Эбельт посмотрел в спину пацану и на мгновение прикрыл глаза: «Да что ж вы любопытные такие…»,- и ведь как раз в то самое время, когда он себе без перерыва талдычит о том, что, мол, человек ты, перестань из попутчиков мясо вынюхивать. А когда глаза открыл, увидел Эльку, протягивающую им с Юреком по куску хлеба с мясом.
     - Спасибо,- вполне обычный жест, но не от того, кто видел его жрущим людей. И не боится, разговаривает, и не только она, никто не боится. Хорошие они ребята всё-таки… Не виноваты ведь, что он решил к ним не привязываться.- Видели-то все, но он ещё и слушает. Вблизи,- Эбельт покосился на Вацлава. Удружил-таки озвучить на всю честную компанию, кто он есть, а может, для них самих лучше было бы знать поменьше. Адъютант… ну да, как же. Слово-то какое «высокое».
     - Не могу я по своему,- ответил он Юреку, отодрав от предложенного Элькой перекуса первый кусок.- По крайней мере, просто так, на пустом месте, никогда не получалось. А блохи особо не досаждают, если только поналипнут, пока по лесу носился, но когда человеком становлюсь, избавляюсь от них быстро… Так что если тебя в сарае за задницу кусали, то это не я на хвосте принёс,- Эбельт устало, но дружелюбно улыбнулся. С костром помогал молча, только после этого позволил себе ненадолго лечь на траву. Ари бегал за дровами, при этом выглядел, как выглядят, должно быть, забитые и очень старательные слуги, спину гнул даже когда был с пустыми руками. Может, и он тоже парень неплохой, просто невезучий.
     А Юрек, как видно, оставался самым бодрым мужиком в компании. Раньше Вацлава тормошил, а теперь за Эбельта принялся. Мальчишку и то решил ободрить, позвав кормиться. И верно, ему не помешает, тоже человек.
     - Не скажу, что добрый, но не буду,- подтвердил Эбельт спокойно. Пришлось всё-таки сесть, а то так и заснул бы.- Если ты не будешь за дядей Юри всякую чепуху повторять,- упомянутого «дядю» он слегка хлопнул по затылку.- Насчёт еды, я бы мог сходить поохотиться, если рядом есть лес…- он поднялся на ноги, осматривая окрестности. И правда, давно пора сделать что-то полезное. «Не привязываться» не значит сидеть, жрать, что дадут, спать, где устроят, и самому никакого вклада в общие дела не вносить, неправильно это.- А сколько мы здесь пробудем?- это уже к Вацлаву. Учитывая, что они только немного сползли с дороги в сторону, но по сути оставались, можно сказать, на виду, Эбельт сомневался, что привал будет длинный.

Говорила Хильда по собственному обыкновению много, того больше – шутковала шутками. Шутки шуткавались шуточно, смешно не было.
Вацлав слушал, косился по сторонам, морщился. Руку подергивало, но работу свою целительница знала.
- Стареешь Хильда, становишься туга на ухо. Я не прошу мчать всей нашей разудалой шоблой с разудало спасительной миссией, я вообще ничего не прошу. Выждать разве что. Достичь момента подходящего, а уж тогда… тогда соринтируемся на местности, оценим силы противника – возможные, невозможные, обозримые и – дай бог, чтоб не превосходящие… Нет, Хильда, нарываться не хочу, но и сидеть сложа руки не обучен.  Один раз курвины выблюдки наше Величество выследили – выследили без моей помощи, ручишься, что во второй  не выследят? Я не могу пойти сам, не имею такого полномочия, не может пойти наша разудалая шоблища... Очень паскудная видится мне тактика, подождем-посмотрим, какая выйдет стратегия…
Про пенсию Хильда сказала зря, зубы у Вацлава скрипнули.
- У солдат не бывает пенсии, Хильда. Солдат либо служит, либо не солдат.
О том, что за былые заслуги, за награды, за проявленное мужество Императорское Величество почествует его каким-нибудь приглядным домиком с приглядным огородиком, Вацлав уже раздумывал. Домик – в домике тепло и сухенько, в огородике – капуста да вишенки. Вот на первой вишенке Вацлав и повесится, потому как только и умел, что ориентироваться на местности – на благо и к почету родины. И в наемники он не пойдет – не тот возраст, не та умственная конструкция – оброс Вацлав за годы службы патризмом души и разжирением совести. А в гвардии? На почетной должности? Обучать молодняк? Сопровождать особ королевских кровей в не особо долгих путешествиях и непременно сопровождать, сидя рядом с бабами, не бок о бок с гвардейцами? Нет уж, лучше на вишенке. И легче, и быстрее, и куда безболезненней.
Селесте помогла натянуть рубаху, плащ надевать не стал, передал целительнице.
- Не беспокойся за нее, Хильда, прослежу. За Селесте прослежу, за всеми прослежу – работа не хитрая. Проверю доверие.
Еда – это вовремя. Вовремя Эльвия. Невовремя смылась рыцарша. Вацлав выдохнул. Приобнял за плечо знахарочку.
- Ну что, зеленоглазая? Пойдем и мы. Поглядим, послушаем. Слышишь? Приглашают нас.
Приглашать не приглашали, оказывали внимание.
- Сколько мы здесь пробудем? – голос звучал твердо, решительно. Гвардия. – Ровно столько, чтобы не сдохнуть от голода, оценить запасы, провести разведку местности. Если нас ищут, - а нас ищут, - ищут очень это самое… ненавязчиво. Ждут, пока мы вызреем и сами натворим каких-нибудь глупостей, - про глупости Вацлав сказал зря – свежо было воспоминание о тавернцах с вилами; впрочем, не жалел о сказанном. – Или разделимся. Разделяться нам нельзя, потому что мы – дичь. Одна половина – случайная, другая половина – трофейная. Ту часть, которая случайная – зарежут. Ту, которая трофейная – загонят, прижмут, захватят в плен, что будет тогда – сами понимаете.
Вспомнил Вацлав Бороду Клинышком. Вспомнил, что тот говорил про Эбельта. Вспомнил недавние слова Хильды про величайшего имперского злодея, злодея сказочного. Вспомнил, как тащил злодея из пыточной в день, когда покусились на жизнь Императора. И на жизнь самого злодея. Странная была история, не верил Вацлав в тот день, не верил Вацлав сегодня, что офицер гвардии способен покуситься на жизнь Асвальда Рейнеке, Лиса Императора. К чему вспомнилось? Богу, быть может, ведомо.
- Следить за нами будут и на тракте, и в лесу. Но в лесу труднее выследить. В лесу труднее конникам. В лесу труднее арбалетчикам и мечникам. Хочется верить, в лесу труднее ариям. В лесу хорошо лучником. Правда, не каждому.
В питие Вацлаву отказывали, горло пересыхало нещаднейше.

Вацлав и Аудхильд закончили военный совет аккурат к тому моменту, как Элька подошла к ним с хлебом. Гвардеец был мрачен, мартиника - явно озадачена. Конспираторы, чтоб их...
Хильда идею обеда глубоко поддержала (ну еще бы!), даже припасы разделить предложила. Покровительственно обхватила Эльку за плечи - рука у рыцарши была тяжеленная и теплая - и мужественно пожертвовала хлеб с мясом голодающим и выздоравливающим гвардейцам. Аудхильд добрая - это Элька еще с момента их знакомства помнила. Хорошо все-таки, что она здесь.
С едой у мартиники и впрямь оказалось получше, чем у них у всех: ее крепконогая лошадка невозмутимо тащила на себе походный котелок и аккуратно рассованные по мешочкам, кулечкам и сверткам хлеб, солонину, слегка подвядшую прошлогоднюю морковку, сыр, репу, и прочие милые желудку продукты, годные на похлебку.
Элька молча скребла морковку, слушая по-военному четкие распоряжения вернувшегося к костру Вацлава. Не натворить глупостей? Куда уж больше-то. Не разделяться? И не разделяются. И поохотиться надо. И из лесу не выходить. И как же теперь - сколько придется по лесам прятаться? Если уж Вацлав с Аудхильд столь важные персоны, что имеют возможность обратиться за помощью - так отчего бы этого не сделать? За стенами крепостей и гвардейскими мечами, небось, ни один Эскада их не достанет. Это им с Юреком на подобную защиту рассчитывать не придется...
Нет, она определенно впадает в паранойю. Нельзя так. Спокойнее надо. Элька закусила губу, и часть морковки, отрубленная особо энергичным взмахом, укатилась далеко в кусты.
Вернулся белобрысый Ари, довольный, как набегавшийся щенок. Приволок хворосту, поувивался вокруг костра, получил свой кусок хлеба (из своих же собственных запасов) и уселся у костра. Долго, правда, не высидел - предложил помощь.
Элька смерила его взглядом.
- Отлично, спасибо, что вызвался, - она вручила ему Хильдин котелок и безапелляционным кивком головы указала в сторону леса, откуда незадачливый архонт и примчался. - Поищи воду, будь другом...
"А котелок упустишь - так Хильда тебя сама утопит. Несмотря на всю ее доброту".
Забавный он парнишка. Словно бы приказов и ждет. Элька сама привыкла быть у Волоха на побегушках, но спихнуть работу на кого-то, кто так хочет услужить, была отнюдь не прочь. Все равно любой другой мужик - да того же Юрека возьми, - за готовку взялся бы, только если другого ничего не останется. Еще и пофыркал бы - мол, у самой же руки не отсохли...
У нее-то не отсохли. Но и без котелка дел хватает. У Юрека, вон, вчера только швы сняли, а сегодня уже скачет козлом и морды бьет. И не скажет ведь, что болит - мол, я не Вацлав, фигня и сама заживет. Заживет ему, как же! Селесте вся в делах, не до того ей... да и... да и вообще... чего ему лишний раз перед ней штаны спускать? Она, Элька, и сама перевязать сможет, не дура же.
К целительнице Элька, пожалуй, была несправедлива. Даже, наверное, и была бы рада видеть ее своей подругой - страшно скучала по оставшейся в столице Рузанке, по обычной, девчачьей, не вокруг смерти и плена крутящейся, болтовне, - но чрезмерная кроткость и отстраненность Селесте ее смущали. Мягкость казалась неестественной - не наигранной, нет, была уже возможность убедиться в обратном, - но все равно странной. Потому и обращалась к ней Элька только по делу, парой фраз и слов.
Как сейчас вот. Выгадала минутку, попросила бинтов на перевязку, - заверила в том, что и сама справится, нет нужды беспокоиться, - и утащила Юрека за деревья. Ибо нечего ему тут мужественно героя из себя корчить.
Глубокий порез от меча заживал неплохо. Не прыгать бы на этой ноге еще несколько дней, и вовсе бы хорошо было, но вряд ли у них эти несколько дней имелись.
- Болит? - тихонько спросила Элька, перематывая бедро бинтом и не поднимая глаза от раны. Вечно он обо что-нибудь да ранится, ладно хоть таверну еще грабить все же не пошли. Элька аккуратно затянула узел. Подождала, покуда Юрек не натянет штаны обратно. И неожиданно для самой себя произнесла:
- Юрек, я попросить хочу... - рукоятка ножа за поясом ткнулась в локоть, когда она вставала. - ...не сейчас, позже, может быть, но... Научи меня, как их убить, - на одном выдохе закончила Элька. - Тех, кто за нами идет. Не хочу больше быть обузой, которая не умеет ни себя защитить, ни другим помочь.
Глаза все еще упорно не поднимала.

Вацлаву повезло, что у мартиники были более важные дела. Что при Эльвии не стала позорить "бравого солдата" и себя саму возмущёнными и прочувствованными речами про то, чем командующий отличается от этого самого солдата. Что не стала портить работу Селесте и пытаться впечатать одного героического идиота в ближайшее дерево или хоть потрясти. А хотелось очень. И с каждым разом хотелось всё сильнее. Он что, правой рукой думал?
Ладно, на этот раз она позориться не будет. Но себе рыцарка пообещала: еще раз услышит от уважаемого воина этот скулёж, забудет про честь, приличия и прочую муть и даст волю своему раздражению. К каким бы дурацким последствиям это не привело.
Да, ситуация поганая. Но, если тебе хватает времени мучиться, то лучше займись делом.
Например, сама она, мучимая злостью на самомучающегося товарища, сейчас будет думать над полезными словами его же и помогать с готовкой. Сколько бы идиотизма в его голову не попало, варить она продолжала нормально. Что уже радовало.
Слушали вояку все внимательно.
И слушали.
Да, конечно, никто не будет разделяться. Только Юрек с Элькой быстро сбегают в кусты по очень важным делам с чем-то из запасов Селесте, попрошайка будет послан за водой, а еще за мясом было бы небесполезно сходить...
Держаться всё время вместе не получалось. Но хоть не по одному ходить стоило. В крайнем случае сама мальчишке компанию составит.
А царапала совсем иная мысль.
- Если у нас такие талантливые враги (а много безопаснее считать их таковыми, чем встретить приятный сюрприз), то что вообще можно считать надёжным убежищем? Не всю жизнь нам тут сидеть. И кого мы можем предупредить о веселых находках, если слишком?.. Так, не важно.
Хильда, в это время остановилась взглядом на знахарке, куда-то героически засобиравшейся. Ярость заклокотала с новой силой.
И, стоило девице заговорить, захлестнула мартинику с головой.
-Так, Селесте, стой. Ты слышала, что только что говорил Вацлав и немногим ранее тебе лично говорила я? Никто. Никуда. Не уходит. Один. Особенно вы с Ари, каковые будут нокаутированы даже кроликом. Игрушки кончились очень давно. Пожалуйста, дождись кого способного хоть как-то тебя защитить, раз уж так невтерпеж.
У Эгенус было ощущение, что еще хоть одна чья глупость, и она перестанет сдерживаться.

Отредактировано Аудхильд (2013-03-03 23:51:46)

Арька пожрать из леса выполз – «дядек» не испугался, а может и испугался, но голод сильнее был. Подкинул веток в костер, смирненько уселся рядом. От мяса, правда, морду отвернул – кто бы уж капризничал! Хотел было Юрек шлепок дать, чтобы едой не разбрасывался, – пока до Вишемира четыре дня ползли и этого не видели, -  да не успел, вмешалась Аудхильд, по доброте душевной предложившая всем свои запасы.
Запасов оказалось немало: Юрек аж бровь приподнял, глядя как Элька провизию из сумки выкладывает. Ну, да, ТАКОЙ мартинике немало надо для поддержания формы. Говорят, хорошего человека должны быть много? Аудхильд в глазах Юрека была чудо как хороша!
Элька тут же занялась готовкой: с ожесточением принялась за морковку – словно та причина всех бед или Роман Эскада собственной персоной. Видимо, тоже слова Вацлава не радовали. Ясно, что к «трофейным» ни Юрек, ни Элька не относятся, – не нужны они никому, - но и не отпустят, и жалеть не пожалеют - слишком много успели увидеть и узнать. Если бы не арии по следу шли… Что делать с ариями Юрек сам не знал – понимал, что не справиться, но и сдаваться не хотелось. А что они, сволочи, выслеживают да выжидают, и совсем уж не понятно… Может Вацлав или Эбельт и знают, но тоже молчат.
Ари вспомнил про воду – вернее, не вспомнил, а озвучил вслух, что все думали. Инициатива наказуема – получил в руки котелок - иди и ищи. 
Зато Элька отвлеклась  от бедной морковки, переключилась на Юрека – захватила у Селесте тряпки на бинты и поволокла в ближайшие кусты на перевязку. Вообще, Равиц и сам бы смог – пусть не особо удобно, но раны он зашивать умел еще лет с шестнадцати, если не раньше. И швы потом снять, и обработать все, что требуется – дядька Михась по лекарям с каждой царапиной не бегал. Но если Элька хочет, он не возражал – при Селесте, и правда, стягивать портки неудобно.
- Болит?
- Нет.
Практически не соврал. Практически не болело. Разве что чуть-чуть – так это ерунда, заживет. На нем по жизни все, как на собаке, быстро заживает.
- Научи меня, как их убить…
Он не сразу нашелся, что ответить. Хорошо штаны успел одеть, а то так бы и застыл с голым задом, услышав подобные просьбы.
- Не хочу больше быть обузой, которая не умеет ни себя защитить, ни другим помочь.
- Не надо тебе никого убивать, - Юрек поймал Эльку за руку, крепко сжал маленькую ледяную ладошку.  - Хорошо? Оставь мне. На мне крови много, лишнюю никто не заметит, - смотрел в глаза, не улыбался, говорил серьезно, - И ты не обуза. Ничуть. Как такую глупость придумать могла? Или сказал кто? Если сказал – врет, - зубы выбью. 
И убью за тебя кого угодно - хоть Эскаду, хоть Рейнеке, хоть Эбельта, хоть Леца, хоть рыжую мартинику, если так выпадет. Последнее лучше бы не выпадало… А не убью, так сам сдохну – единственное, что остановит. Почему? Да, все проще простого, Эль. Для тебя единственной я что-то значу, и любишь ты меня таким дураком, какой есть – большего не просишь, и врать-приукрашивать тебе не надо. Остальным на фиг не нужен  ни сейчас, не нужен был и раньше. Только, жаль, ни хрена тебе взамен за твою любовь и доверие в этой жизни дать не могу... Прости уж меня, Эль. Прости.
Помолчал, но все же добавил, скорее, чтобы Элька просто отвязалась с подобными просьбами - знал, если задумала что, то не отстанет:
- Если что, бей под ребра снизу вверх – слева сердце, справа – печень. Бей в пах, бей по лицу – не убьешь, но больно и крови много – дезориентируешь, сбежать успеешь.  По запястьям – перережешь сухожилия. Шея… Не допрыгнешь, а наклоняться не будут, но если уж наклонятся – сюда и сюда – колющим или режущим – смотря с какой стороны зайдешь, - показал на себе, проведя по шее ребром ладони. - С остальным не справишься, так что и говорить не буду. Лучше бы вообще ничего не пригодилось… И еще запомни, если решить ударить, не сомневайся и не медли.
Кому я объясняю? Дурак.
Сам себя остановил и выругал.
- Пойдем, давай, к остальным, ждут, наверное, давно...
Вместо этого обнял Эльку, прижал к соседнему деревцу. Не помрут без них у костра, подождут еще немного.

Отредактировано Юрек (2013-03-03 22:52:54)

Дружненько доев хлебушек, все разбрелись по своим делам.Элька, бросив пытки над морковкой убежала с Юреком в кусты. Наверное мы их не скоро увидем- вздохнув и принявшись дочищать морковку, подумал паренек.  Ари вручили котелок с заданием найти воду, да вот только, стыдно признаться, боялся идти сам. Жуть как боялся, до дрожащих коленок и тошноты. И ведь признаться компании не хотел, приняли только, а он тут со своими ахами-страхами выпендривается. Поэтому и оттягивал до последнего время, чтобы самому не идти или хотя бы мужества набратся.  Вот все таки, прекрасная женщина эта Хильда, и  пожалела его при первой встрече, и сейчас, группу нахлебников, своим добром подкармливает.
   Белобрысая девица, активно собралась уйти в лес в гордом одиночестве. Боже, даже девушка и та не трусит, а я как сцыкло последнее, водичку поискать не решаюсь. . Продолжал самобичевание архонт-неудачник дочисчая злосчастную морковку и переходя на оставшиеся овощи. Он никак не мог понять, что же именно его так в этом лесу пугает. И было бы понятно, коли он трусить начал после рассказа вояки безрукого, про врагов ненасытных. Но ведь нет, струсил еще хворост собирая, как будто за ним, из-за каждого куста, следит кровожадная зверушка и только ждет, чтобы он потерял бдительность. Тем временем рыжеволосая добрячка принялась вправлять мозги смелой лекарке, и правильно ведь делала, в одиночку и в спокойные времена по лесу ходить опасно, что уж о нынешней ситуации говорить. Только вот услышав свое имя и последующий красочный пример с бойцами-кроликами, заставил глаза юнца, в сотый раз за день округлиться, ведь воображение нарисовало уж очень своеобразные картинки.
- А что если нас как приманку для кроликов выставить. Глядишь накинутся на нас стаей, а Эбельт их с лука постреляет и будет  запас на несколько недель. - узрев суровый взгляд Ауд, белобрысый съежился и приутих всего лишь на время.
  Ну не сиделось ему, воду искать желания пока не возникало, а овощи уж больно быстро кончились. Пока собиралась организованная группа в поход за травками, мясом и водицей, Ари рассудил, что пока его присутствие не так уж важно. Вопрос только, чего бы такого поделать. А может Эбельт с Юреком на охоту пойдут?-озарила гениальная мысль "светлую" голову"Нужно пойти его спросить, а то чего время зря терять. Поесть то нормально хочется ". Так и решил, прижал к груди котелок и пошел в заросли, где парочка по логике должна перевязками заниматься. Почти подошел уже к ним и умилился, остановившись в нескольких шагах от них. Воркуют голубки, целуются, любо-дорого смотреть. Ари и себе прижал котелок к груди, заулыбался как дурак, и ведь мешать не хочется, но глядишь перегнут палку и от работы увильнут. Нет это уже не дело. Хотя в свою очередь, грех любви преграды строить, ну и поглядеть любопытно было бы - такое не каждый день увидишь.
   Так бы и стоял недотепа, с котелком обнимаясь, да на парочку пялясь. Вот только судьба сама все рассудила.  Зачесался нос у белобрысого неимоверно и в следующий миг он громогласно чихнул. Вот и накрылось импровизированное действо, зрителей просим покинуть представление. Ари жутко смутился, кашлянул для виду, как будто он только- что подошел и пролепетал быстро.
- Вы это.. Не стесняйтесь продолжайте, - малец почувствовал пятой точкой, что если в скором времени не свалит, будет беда - Я просто на минутку забежал, все почти ведь в лес собрались, думал может вы захотите со всеми пойти. Ну то есть, Юрек. Дичь там половить или еще что. - он бочком стал уползать обратно в лагерь.
- И да, Элека, я все почистил, можешь не волноваться. Побежал я в общем, - в следующий миг, юнца как ветром здуло,  вприпрыжку полетел обратно к остальным, все так же продолжая обнимать облюбованный котелок.

Отредактировано Ари Рунольв (2013-03-04 01:02:10)

мастерский

Что сказанное вынудят подтвердить сделанным, Вацлав смекнул еще на «енотах».
- Обожди с травками, красавица, - лицо у Вацлава было самое непримечательное – то, которое от природы. Беспородные черты, жесткие складки от переносицы до подбородка, светлые голубые глаза. Но даже такой бесхитростный набор для солдата – оружие. Смотрел исподлобья, поджал губы – будто и вовсе нет. Непрошибаемым льдом кололи светлые голубые глаза. Шел уверенно, размашисто.
Прыг-скок! Прыг-скок! Скакала из-за кустиков сиротинушка, котелок, как любаву ненаглядную, у груди приголубив.
Подсек резко – на скаку – голенью под колено. Пока пацан падал, успел резко схватить за ворот рубахи – крепко схватить. Так и держал скакуна-попрыгуя на весу, на согнутой в локте руке. А учудит малец чего – ногу сломает. Наука то нехитрая.
- Что я тебе скажу, щегол. Удумаешь еще без наказа… в самоволочку… вернешься – я тебе ноги выдерну. Из задницы. От самой, мать ее, жопы вырву. Будешь потом перекатываться. Как? Нравится? Не нравится. Сказано сидеть с девками – сиди с девками. Мужик ты или че? А коли душа просит приключений – новых и неизведанных, вон, к целительнице подсядь, обучит тебя своей знахарской грамоте. Очень тебе понадобится, ежель я решу ноженьки твои прыткие укоротить. Усек? Ясно выражаюсь? А теперь пошел! И смотри, чтоб жратва не пригорела!
Судьба пацана по-прежнему не волновала Вацлава. Вацлава волновала судьба их всех, общая. Случись пацану покалечиться – тут гвардеец уверился твердо – пацана не бросит Селесте, будет выхаживать, пока сама не кончится от усталости. Селести не бросит Вацлав, потому как обязанный. Очень может быть, ворча, проклиная весь мир и отдельно Вацлава, придет на выручку Хильда, потому что благородная и потому что не успела набить морду. Затормозят в нерешительности Элька с Юреком. Затормозит в нерешительности Эбельт, адъютант Его Лисейшества. Так и помрут. Каждый тут конечно сам за себя, повторял капитан имперской гвардии, а – как ни крути – армия. Своих не бросают.
Своих добивают.
- Иди давай, попрыгаище. А что ноги вырву – слово даю.
Мальчишку он выпустил. Кивнул Хильде с Эбельтом. Пора уже. Поторапливаться.

Семеро конных двигались на юг от храма. Семеро отправились на запад. Столько же – на восток и север.
Дни в пути – одинаково скучные, злили.
На рассвете первая группа достигла южных ворот Вишемира. В городе решено было не задерживаться. Они не задерживались. Город прошили насквозь, нигде не останавливаясь.  Смотрели, приглядывали. По большему счету за имперцами – стражниками и шпиками. Ничего интересного. Почти. К обеду город покинули.
Двигались строго по тракту, изредка разбиваясь по двое-трое, сходили с дороги – прочищали кусты.
Ничего.
Голые кусты, а Роман де Эскада – эталонная курвища – с них стребует.
- Спешиваемся, - приказал командир отряда. – Привал*.
Кусточки они облюбовали у обочины. Двое отправились в разведку. Пешком. Коням тоже нужен отдых.
___________________________
* от группы беглецов конники на достаточно приличном расстоянии. Их не видно и не слышно. До определенного момента. Может быть. Время покажет.

Отредактировано Вацлав Лец (2013-03-04 18:35:59)

     Чем больше народу, тем больше шума, а чем больше шума, тем меньше дичи. Но разделяться нельзя, ходить поодиночке – тоже нельзя, даже если у кого-то привычки по лесам только так и бродить. Но самое весомое, что жрать-то надо – кто поспорит? А если не просто жрать, а ещё и набираться сил, нужно мясо, заячье, беличье или енотье – хоть какое-нибудь. Одними случайно подбитыми гусеницами не наешься, тем более всемером… Да и ту в городе забыли.
     Эбельт слушал, молчаливо соглашаясь. Себя он относил к «трофейной» части, за «случайную» чувствовал вину. За Вацлава точно. В него пальцем не тыкали, что нужен, даже прирезать хотели. Как бы он не ненавидел, когда из-за него влипали другие, избавиться от этого не получалось. Но здесь пока и не скажешь, повезло Вацлаву оказаться случайно возле «трофея» или нет. Не оказался бы – не встретился бы с Селесте, не получил бы толковую помощь, так и сгорел бы в лесу, если не сгорел бы – в такой грязище заразить культю какой-нибудь дрянью ничего не стоит, и с концами, разве что фон Эренд бы помог, если сам жив остался и после ледяной стенки был на что-то ещё способен. Словом, если выкарабкаются, можно будет считать, что повезло, тогда, может, и совесть заткнётся, но не раньше.
     - Пошли, пока до темноты не договорились,- согласился Эбельт. Как-то затянулся их выход в разведку, хотя вроде бы собирались недалеко и ненадолго, а не в поход на край света. Даже Элька с Юреком успели вернуться. Почему у них затянулась перевязка, Эбельт не задумывался. Он помнил, как трудно найти время и угол, чтобы уединиться с любимой девушкой, когда живёшь в лесу, где углов нет, а вокруг всё время ошиваются «боевые товарищи», и, как было с той бандой из прошлого, завидуют.
     Только бы на остающихся не наскочил тот самый «хвост», а то трудно Юреку одному будет. Если «хвост» небольшой, Эльку, может, и защитил бы, она маленькая, за спину спрячется, и не видно её. Селесте тоже разумная, но на двоих одной спины уже может и не хватить. И, наконец, есть надоедливый пацан, который носится туда-сюда и лезет, куда не просят. Хотелось верить, наставления Вацлава и Юрека мимо его ушей не прошли.

Элька отчаянно жалела об одном: о неумении контролировать краснеющие уши.
Со всем прочим еще можно было справиться: с истерическим хихиканьем, разобравшим при взгляде на улепетывающего со всех ног пацана, с путающимися в завязках платья пальцами, даже с выражением лица - уж строить безмятежную физиономию она умела.
Но уши!..
К моменту их с Юреком возвращения верховное командование в лице Вацлава постановило: быть разведке, в которую героически отправились сам Лец, Эбельт и Аудхильд. Элька не возражала - бывалым воякам и впрямь привычнее продираться по лесам, да и результата от их действий всяко будет больше, чем от похождений незадачливого "любителя зрелищ", успевшего схлопотать пинка еще и от Юрека. Ей снова пришлось прикусить губу, чтобы не расхохотаться при взгляде на белобрысого. Сдержалась.
О нет. Элька не забыла. Элька запомнила.
- Ну, и как варить? - ненавязчиво полюбопытствовала она у мальчишки, присаживаясь у костра. - Воды так и не прибавилось. Хотя сырая морковка тоже хороша, - Элька выудила кусочек морковки, закинула в рот. - Для глаз, например, полезна...
Уши продолжали сиять бессовестно красным светом.
Напоследок Элька сунула Аудхильд найденную в поклаже Серого флягу с остатками пойла (не допьют по пути, так хоть выльет где-нибудь под кустом) - набрать воды и туда, раз уж все равно собрались.
Делать было решительно нечего. Готовить не в чем, хворосту стараниями Ари собрали на целую ночь вперед. Поймав взгляд Селесте, Элька выудила из кармана передника смятые и грязные повязки.
- Потом постираю и верну, - пообещала она целительнице, сматывая их аккуратнее. - А рана... - проклятая краска переползла с ушей на лицо и шею, - ...а рана заживает... замечательно.

Отредактировано Элька (2013-03-05 19:52:36)

Неудачниками не становятся, ими рождаются. Наверное в крови таких "избранных" намешано что-то чудное, что куда бы жизнь не закинула, везде найдут приключения на пятую точку. К таким удивительным экземплярам и относился белобрысый. Хотел как лучше, а получилось как всегда. К подобным поворотам судьбы он был приспособлен и к последующим пинкам, при чем по делу тоже. Странным был Ари, что сказать, если осознает, что по делу по шапке схлопотал, не пискнет, а если уж не по делу, все - истерика, деструктивизм, меланхолия и прочее.
  На воспитательный процесс юнец среагировал положительно, молча послушал, покивал, испугался, усек все на уровне условного рефлекса. Уж больно травматическим для неуравновешенной психики было  представление грядущих перспектив. И свою дальнейшую участь в роли человеческой- неваляшки, в случае прокола он живо представил: не понравилось, решил быть примерным. На некоторое время. Плюхнулся белобрысый возле костра, салютнул суровому вояке, дрожащей рукой.
- Так точно, никакой самоволки, - что в армию попал не иначе - То воду искать сначала посылаю, то сидеть говорят. Никакой тебе определенности. - последнее юнец еле слышно буркнул себе под нос. Троица удалилась, пришли следующие негодующие. Скорость, с которой появлялись желающие, отрезать что либо бродяжке, поражала одним словом. Вот только, хорошего в этом ничего нет.
-  Еще раз сунешь нос не в свои дела, я тебе его отрежу, - старался как можно внушительней выглядеть кучерявый. Вот только эпитеты у него были скудные, по сравнению с воякой одноруким.
- Эм.. Все в порядке очереди, сначала с Вацлавом договорись, -после предыдущей взбучки энергичность парня как рукой сняло, впрочем и с нервозностью. Сидел, периодически вздыхая и в огонь пялясь.
На данный момент его мучил лишь один вопрос  - Если было приказано готовить и не идти в самоволку.Котелка нет, воды нет, овощей выбор скудный, приготовить ничего не смогу. Следовательно это будет проявлением неповиновения и меня покалечат.  С безмятежным выражением лица размышлял Ари, подумывая и вправду к Селесте подкатить и поучится чему - делать то нечего.
  Подобралась подружка Юрека, ржет зараза, измывается. Ну прямо день невезений сплошной - даже девушка и та над ним смеется. Что-то про морковку заговорила, вспомнил опять, что с готовкой облом, ушел в себя еще глубже.
- Ну вам девушкам виднее для чего она полезна и что с ней делать, - буркнул белобрысый, поднимаясь из-за костра - Я на дереве сидеть буду, раз уж такая серьезная ситуация. С высоты уж точно раньше увижу , если кто-то подходить будет.  - И однорукий если, что не достанет. - так и уполз к ближайшему дереву. Залез на удивление быстро и ловко, практика частых побегов от недоброжелателей помогла. Разместился поудобней, в плащ замотался, среди ветвей и не заметишь сразу.