зал

Опираясь на руку Маркуса, неожиданно твердую, мнимая Офелия вошла в общий зал, сияя благосклонной улыбкой, слегка заученной, слегка лукавой. Раздав свою меру снисходительно-учтивых поклонов, села за стол. Образцово-показательная марионетка: красивая, богатая, покладистая. Такое редкое сочетание качеств! Дочь де Летта – просто образец для подражания молодых особ и предмет зависти остальных папаш. Удачный маскарад.
«Все это – не более, чем представление», - основная мысль, на которой Сикоракса пыталась сконцентрироваться, ибо тонкая ткань ее равновесия вдруг начала рваться. Собаки резанули по ушам лаем – это мало походило на музыку, а тут еще криво расставленные приборы на столе. Нет, с точки зрения этикета все было идеально, но не для Офелии. Ее бокал и бокал Маркуса не стояли на одной линии, а тарелка де Летта была слегка погнута. Самую малость, видимо, рука ремесленника чуть дрогнула, и край приобрел больший изгиб. Никто даже не заметил… Глубоко вздохнув и мысленно послав все сущее в такие далекие дали, откуда не возвращаются, Сикоракса протянула свой кубок Маркусу:
- Будьте добры, мой принц. Позволите вас так называть? Вино де Леттов прекрасно, ведь мы же в Тиверии! Известно ли вам, что наша земля так плодородна, что даже осиновая палка, воткнутая в землю, родит виноград в тот же год?
Слегка двусмысленно, но в рамках приличия. Взгляд Офелии обещал больше, чем бордовые гроздья ягод под знойным солнцем Тиверии.
Как много народу! И сколько здесь лишних! По правде говоря, посторонними были все, кроме двух мужчин рядом с ней. Но всегда к накрытому столу собирается больше желающих, чем это объяснимо логикой. Правым плечом джинн чувствовала присутствие герцога де Летта, а ее главное, шестое чувство оставалось в легком недоумении. Среди гостей был некто… иной. Вот только – кто? Холодные глаза оглядывали присутствующих, ненадолго задерживаясь на каждом лице: светловолосый юноша, милый, да, нет, не он; мужчина в золотом камзоле, выделяющийся своим высоким ростом; дама в бархатном платье безвкусно-бордового цвета; незапоминающиеся лица слуг… Взгляд дийна нашел того, кого искал. Альбинос, да, это - он. Нет, человек необычен не отсутствием ярких красок во внешности. Сикоракса наклонилась к Маркусу и спросила шепотом:
- Какое интересное лицо. Принц Маркус, вам знаком человек с белыми волосами?
Невинный вопрос. Почему бы и не ответить?
Пир набирал обороты. Сикоракса бы сделала все по-другому. Она бы применила силу. Неисповедимы пути Создателя, как и мысли мнимого отца. А пока стоило руководствоваться мудрыми высказываниями неизвестного мыслителя, канувшего в Лету: «война план покажет» и «праздник должен продолжаться».

Отредактировано Сикоракса (2013-01-11 20:17:45)

Зал

Макус коротко улыбнулся спутнице. На вой собак он внимания не обратил, ровно, как и на время покидавшего троицу герцога. Вино в Тиверии было красным как кровь, и славилось тонким вкусом… Едва ли сходным с кровью, хотя… Почему-то вдруг показалось, что аромат обоих жидкостей соизмеримо сладок и приятен. Впрочем эти мысли промелькнули быстро, не оставив следов в памяти или недоумения. Просто… Они были, как у человека прошедшего мимо хлебопекарной лавки.
- Разумеется, я в курсе плодородия вашей прекрасной земли, дорогая. Не зря Империя так ценит вина здешнего края. – Его взгляд обратился к человеку, на которого указала Офелия. – Знаю. Он… Некоторым образом помог мне оказаться тут. Он славный воин, очень достойный… Пребывания среди нас. Вы как думаете? И… Попытаетесь угадать, кто он? – Знала ли девица Летт об архонтах? Едва ли о них не знал её батюшка, и едва ли… Им не симпатизировал. Потому как в противном случае белобрысого выродка тут не было бы.
Нет. – Поправил себя кронпринц. – Не выродка. А будущего союзника. Только так.

Малый зал

Вид заставленного едой стола заставил инкуба лишь заскрипеть зубами – румяные корочки рябчиков лишь дразнили, намекали своими безголовыми тушками ‘нами-то ты только свой желудок набьёшь, а вот что будешь делать с тем другим голодом..?’
В молчаливой перепалки рябчики однозначно выбивали контраргументы из светловолосой головы, так что Хаэль, обидевшись на них, лишь демонстративно зажевал пёрышко лука.
Как назло, всё вокруг должно было бы радовать: поблизости не наблюдалось обидчивого стражника, соседи по столу были знакомые, прямо напротив кто-то непредусмотрительно оставил бутылку вина…но меж тем инкуб явственно начинал дёргаться.
Повернувшись в сторону белоголового архонта, парень улыбнулся краешком рта
- Да, Создатель не даёт нам скучать! Ещё вчера кто-то сжимал в руках сочную тыкву…а глядя на сегодняшних рябчиков остаётся только догадываться об их дальнейшей судьбе. Как думаете, имеющиеся у нас..мм..синицы в руках..то есть на столах – они принесут больше пользы, нежели тыква в грядке?
Пытаясь отвлечься от собственных внутренних метаний, инкуб осторожно попытался ‘прицепиться’ к эмоциям сидящего рядом дракона. Сбалансироваться что ли, заякориться.
Уж неизвестно, почувствовал ли тот лёгкое вмешательство (да и сложновато было проделывать такое с нелюдями), но Хаэль ощутил вполне различимые нотки скуки.
‘А, к чёрту’
Инкуб перестал церемониться, кашляну пару раз, немного выходя из образа почтительного слуги.
- Многоуважаемый Эддар. Позволю от лица своего господина выразить многократные восхищения столом. Вы, должно быть, невероятной души человек, нашедший в себе силы устраивать праздник после трагического случая с господином Шарелем. Печальная вышла ситуация у него. Да, красивый дом был..слуги, наверняка, умные, расторопные. Мда, не помогло это ему. Скорбите?
Цапнув из винсентовой руки кубок с вином, Хаэль отпил, прицокнул языком.
- И верно, даже самые лучшие яства тускнеют при виде вашей красавицы-дочери. Возможно, если бы она своею рукой разливала напиток, он был бы даже более терпким. Ну да не о нём речь. Алкоголь, читал я, скрепляет даже самые странные компании, однако….Очаровательная и - каюсь - действительно совершенно целомудренная дочь, не менее очаровательный принц – лёгкий взмах пёрышком лука в сторону оного – и..мы все. Сложно, очень сложно связать всё это воедино. Не поясните ситуацию? Кстати..подарки её светлости ещё не доставили? Их есть у нас..
Рябчик продолжал насмехаться со своей тарелки. Инкуб аккуратно оторвал от него крылышко и принялся посасывать кончик.

Слова герцога, вероятно, должны были оскорбить дракона, задеть самолюбие. Очень громоздкая и очевидная провокация, к сожалению гостей, и возможно даже самого Эддара, не нашла должного отклика.
"Ты жалок, Летосский. Собрал пиршество, которым не в силах управлять, и теперь, чувствуя как земля своенравно уползает из под ног, пытаешься поставить всех на "своих места", единственно известным тебе методом - угрозами и унижениями. Ох не сладко придется Тиверии, ежели тебя на трон посадят - говоришь безобразно много, а делаешь ничтожно мало. С другой стороны - ты идеальный политик и дипломат, они ведь на хлеб таким образом зарабатывают, продавая пустые и заумные обещания необразованным массам."
Крайне лениво, равнодушно, работорговец оторвался от созерцания вина, ища встречи со взглядом герцога. Нашел - зрительный контакт произошел почти мгновенно, плавно перерастая в старую-добрую игру "Гляделки". Но Клеф не испытывал азарта, лишь разочарование - Маркус выбрал себе в союзники очень скользкого и ненадежного человека, и теперь дракону придется видеть это существо куда чаще, чем хотелось бы. Боялся ли Винсент герцога? Нет, как не боится обыкновенного жука-навозника, обремененного слишком большой властью. Презирал ли торговец Летосского? Нет, глупо это, насмехаться над существами иного склада ума и обладающими скудной фантазией. Такие люди, сгнивающие под тяжстью своего положения, заслуживают лишь сострадания.
Единственный человек, кого огнедышащий ящер уважал в этом сборище, молча уплетал дичь. Альбинос не был человеком слова, зато был человеком действия. Часто глупого, необдуманного, зато на девственность мозга не покушался, речами всякими погаными. Спасибо ему за это, и аппетита приятного.
Вплоть до тошноты насмотревшись на физиономию Летосского, дракон повернулся к своему общительному слуге.
- Ты слышал герцога, Хаэль. Ему мало своих слуг, так что сегодня тешить его самолюбие будешь и ты, гость иноземный. Экзотика... Приступай, я разрешаю. Только смотри, не плюй в вино, как это у нас принято делать, в краях диких и варварских. Оставим наши кровавые традиции до лучших времен. - Голос дракона был, можно сказать, бархатным. Таким голосом, объявляют самые страшные приговоры насильникам, выносят диагноз о заслуженном венерическом заболевании, и разбавляют скучные посиделки щедрыми "ложками дегтя". - Ежели что, кричи. - Голосом куда более тихим, дракон фактически шептал инкубу. Не факт, что в случае чего, дракон самоотверженно побежит спасать Хаэля, скорее поглумится. Но порой, подарить утопающему надежду на спасение лучше, чем не дарить вообще ничего.
Получив огромное удовольствие от своей же иронии, Винсент вновь стал смотреть на Маркуса, единственного, кого ящер будет слушаться в этих краях. Кронпринц и деловой партнер в одном лице. Основная причина пребывания дракона на родине лучших винных изделий.
"Ну же, кронпринц, сколько еще мы будем играть в эту лицемерную фальшь? Мы же прекрасно знаем, что не ради дочери герцога сюда пришли. А ежели я вам не нужен, то и отпустите на все четыре стороны, пока и этот дом не сгорел от переизбытка гнева праведного... Да и этикет здесь словно священное писание - основная причина боли в заднице и публичных казней."

Инкуб пару раз моргнул, переваривая смысл услышанного. Герцог явно оказался терпеливее своего стражника: решил, видимо, убить одним махом двух вампиров – и пристыдить, и доченьку не обидеть.
Какое-то время внутри шла ожесточённая борьба здравого смысла с врождённой гордыней. Внешним отображением борьбы было лишь учащённое сопение, почти неслышимое из-за традиционного шума застолицы.  Когда все были согласны на ничью, вердикт вынес Винсент.
Инкуб послушно встал и, пользуясь временным расположением спиной к герцогу, незаметно улыбнулся дракону, как бы говоря ‘ежели что, кричать будут стражники’.
- Не беспокойтесь, господин. От танцев голым при луне аналогично воздержусь - такой же тихий голос возвысился до нормальной тональности - Господа, дама…
Склонив голову в сторону остальных гостей и немного задержав взгляд на архонте, Хаэль выжидательно посмотрел на свой ‘конвой’.
Вообще сам понимал, что его немного занесло, но себя ломать сложно. Можно, но сложно. Если бы сломать не получилось, он бы посоветовал Эддару подбирать слуг именно по его, хаэлевскому, принципу. Люди так устроены, что они должны что-то делать. Обычно они говорят. А если говорить им запрещают, они начинают..думать. А думающие слуги – залог провала любого политика.
Сейчас же инкуб, немного виновато втянув голову в плечи, подцепил со стола наиболее понравившуюся ему бутылку тёмно-коричневого стекла и занял позицию меж двух гвардейцев, посреди которых было куда менее уютно, чем между драконом и архонтом. Парадоксально, но факт.
Давняя привычка во всём пытаться найти положительные стороны начинала делать своё дело.
Радовало, что его не сопровождал ‘тот самый’ Рожер. Радовало, что его уводили подальше от собак. Радовало, что не заставили извиняться. Радовало, что по пути может снова получится увидеть ту милую девушку. И Вельциона. Радовало, мать вашу, что жив.
И, наконец, в руках был привычный тип оружия. Покрепче вцепившись в стекло, Хаэль тронул переднего гвардейца.
- А..а далеко мы?

«Врешь, сукин сын! - лихо отметил про себя Эддар де Летт, сосредоточено слушая Маркуса, сосредоточенно кивая в ответ. - Врешь, сукин сын! Притом врешь не убедительно - сам догадываешься, насколько. Нет у тебя «верных», не было и не будет. Не дорос. Ох, не знаешь ты цены верности, не знаешь...».
Эддар де Летт знал. Цена верности — кровь. Кровь, самолично пролитая. Кровь, пролитая тобой, пролитая за других. Нет уз прочнее кровных. Не было и не будет.
«А ты даже не держал в руках меч».
Свита принца Маркуса не внушала доверия никому, включая принца Маркуса. Понятия не имеющие о чести, змеи в людском обличии. Обменивались ядом, познавали друг друга, - хрупкий союз. Когда чаша переполнится, вы захлебнетесь ядом. Собственным ядом. Осталось выяснить, кто из вас уроборос — кто, закусив хвост, лишив себя возможности шипеть и двигаться, получит его — почти мнимое, но все-таки преимущество. Кто всплывет. Вот тому-то мы и будем рубить голову. Потому что хуже непотопимого дерьма только дерьмо коронованное.
- Доверие, доверие... - повторил за принцем герцог Летосский. - Очень хорошо. Славно. Ваша уверенность радует предельно.
Действительно радовала.
За время общения с принцем Маркусом, за краткий миг знакомства со свитой «венценосного», герцог Эддар де Летт окреп во мнении: эти люди... собственно, не люди вовсе; рыбы-прилипалы. Рыбы-прилипалы, одурманенные жирном лоском перспективы больших и легких денег. Относительно легких. Все в этом мире относительно. Кроме денег. Одурманенные перспективой легализации своего наверняка мало легального предприятия, одурманенные перспективой при новой власти воровать у новой власти открыто для самой власти; грабить, насильничать, убивать.  Пороки, искушения — имен ваших не счесть. Герцог кивал. Все идет по плану. Очень хорошо. Рыбы-прилипалы. Славная получается уха. Славная получится. И пусть каждый продолжит вариться в собственном соку. Навар все-равно выйдет общим.
Выли псы. Теперь оба.
- Не сомневаюсь, моей Офелии приятно узнать, до чего умен и дальнозорок ее будущий супруг. И как подкован в вопросах линчевания! Тоже, признаю, полезный навык. Ах да! Милая! Вальгард! Следуйте за нами. Гости наше отсутствие — осмелюсь прогнозировать — простят.
Поразительно, настроение у герцога было хорошим.

Идти оказалось недалеко.
- Пришли, - сказал один из гвардейцев, тыкая пальцем в дверь герцогского кабинета. - И вот что, парень, зря ты вздумал кусаться с герцогом. Он хоть и помешан на своих «благородных традициях», но он — человек чести. Не хочешь заполучить во враги всю Тиверию — научись выбирать друзей. Вино поставь на стол. А мы пока тебя поохраняем.
Стражник подмигнул. Подмигнув, рассмеялся. Без угрозы, громко и искренне.

Отредактировано Эддар Летосский (2013-01-22 12:21:22)

Помимо фобий маленьких и больших, у Сикораксы была еще одна очаровательная странность – она не любила есть в присутствии кого-то еще, кроме, на выбор: любовника, канарейки или зеркала. Поглощение пищи – слишком интимный процесс, сродни… не будем уточнять, чему именно. Поэтому, попивая вино в умеренных, позволенных этикетом количествах, Офелия занималась своим любимым, в сущности, делом – изучением окружающего мира.
Мир чавкал, выл, дрыгал ногами и извергал словесные инсинуации, весьма неуместные. Зачем? Приподняв правую бровь, Сикоракса оглядела светловолосого выскочку, явившего свои мысли безо всякого к тому повода. Джинн даже не обиделась: и что взять со смертного? Невинность, потерянная Создатель не ведает когда, и чувство собственного достоинства, практически врожденное, вообще не требовали ответа.
«Ва-а-альгард», - а вот это уже интереснее. Нет, имя обычное. Воин-альбинос и это мерзкое чувство беспокойства… Сикоракса была почти уверена, что перед ней – архонт. И каковы ее действия? Разорвать на части и - на четыре стороны? Нет, так уже было, не стоит повторяться. Пока над головой мечом не машет – пусть живет.
«Полцарства за минуту тишины и покоя», - подумала Офелия, присоединяясь к странной компании во главе с блондинистым виночерпием, добровольно-принудительно ведомым гвардейцами на расстоянии от остальной группы, предусмотренным этикетом. Этикет просто правил сегодняшним днем, периодически засыпая от обилия тиверского.

Отредактировано Сикоракса (2013-01-23 21:10:21)

Дверь кабинета герцог велел запереть, запереть плотно. У входа выставил дополнительную стражу. Сопровождавшие светловолосого — гвардейцы в количестве трех штук — остались внутри, заняв позиции у входа. Непроницаемые лица, непроницаемые мысли — чересчур скучные даже для самого оголодалого телепата. Люди герцога де Летта жили преданностью. Дышали преданностью. Мыслили преданностью. Что и демонстрировали при всяком удобном случае. И неудобном тоже, с неменьшим же удовольствием.
За время пира просторный кабинет успели превратить в тесный зал для переговоров. Появились тут тяжелые дубовые кресла с высокими спинками; несколько стопок карт, графины с водой, какая-никакая еда — сыр, хлеб, мясо, засахаренные фрукты. Взирал на присутствующих с каминной полки небольшой портрет старого герцога де Летта — отца нынешнего — вылитый Ингвар фон Эренд, только беловолосый. Почти альбинос.
Нашлось местечко и архонту — того усадили рядом с герцогом, рядом с Офелией — по правую руку. По левую руку от герцога милостиво было предложено расположиться принцу Маркусу. Прочим выбрать места дозволялось самостоятельно.
- Итак, господа? С чего начнем? Начнем мы, пожалуй, с плохого. Что есть первейший враг строителя лучших из миров? Дураки и дороги. С проблемой дураков, полагаю, всякий из нас сталкивался не по наслышке. Обсудим дороги. Тайные и явные пути... - герцог многозначительно глянул в сторону иноземца. - Вы ведь торговец? Купец. Купец преуспевающий. Кому, ежели не вам, демонстрировать чудеса топографической эрудиции, знания путей явных и тайных, каждый из коих всенепременно ведет в Аверну, вокруг Аверны, через Аверну, начало в Аверне берет, Аверной заканчивается?
Вой псов, подумал герцог де Летт. Даже здесь он меня достанет.
- И ты, моя милая, - герцог улыбнулся дочери. - Ты с детства влюблена в путешествия, я помню. Столько прочла путеводных заметок и книг! Поделись с нами своим драгоценным опытом.

Маркус улыбался. Маркус слушал герцога. Маркус делал вид, что каждое слово гостеприимного союзника… чист как слеза девы.
Да…
Эддар вёл свою игру, и в ней явно было отведено не самое почётное место пешке принцу. Или у него паранойя? Не так важно, сколь то, что ответит Винсент. И насколько более… Надёжным покровителем ему может показаться герцог. А ведь так.
Кронпринц склонил голову, наблюдая за торговцем.
Поглядывал на правую сторону от Лета. Неверно посадил их хозяин, ох не верно. Это Маркус тоже про себя отметил и запомнил.
Веры вельможе становилось всё меньше, а острый ум милой Офелии начинал порядком надоедать. Слишком его, ума, в этой головке было много. Слишком много здорового эгоизма. Не как должно быть у юной леди.
Не как у лидера.
Не как у него.
Увы, жена не родит ему сына. И дочь тоже. Не эта.
- Вы ошибаетесь, моя милая. – Проворковал наследник. – Не любой пусть можно сделать явным, разве что это будет фальш для тех, кому нельзя видеть…правильную тропу. Ваш батюшка наверняка о том много знает. – Самый дружелюбный тон.
А ты, знаешь? Столько же читала, сколько твой отец?

- Разумеется, милая моя! Иметь рядом такую чудесную дочь и не гордиться ею? Грешно!
Право рассказать о многочисленных дарованиях «батюшки» герцог Летосский оставил за дочерью.
Любовь к политике не подразумевает любви к патетике. Не подразумевает она любви к поэзии, живописи, не подразумевает – чем черт не шутит – любви к моднейшим веяниям в кругах, близких к театральности. Красноречие хорошо за чаркой водки, на военном совете главное блюдо – четкость формулировок. Трезвый и ясный ум.
Все, шуточки кончились.
- Затрахала меня эта софистика. Короче, говорю прямо: клал я на большие города, клал на малые, клал на те, которые посередке. Меня интересуют города конкретные, интересуют так, что от интереса прямо камзол лопается. Распирает, стало быть. Ты же торговец, парень. Раз торговец – значит, контрабандист. Раз живой контрабандист – значит, успешный. Значит, можешь говорить без софистики. Восхождение на ревалонский престол моего будущего сородича, сроки этого восхождения напрямую зависят от того, насколько быстро, насколько незаметно мы сможем перебросить наших людей в Аверну. Перебросить незаметно, тайно для ушей всеслышащих; тайно для глаз всевидящих. Перебросить массово. В этом несложном деле нам поможешь ты, твои связи. Торговые. И твое знание географии. Видишь стопку карт? Отметь на них те пути, которые помогли тебе остаться торговцем, контрабандистом, живым, успешным и процветающим.
И вы, принц Маркус, прошу вас великосердечнейше – не стоит недооценивать талантов моей дочери.
Вальгард! Совсем про тебя забыл. Кому, как не человеку твоих достоинств, знать о всяких там тропинках с тропочками? Помоги нашему другу из купеческой гильдии.
Псы выли. Полнолуние, мать его. Это все полнолуние.