Коридор

- И меня будешь, - признался Вацлав. Чего скрывать? В глотку вцепится как миленький. А можь оно и неплохо, своих резать не грех, когда по долгу, когда с честью. Вацлав своих тоже резал. И обиды на Эбельта не держал.
Помирать. Помирать не хотел. Какой дурак захочет помирать? Знамо, какой. Очень глупый дурак. Безвольный кретин и сволочь. Или калека. Слабовата бражка. Почти выветрилась. О том, как будет жить дальше — случись чудом не подохнет в катакомбах херовых, Вацлав Лец, солдат, подумать не успел. А раньше не было надобности. Живешь — служи. Орудуй мечом, прикрывай щитом себя и других. Слышал он байки о покалеченных воителях-етителях, что, мол, умудрялись бить с одной так, как другим с пятью руками не снилось. Слышать слышал, а ни одного одного однорукого гвардейца не видел. Совсем. Потому что не было. Не было. Все, баста! Раз поломали — свое отслужил, идти извольте на улицы. В наемники? Говно за ворами подбирать? Этому Вацлава не учили. Хлестала кровь, культю рвало и дергало.
- Ага, - кивнул, осклабился. - Кому-то выбраться надо. Вот ты и выбирайся. В случае чего — прикрою. Не опозорюсь, не боись. У тебя в портках ремень кожаный? Пригодится.
Горелый коридор окончился новым поворотом. На сей раз от поворота шел свет — мутноватый, зеленоватый, ни на что не похожий, пугающий. Непонятно пугающий. Судя по всему, за поворотом находился зал. Других поворотов не было. Тупик.
Обладай Лец слухом оборотня — он бы услышал дыхание нескольких человек — глубокое, ровное дыхание. Слухом оборотня Вацлав не обладал, потому внюхивался — источник запаха прятался совсем близко. Лишь бы не таился.
- Из одной мышеловки в другую. Пешим ходом.
Нет, не покормят, решил Вацлав. И браги новой, понимал, что не нальют.

Отредактировано Вацлав Лец (2013-02-02 22:27:55)

  - Слушаюсь, Ваше Величество! - уже не так злобно и даже с заметной радостью брякнул арий, не по силам бодро шагнув к принцессе. Воспользовавшись случаем отвернуться от основной кучки живых, взволнованно заглянул в лицо медноволосой девушки. Шепчет, просит. Охранитьуберечь. Да уж, уберег.
 -Констанция...прошу тебя, едем. Мы обязательно поможем, но сейчас у нас нет сил, понимаешь? - негромко бормотал целитель, постаравшись не перебить шепот принцессы, дождавшись, когда голос ее окончательно утихнет. Ну же, не будь упрямой, пойми меня и мать... Будь немного спокойнее, слабее, прошу.  
Наконец-то, наконец-то движение. А вот и лошадь!
Не совсем убежденный в том, что он в очередной раз, но теперь вовсе не преднамеренно, похитит принцессу, не удержавши лошадь и уехавши с ней в какую-нибудь канаву, герцог, тем не менее, весьма уверенно принял поводья крепкой гнедой кобылы.
Сначала Император, теперь вот и благородная мать Констанции так благосклонно препоручают дочь его вниманию... Снисхождение ли это, доверие, насмешка или просто пренебрежение? Вопрос довольно драматический, уж точно не для размышлений в настоящий момент. Будем радоваться тому, что есть и сосредоточенно пытаться самостоятельно влезть в седло, не позоря эрендольскую кровь. Бравые воины, легко вскакивающие в седла быстроногих коней... А впереди ждет отдых. Всего в полутора часах отсюда, подумать только! Они были так близко, стоило лишь немного ускориться - и страшный портал разинул бы пасть на пустую дорогу. Убереги, сохрани... Может, стоило молиться.
  Императрица была так успокаивающе предусмотрительна. Ей приятно было повиноваться, даже не повиноваться - действовать словно по своему желанию. Удивительно быстро оказавшись верхом, герцог настойчиво помог забраться Констанции, протянул руки.  

Отредактировано Раймунд фон Эренд (2013-01-30 21:33:23)

Все, выдохлась. Ей нужна была передышка. Очень хотелось упереться лбом в застилающую обзор широкую спину гвардейца. Потом закрыть глаза и уснуть. Но кто ж ее в седле тогда держать станет? Летиция плотнее сжала коленями бока лошади. Она давно не ездила верхом, а когда ездила, то особым талантом не отличалась. Вот и теперь ей приходилось время от времени елозить по спине животного, восстанавливая баланс. То одна нога, то другая норовили сползти в сторону. Императрица перехватила руками пояс солдата. Из-за спины неожиданно раздался знакомый голос, и Летиция вздрогнула.
- Я… - замялась она, непривычно для себя, - Нет, я… Держусь. Не беспокойтесь… Мэлис, - она давила из себя слова. Хвала Создателю, привычка отвечать мягко и с участием настолько глубоко въелась под ее рыжую гриву, что то, что ей удавалось выцедить из пустой, но такой тяжелой головы, звучало все равно по-Летициевски.
Было ли ей стыдно за то, что оставляла позади напуганных до смерти, истекающих кровью и уже медленно остывающих? Нет. Нисколько. Нужно было спасаться, увозить дочь, остальное было неважно. Разве она боялась меньше других? Или может, она была целителем? Что проку тащить с собой порванных надвое или тех, с ошметками, оставшимися от ног и рук? Они уже мертвы. Будут мертвы через полтора часа переезда. Нет, так через пару дней в горячке, ожидая ариев-врачевателей. Летиция знала свое место – ее увозят, спасают ее ребенка, потому что кровь, кровь слишком дорогая. Остальные здесь служат Империи. Она тоже служит, поэтому и не склоняет голову на плечо гвардейца и не рыдает в истерике.