почивать в конюшне дворца, всё же трусливая лошадь страшнее тысячи харматанцев. Идея ехать вне кареты, пришла не так давно. Именно в тот момент, когда струна тишины, между ней и матушкой стала невыносимо… натянутой. Хотелось объясниться, сказать матери много, но… Не выходило. Да, принцесса не была нежной девицей, принцесса была тверда характером, не меньше чем родительница и батюшка. И никогда бы не смогла соврать о том, что хочет щадить тех, кто едва не погубил её родных. Но и Маркус… Невыносимо было даже думать о его вине. О его казни. Ни о том, чтобы просить за него, если слухи станут истиной. Точнее..
Она не знала!
А ещё Раймунд… Как, как было отнеслись к его чувствам, к своим, и как соотнести с долгом? Хотя женитьба на наследнике престола Харматана уже ставилась под сомнение. Правда… Не приходилось сомневаться – не Птенец, так кто-то другой станет невольным избранником Императора в качестве мужа дочери. И им будет кто угодно из герцогов, только не Раймунд. Щёки едва заалели, от памяти о поцелуе. Ненужном и запретном для обоих.
Плевать.
Нет, правда. После всего -  всё равно. Хоть что-то они должны получить, верно? Даже если оно не будет вечно?
Верно…
Только матушка всё равно не примет.
- Эбельт? – Окликнула, скорее просто от необходимости услышать чей-то голос, кроме собственного в голове, поравнялась с маркизом, не бывшим маркизом вовсе. – Как думае..шь – Почему бы нет? Ему доверял мэтр. Ему доверяла и она, и не только из-за первого пункта. Просто… Ещё с первой встречи немногословный юноша был ей симпатичен. А в друзьях она хотела нуждаться. Единственное, что ей позволено. - … Это всё надолго? Всё это… Происходящее.

Вопреки ожиданиям, ухабы тракта не вызывали раздражения после привычных ровных полов коридоров дворцовых переходов. Советница, плотно запахнувшись в тёплый плащ, вышагивала среди сопровождающей свиты Императрицы и её детей, старательно прислушиваясь к своим ощущениям.
Последствия необдуманно выпитого яда во время допроса Сольвейг достаточно долго сказывались на здоровье женщины. А тот факт, что она не захотела обратиться за помощью к медикам, привёл к вынужденному постельному режиму на довольно продолжительный срок.
Если бы кто-нибудь спросил, почему Мэлис предпочла длительный процесс самолечения, она бы без единой эмоции на лице ответила, что при наличии раненых Клемента и Рейнеке, её собственное состояние было не столь важно – зачем отвлекать лекарей от действительно важных пациентов?
Если этот же вопрос задал бы ей Карл, ответ был бы другим..и далеко не столь официальным, но гораздо более прозаичным – гордость. Кто в курсе, тот поймёт.
Стражник, уже третий раз предложивший бледной советнице ехать верхом, уже третий раз получал отрицательный ответ.
«Гордость?» подумал стражник.
«Тошнота» не ответила бы Мелис.
Сложно, очень сложно понять, когда кто-либо из приближённых ко двору руководствуется кодексом поведения, а когда эмоциями простого человека.
Констанция впереди затеяла разговор с темноволосым молодым человеком. Вроде бы Эбельтом. Скорее всего, и у неё личное. Продиктованное не разумом, но эмоциями. Страшно, наверное, девочке, вот и тянет разговорами отогнать дурные мысли.
Женщина зябко повела плечами и закуталась ещё сильнее – только что поправившееся тело постоянно мёрзло.

Знакомый голос (обычно принято говорить ‘над ухом’, но сейчас он явно шёл из источника, намного ниже расположенного) отвлёк от размышлений. Советница улыбнулась и привычно замедлила шаг, давая возможность шуту топать рядом.
- Ты как всегда прав, дорогой Карл. Здравствуй. Хотя и не во всём прав. Мы сейчас всего лишь в обозе. Всегда есть возможность отъехать на несколько шагов в сторону и спрятаться от глаз окружающих. Тебе так вообще замечательно прятаться – Мэлис не боялась обидеть низкорослого человека. Прекрасно знала, что именно тот принимает близко к сердцу, а над чем лишь посмеётся – вот если б мы были в плавании..
Многие, заглянув в портовые кабаки, удивляются разнузданности и крикливости, чрезвычайной эмоциональности и несдержанности морских волков. Ошибочно полагают, что те постоянно так себя ведут, забывая одну простую истину. Простой она, впрочем, является лишь для тех, кто хоть раз участвовал в морском путешествии (пусть даже в качестве попутчика, заплатившего за место в каюте).
- Наш путь всё же не ограничен колеей дороги. А вот корабль..он имеет чёткие границы. И в рамках этих границ денно и нощно находятся около двадцати человек. Постоянно друг у друга на виду.  Вместе есть, вместе спать, вместе..ну ты понимаешь?
Большую часть пути те самые горлопаны молчат. Молчат, потому что любая ссора на корабле грозит обернуться кошмаром. Невозможно спокойно дуться на человека, с которым сталкиваешься локтями через каждые пять минут. А сидеть у разных бортов, демонстративно отвернув друг от друга носы – это уж полный кретинизм.
- Я могу перечислить некоторых личностей по пальцам одной руки, с кем мне противопоказано было бы находиться в замкнутом пространстве. Да и у каждого такой внутренний список есть.
Приложив руку козырьком ко лбу, советница с некоторым интересом оглядела кавалькаду перед их с Карлом парой.
- Как думаешь, кто бы у нас тут кого в первую очередь попытался б за борт выкинуть?

Лесистая дорога к Вешемиру.

Небо было затянуто плотными грязно-белыми простынями облаков. Налетающий то и дело ветер откидывал в сторону угол одной из тряпиц, лишь чтобы обнаружить позорно зияющие серыми дырами подстеленные обрывки туч. Небеса сочились тоненькими струйками дождя, а по струганому осиновому столбу глухо билась подвешенная за кровавый обрубыш шеи голова бывшего кронпринца Ревалона. «Мар-кус, мар-кус», -  выстукивала ритм безобразная колотушка. Во сне императрица не задавалась вопросом, как так могло случиться, что ее сына сначала обезглавили, а потом повесили. А может, наоборот. Ей было не до того. Летиция карабкалась на холм, путаясь в своих юбках, падала на колени, слыша, как трещит нежная ткань ее наряда и сыто чавкает грязь под ее ногами. «Мар-кус, Мар-кус», - шептала женщина по слогам, она так устала, не хватало воздуха в груди. Вот, наконец, она смогла добраться до вершины, потянулась и обхватила голову сына ладонями. По пальцам тут же потекла кровь. Отчего-то холодная, водянистая, она обильно покрывала руки императрицы и в одно мгновение стекла до колен. Летиция вздрогнула и проснулась.
На сером платье растеклось бордовое пятно от пролитого ею вина. Женщина с досадой глянула на полупустой кубок. Что ж, он принес ей забвенье, не этого ли ей хотелось? Полный до краев, вопреки просьбам фрейлины: «Дорога, Ваше Величество, неудобно, одни лишь ухабы». Но Летиции необходимо было согреть душу, вымочить в терпкой жидкости сохнущее от страха и тоски сердце. Дочь не выдержала ее многочасового молчания и решила ехать верхом. Сначала это императрицу даже обрадовало – не было больше сил смотреть на собственного ребенка, слушать ее дыхание. Казалось, будто каждым своим вздохом Констанция обирает старшего брата. Оставшись одна со своими леди, Летиция подумала, что вино поможет ей совсем забыть на время обо всей ее семье. Хоть на часок, чтобы их не было рядом даже в мыслях, как и наяву. Наивная, от ван Фризов нельзя было сбежать, нельзя было залить воспоминания, только одно от них средство – утопиться. К мертвым мысли не приходят.
Фрейлины суетливо закопошились, но императрица остановила их зарождающееся беспорядочное движение, накинув на колени меховое манто. Ткань испорчена, какое ей до того дело? Летиция протянула руку и отодвинула прикрывающую окно возка занавеску. В узкое отверстие тут же ворвался сонм звуков – храп лошадей, скрип колес, гул людских голосов. Женщина осторожно глянула наружу, яркий с непривычки дневной свет слепил ей глаза. Показалось, что вдалеке на статной кобылке ехала дочь, кажется, говорила с каким-то дворянином. Слава Создателю, что не с Эрендом. Кстати, где он? Императрица выглянула в окно, вытягивая шею и стараясь рассмотреть весь кортеж, что было занятием крайне бесполезным, как она поняла едва ли не тут же – слишком уж далеко растянулся хвост ее сопровождающих и слишком далеко вперед уходил змеистый ручеек разномастных всадников. Нужно было послать за арием специально.

Отредактировано Летиция де Авели (2013-01-08 20:40:46)

     Лесистая дорога к Вешемиру

     - Отдыхать время от времени нужно всем,- мягко отозвался Эбельт. Таким он сам себе был противен. Какого всё-таки чёрта он здесь делает? У принцессы, надо думать, и без него хватает защитников, нянек и собеседников. Впрочем, сама принцесса не при чём, она даже была ему симпатична. Но вот о чём с ней говорить…
     - Что?- вырвалось у него, но Констанция уже умчалась вперёд.
     Сумасшедшая. Девчонка. Принцесса. Не мысли, а какие-то обрывки. Поравнявшись с ней, Эбельт снова подогнал свою лошадь, а затем резко потянул поводья, заставляя животное встать поперёк дороги, которую выбрала принцесса. Она, а не её кобыла. Опасная дорога, да ещё во весь опор. Он торопливо схватил лошадь Констанции под узцы, чтобы она не встала на дыбы. Его собственная негодующе фыркала и плясала на месте – ещё бы, ей пришлось остановиться у самого края оврага, не исключено, что задней ногой и съехала немного. Но она, по счастью, взбрыкивать и сбрасывать всадника не торопилась, чего бы не хотелось, учитывая, что её поводья он отпустил, чтобы ухватиться за чужие. Искушать судьбу дальше Эбельт не стал, немного неловко спрыгнув на землю. Он опустил ладонь на морду принцессиной лошади, стараясь её успокоить. От него пока не разит волком, стало быть, должно получиться. Эбельт поднял взгляд на принцессу - потемневший, но не враждебный.
     - Простите, я прослушал вторую фразу,- тихо, чтобы слышала только Констанция, проговорил он.- Впрочем, её, наверное, и не было. Вы слишком разумны, чтобы думать или говорить такое… и слишком выросли.
     Слишком рано, если быть точнее. Раньше, чем сама это осознала. И кое-что другое, как видно, тоже осознать не успела. Ценность своей жизни.
     - Лошадь понесла,- добавил он уже чуть громче. «Погоня», ясное дело, не осталась незамеченной для окружающих.- Это случается. Хорошо, что вы невредимы.
     Слава Создателю, чтоб его. Везде воспоминания. «Все они за тебя в ответе. Полетишь в овраг, и полетят их головы»,- но не ему её учить. Кому угодно, только не ему. Глаз Эбельт всё ещё не отводил. Увидит ли по ним принцесса, что он не только услышал все её слова, но и понял, кто был инициатором этой скачки на самом деле – это уже ей виднее.
     - Вы ничего мне не должны, Ваше Высочество. Только беречь себя,- он всё-таки улыбнулся. Едва заметно, несколько скованно, но искренне и даже тепло. Ободряюще. Не знал причин, но увидел последствия. Красноречивые даже для него, по сути не знающего принцессу, а только с ней знакомого.

Легконогая каурая кобылка Вацлава осталась в Аверне. Крупная пегая с очень пушистыми бабками, - единственный верный спутник на сегодня – тяжело дышала под седлом, ходила боками, перекатывала во рту грызло, раздувала ноздри, всячески давая понять, мол де пора на пенсию. Лениво сбивал с крупа ранних мух заплетенный в косу хвост. Почему Вацлаву досталось это далеко не первой молодости животное, гвардеец не знал. Не знал он, что сталось с каурой, кобылкой прекрасной и всем расчудесною. Выдали пегую - значит, выдали. Подчиняемся. Из всей свиты императорской семьи Вацлав Лец был единственным, кто ни о чем себя не спрашивал. Было время – жевал хлеб; поглаживал эфес меча, смотрел вдаль и думал о хорошем. О хлебе, эфесе, дурацких цветочках по имени «куриная слепота». Думал он о курах, гусях, индюках и прочей живности, которая хорошо шла под пиво. Большой и тесной компанией.
Ехать оставалось недолго. Мысли были пустыми и ясными. В окошке возка показалась Императрица Летиция.
- Чего-нибудь желаете? – Поинтересовался Вацлав, насколько мог – вежливо.
Ходила боками пегая, перекатывала во рту грызло. А куриная слепота не имела ничего общего с курами. Скорей всего.

Мэлис улыбнулась, выслушав от шута краткий список дворцовых пересудов.
- Дорого бы дала, чтобы увидеть блохастого Рейнеке ночью. Ворующего детей на благо нашей Империи - она коротко скосила глаз на светловолосую макушку – но тебе это всё должно быть на руку: где в другом месте шуту пришлось бы долго искать темы для шуток и подколов, а у нас тут вон какой выбор. Кто ещё может похвастаться, что одно из первых мест Империи занимает дико воющий пёс, вовсю порочащий честь своего сюзерена и пугающий прохожих. Одновременно.
На самом деле за подобного рода разговоры сама советница не постеснялась бы своей рукой оттаскать за косы чересчур уж болтливых личностей. Благо, такие бредни никто всерьёз не принимает.
Увлёкшись разговором с Карлом, женщина упустила тот момент, когда её любимая малышка Констанция дала шенкелей своей лошади, припустив вперёд. Вдогонку, понятное дело, Мэлис не кинулась (пешим ходом коня не догнать при всём желании), но настороженно проследила за принцессой, уже остановленной расторопным Эбельтом.
Тем самым, которого Карл советовал взять с собой в воображаемую шлюпку. Что ж, место было бы занято весьма оправданно.
Гомон переживания за юную Констанцию привлёк внимание Летиции – императрица пожелала пройтись. То ли хотела держать дочь в поле зрения, то ли и сама уже устала слушать россказни про очередные ночные подвиги Рейнеке. Советница коротко кивнула своей госпоже – мол, если понадоблюсь, я рядом.
Перед глазами немного поплыло, женщина неожиданно сильно вцепилась в плечо шута побелевшими пальцами.
- Погоди, пойдём чуть медленнее.
Явления остаточные, а свои силы для долгой пешей прогулки она явно переоценила. Но лучше уж так, чем в карете.

Отредактировано Мэлис (2012-12-29 20:08:30)

Одновременно с герцогом к карете подъехал сам капитан гвардии верхом на большом пегом коне.
Ну вот, теперь точно никуда не сбежишь. - грустно подумал Раймунд, словно он и правда собирался пришпорить Носатого и ускакать подальше от императрицы, в лес куда-нибудь, чтобы только с ней не разговаривать.
О чем Императрица могла могла с ним еще говорить? О погоде? О здоровье...
- С удовольствием, Ваше Величество. - кисло отвечал арий, старательно и, в общем-то, совершенно без надобности растягивая губы в радостной улыбке. Летиция всегда казалась целителю женщиной почти сказочной. Почти сказочно мудрой, почти сказочно терпеливой и проницательной. О погоде можно поговорить и с фрейлинами.
Осталось что? Спешиться, приготовиться к разговору из тех, к которым невозможно приготовиться.
Помог императрице спуститься с подножки, в ногу перешагнул дорожную грязь, чтобы продолжить путь по утоптанной обочине, послушно подставил локоть.
Чувствовал себя необыкновенно родственной душой с Торвальдом. Вот бы как-нибудь уйти, взгромоздиться опять на коня, унестись подальше, резать супостатов и спасать Ревалон без долгих мучительный поездок и мыслей. Просто - голову с плеч и одной проблемой меньше! И цветет страна, и правит ею династия одна-единственная, дружная.
А вот и гвардеец отослан вперед. Неужели нужно что-то говорить? Как-то оправдываться, хоть никто никого ни в чем еще не обвинял? В горле першит, самому себя слушать противно.
- Как врач...одобряю, Ваше Величество. Пешие прогулки и... свежий воздух. Как бы не были утомительны подобные переезды, и в них можно найти свои достоинства.

Отредактировано Раймунд фон Эренд (2013-01-03 22:01:48)

"Два кольца без конца и блохастый Рейнеке. Пахнет всё же чуть лучше, чем яйцами, но похуже говядины".
Карлик недобро поглядел на извивающегося перед императрицей Раймунда. Арий был типом скользким, по мнению шута - хитрым, ищущим выгоды если не себе лично, так своим родственникам. Учитывая то, что слышал и видел, но, возможно, не до конца понял шут в кабинете Его Императорского Величества, фон Эренда следовало бы остерегаться и посадить в подвал поглубже. Последнее, правда, означало прямой упрек его светлейшему батюшке, зато спокойней было бы всем.
Констанция резвилась, гвардейцы и слуги - считали ворон. По крайней мере, большинство из них были заняты исключительно собой или друг другом, совершенно не заботясь о безопасности или сохранности их Величеств. Один из приписанных к отряду конюхов умудрялся потискать кухарку прямо на ходу - эко диво!
- Помедленней? Повинуюсь! - Шут отвесил дурашливый, но не лишенный изящества поклон.
Мэлис поймет. Мэлис всегда понимала ту тонкую грань, где добрая шутка превращалась в острую злую сатиру. Мэлис оценит и погладит по голове - ведь это Мэлис, так-раз-так!
- Приключения, интриги, склоки, сплетни - всё это выматывает. Я бы с радостью остановился в какой-нибудь деревушке, пугая крестьян своим видом, воруя яйца у кур и отсыпаясь на теплой печке. Это было бы куда интереснее и куда полезнее. Всем нам. Правда же?
Не удержавшись, Пивень хохотнул, глядя на покрасневшее от пощечины лицо конюха - кухарка все же воспротивилась такому активному вниманию.
- Возможно, некоторые гусочки нашли бы селезня с золотыми.... э... лапками!
Будь Пивень пессимистом, то давно бы понял, что ввязывается в приключение скверное и противное: в прошлый раз их защищали фон Эренды. В прошлый раз ариев было куда больше. Боевых ариев. В прошлый раз отряд ревалонцев лишь чудом уцелел, благодаря всё тем же ариям.
А сейчас императрица, её двор, её дочь и слуги ехали рагнат знает где и ухар знает зачем. Как тут не соблазниться?
Карл не был пессимистом. Увы.