Лагерь
Отходили, отползали от дерева. Внимательно смотрела знахарка на то самое дерево, боясь потерять чудище  многоногое  из виду. Махала палкой горящей. Догорала палка, поэтому подожгла вторую, пока одна разгорается, вторая догорает. Машет палкой сверху, перед собой и снизу, отмахивается словно от невидимого врага. Да почему ж словно? Осьминог вновь слился с деревом. Только коли начнет нападать, знала Селесте, что будет немного времени. Сразу окраску дерева не сменит на окраску травы. Главное добраться до костра, главное, что пока все целы
- Юрек, ты цел? - Решила убедиться, а то кто знает, может сильно осьминог его покалечил. Ох, вот и не известно, что хуже. Не потревожь Ари зверюгу, глядишь, и ушли спокойно, бед не знали. С другой стороны, а вдруг бы кинулся сверху на кого, тогда б хуже было. Если же учесть, что и запасов целебных уже почти не осталось, то совсем же худо могло все обернуться. Так что сама знахарка порешила, что к лучшему раз так случилось. Только вот себя воительницей с чудищами она совсем не ощущала, да и не была оной.  Махала палкой, ну а что еще делать. Огня не только осьминог боится, любая тварь живая боится, за редкими исключениями.
Отходила Селесте, подальше от деревьев, где-то в глубине души теплилась надежда на то, что осьминог так и останется на дереве, а они будут подальше просто держаться. Но видимо сильно они разозлили лесного жителя, так как двигался вниз он, едва заметно, если сильно уж приглядеться. Приглядываться знахарка умела, выискивать в лесах нужные травки, которые порою прятаться умеют лучше любого шпиёна. Вон осьминог наглядный пример того, как хорошо жители леса приспособились прятаться в своем доме от чужаков, если в открытой схватке слабее.
Щупальце метнулось к ноге Селесте, почти невидимое, она же  лишь активнее отмахивалась огнем от макушки до пят, потому что видела, что движется, но куда точно угодит неизвестно. Попыталась, конечно, ударить по нему горящей палкой, но попадет или нет, это уже дело случая, удачи и умений.

Отредактировано Селесте (2013-03-13 19:56:54)

Лагерь

Умение падать – вещь необходимая, но в некоторой мере все равно зависящая от случая. Хлестнуло ветками, в опасной близости просвистели щупальца разгневанной твари, резким ударом встретила земля. Элька, все время крутившаяся рядом с деревом, подхватила, помогла подняться и убраться в сторону. В целом Юреку несказанно повезло: отделался парой царапин да слегка зашиб локоть – вот и весь урон.
Тварь на дереве негодовала – опять сменила цвет, сливаясь со стволом, и поползла вниз: то ли действительно так аппетит разыгрался, что сбежавшую жратву решила преследовать до последнего, то ли пробудилась жажда мщения в одинокой извилине, называемой мозгом, - так или иначе ветки, задетые осьминогом шевелились, отмечая спуск.
Селесте отважно размахивала подожженной веткой возле опасного дерева. Прикрывала позорное бегство Юрека и Ари? Да, наверное. В то, что лекарка решила вдруг в одиночку атаковать осьминога, не верилось. Огонь  - хорошо, огня тварь должна бояться! Но так рисковать…
- В порядке все, - отозвался Юрек на оклик девушки. – Сел, уходи оттуда, бог с ним, с осьминогом! – крикнул в ответ.
Пришибет ведь зверюга девчонку щупальцами! Как пить дать прищелкнет, если будет до сих пор у дерева маячить! Героиня, мать твою! Издеваются что ли? То Ари на дереве верещит, то Сел на подвиги рвется!
Пришлось хватать из костра полуобгоревшую палку – и к Селесте. Щупальца осьминога, протянувшиеся от ствола, становились заметными – ползли к лекарке, дергались в сторону, когда горящая ветка, которой размахивала девушка, оказывалась в непосредственной близости, и снова подползали. Сколько там этих щупалец? Два отрубили, а твари все нипочем! Хрен с ними, будем бить в тушку. Прицельно. Жаль подобраться близко нельзя – свалится еще такая масса на голову – шею свернет точно.
Юрек долго не мудрствовал метнул горящую палку в ствол – туда, откуда тянулись щупальца, туда, где, по всей  логике должно было находиться тело твари.
- Брось его! – сгреб Селесте в охапку, силой оттаскивая в сторону. Поближе к спасительному костру – фиг с ним  с геройством!

Лагерь
Все вокруг мельтешило, кружилось, путалось, устраивая бардак и так в мало-организованной белобрысой голове. Паренек на время потерял связь с реальностью. Конечно ступор был само собой объясним - встреча с глазастым древесным чудищем, полет с приличной высоты, Юрек отважно кинувшийся на борьбу с тварью, на первых парах. Все до такой степени с трудом укладывалось в голове Ари, что он попросту замер, пялясь во все глаза на злосчастное дерево. Постепенно осознание всей серьезности ситуации стало доходить до слабонервного архонта. Одна его часть вопила о быстром бегстве, другая о геройстве и долге перед окружающими людьми. Но парень так и не мог решится, к какой же стороне примкнуть.
С дерева свалился раненый Юрек. И ведь это все из-за меня. Эта мысль начала приводить мальца в более менее работоспособное состояние.  Подружка темноволосого, при виде подобной картины, перестав метаться по деревом, сразу же взялась промывать мозг недалекому пареньку, при чем очень успешно.
- Сделай что-нибудь! Ты же архонт, черт тебя возьми! - с ноткой легкой паники прикрикнула Элька на юнца. А тот все стоял как истукан, нахмурился только, не знал что делать совсем. Архонт? Да какой с него архонт, пародия только. Ничтожная, бездарная пародия. Не умел он ничего, что положено архонту - не учил никто, а то что само собой получалось, не всегда повторить просто так  удавалось. Да он бы и с радостью разорвал эту тварь зубами, руками, чем угодно, лишь бы никому не вредила, да вот только слабак и трус, поэтому и не суждено смелость проявить. Из-за меня неприятности одни. Не вовремя начал самобичевание белобрысый, ух не вовремя. А Элька молодчина, вывела таки идиота из ступора, честь ей за это и хвала, еще бы пинка дала под зад для профилактики, чтобы окончательно опомнился.
- Ари! Если подползет совсем близко, уведи лошадей, - скомандовала она, от чего условный рефлекс "послушный слуга" быстро вернул Ари в реальный мир.
- Хорошо, - внезапно спокойно кивнул парень, странно он со стороны выглядел подменили словно. Не метался, не паниковал, шум не устраивал, пристально смотрел на осьминога переростка и то и дело хмурился.
Жаль флягу со спиртным забрали. Так бы тварь эту поджарить было бы проще. Но просто в этой жизни, а тем более в этом мире, ничего не бывает. Нельзя было допустить, чтобы тварь еще кого то искалечила, тем более, девушек.  Ну, что поделать, сам эту тварь своим присутствием разбудил, сам и расхлебывай. А тварь медленно и уверенно приближалась, смотрела своими глазищами на людей жизнь ему испортивших и то и дело клювом щелкала.
- Его отвлечь надо, - сказал недоархонт, а с этими словами и улетучился его здравый смысл, - Если тварь на ком-то сосредоточится, можно будет ее с тыла прихлопнуть.- он растеряно копнул носком сапога влажную землю, он прекрасно понимал, что навряд его слушать кто либо будет, особенно после того как накликал беду эту.
- Я отвлечь могу, - юнец присел на корточки и сгреб в руку земли  - Из-за меня проблемы ведь, да и щупалец ему на всех явно хватит, если уж доберется, пусть даже на земле он не такой поворотливый.. Так что скажете? - он не мог просто так кинутся на осьминога, смелости столько не было, только указания прямые подтолкнуть сделать подобное могли. Белобрысый пристально смотрел в глаза ползучей твари, будто хотел прожечь в ней дыру.

Осьминог сорвался с дерева. На земле тут же поменял окрас, притворившись травкой. С глазами – один целым, вторым побитым.
Да, что ж он не дохнет-то все никак?
Ничего хорошего не жди, когда такая тварюка ползает рядом с местом стоянки.
- Вот ведь сууука, - простонал Юрек, выпинывая из костра новую головню.
Без огня к твари соваться было страшновато: пусть и не так уже активно машет своими отростками, но – кто знает? – вдруг изловчится, ухватит – придушит точно. А костер… Ари потом еще веток насобирает. Или нет… Горе-архонта теперь вообще страшно отпускать куда-то – насобирает не веток, а неприятностей, причем, на голову всем, а не только себе.
Юрек подхватил головню за не обугленный край, снова достал меч. Добить гадину и дело с концом!
Щупальца резали воздух, хлестали по траве – но уже не так резво, не так точно – скорее, для проформы, а от огня и вовсе убирались в стороны, боясь коснуться головни. Уворачиваться от ударов твари стало несравнимо легче, а добраться до мешковатого тела – вполне возможно. Пусть и медленно двигался Юрек, но цель – здоровенный осьминожий глаз – неумолимо приближалась.
Лезвие меча отсекло еще одно щупальце, внезапно взметнувшееся над головой и чуть было не припечатавшее Юрека прямо по макушке. Последний рывок вперед – Равиц бросился на землю, перекатился и ударил головней в здоровый осьминожий глаз. Ударил с силой, от души. Для верности вогнал меч во второй – и так косой, побитый ежиком. «Кабздец!» - успел подумать, когда над головой взметнулись оставшиеся вполне боеспособные щупальца монстра.

Окрик Леца. Обернуться, увидеть вердикт, готовиться.
Потому что действительно. После лицезрения этого фарса выжить (или запомить) никто не должен.
Не интересно знать, откуда они такие взялись? А и правда.
Хорошо, что котелок уже давно опущен. Картина лосевого побоища с бряцающей посудиной в одной руке и мечом в другой не была бы достаточно серьёзна. А можно ведь так и со щитом перепутать!
А пока остается ждать. Пока эти наговорятся. Хорошо еще, что лучник "умный". Стоит близко, бежать никуда не надо. Преле...
Размышления и разболтание прервало появление очередной туши.
Усатый-бородатый отвлеклись. Стрела просвистела еще до того, как Хильда вытащила меч.
Что же, не отстанем от талантов нашей страны.
Удар пришёлся по боку шеи. Шея доверия не выдержала. Освобождённая от гнёта тела голова колобком покатилась  по своим недалёким делам.
В крови оказались и Аудхильд, и несчастная куртка, и вообще всё что только можно. Наверное, это был неправильный выбор?
Олениха, похоже, до того не понимавшая, куда теперь бежать, решила поостеречься и странной троицы. Убежала.
И тишина...
-Если и за ней кто пойдёт... То это даже не смешно,- Эгенус настороженно смотрела на так и не откликнувшийся лес. Ведь должна же быть в мире какая-то справедливость? - А нам ведь всё ещё нужна вода...

Отредактировано Аудхильд (2013-03-16 12:34:38)

Лагерь

Селесте отбивалась, как могла, отходила подальше. А в следующее мгновение ее уже  неведомая сила тащила  быстро в сторону  и голосила: "Брось его!". У силы неведомой оказался голос знакомый. Юрек пришел на помощь. Ари рвался на роль приманки, хотя с его везением, уж лучше сидеть на месте без лишних телодвижений, а то неровен час еще одного осьминога приманит или кого похуже. Они и так округу всполошили своими криками. Осьминог тем временем рухнул с дерева и теперь принял свой естественный окрас, при котором его легко можно было увидеть буро-зеленый в рыжеватое пятнышко. Смотрели глаза его на компанию честную, которая суетилась, да желала поджарить его. Селесте даже стало жаль  чудище лесное. Он ведь зверь, не по злобе кидается, а инстинкты у него такие. И все же сейчас был либо он, либо они. Пока знахарка чудище жалела, началось новая атака на него. Юрек с головешкой и мечом бросился вперед. Элька бежала ему на помощь с одной стороны, призывала Ари кинуться с другой. Кинется не кинется, а стоять просто так  знахарка тоже не собиралась. Быстрее прикончат осьминога, прости зверушка лесная, тут или ты или мы, тем меньше вероятностей, что кто-то еще пострадает. Бросила почти догоревшую палку в костер, осталась одна, с ней и ринулась по левую сторону в помощь Ари, если тот решит поддержать  нападение и повергнуть чудище. Щупальца взметнулись, предсмертные конвульсии, так можно было это охарактеризовать, тем обиднее пострадать в такой момент.  Била по щупальцам, что метались хаотично, пытаясь утащить вместе с собой на тот свет хоть кого-то из них. Горел монстр уже ослепший. Отходила знахарка.
- Надеюсь, больше ничего здесь поблизости похожего нет, - выдыхала, оглядываясь по сторонам.

Поляна

- И ты молчал, сволочь?!
- Я не сволочь, - зачем-то Вацлав обиделся. – Нам так и так возвращаться… Ведь. Ну да, все верно. Никуда твоя вода не денется. Наберем по ходу. Ручеек маленький, прозрачный. Студеный. Видимо…
Обиделся. Определенно обиделся. Пожал плечами – уронил курточку, нагнулся, поднял. Обида не спала, укоренилась – легко ей с Вацлавом, по-домашнему. Топор выкинул. Выворачивать из сустава лосиную ляжку доверил Эбельту – от запахов крови да на голодный желудок мутило будь здоров, ей-ей недовыблеваное с ночи выблюет. И перетрухал, чего греха таить – чай, не с голозадами эльфками свела судьба, родимая. Кто не боится, тот не живет… Слабым, никудышным было утешение.
А Хильда, знай себе, ругается. И за что, спрашивается? Он ведь с ней всегда по доброму, на равных, не глядя на пропасть в возрасте. Нет, не причинял зла. А она… а она девка. Все им девкам не нравится. От того и не женился капитан имперской гвардии. А, может, и надо бы.
Лосиная плоть – еще не холодная – воняла сильно, но не противно. Лось пахнет особо – сосной, елочкой. Сосной и елочкой пахло теперь от самого Вацлава – кровь, когда рубил, брызнула, лениво брызнула, зато прицельно – в морду, под левый глаз. Хотел вытереться, дернул культей – не обдуманно – и еще больше разобиделся. Уже на всех.
-Я готов. Могу понести котелок. Топор бросать жалко… ничего не поделаешь. Все, идем. Жрать хочу. И пить хочу. Хи-и-льда, а при тебе же была фляжечка…
Будет бить, решил Вацлав, не воздержится. Что-нибудь, а сделает. В отместку. За все обижаловки. Прошлые и будущие.

Хорошо быть кошкою, подумал Вацлав, хорошо – собакою: где хочу – там я, а где не хочу – там меня нет, потому что четыре здоровых лапы и у каждой отменное сцепление.
Обида никуда не делась – вот она, целиком и полностью, старая, знакомая. Помимо обиды, впрочем, ощутил Вацлав и кое-что новое – что-то очень похожее на понимание, за пониманием придет прощение. Ничего дурного он ей не сделает. Если душа не забродила, знал капитан имперской гвардии, если сердце не заросло коркой да само в себе не сгнило, как перележалое яблоко, убивать всегда тягостно. Хоть первого, хоть сотого. А Хильда молодая еще – хохлится, щетинится, - все равно душа живая и совесть… тоже покамест не вымерла. Вот и лечится девка, как умеет. Вацлав стерпит. Не железный, конечно, так и не сахарный. Не растает, не развалится. И верно, не на Эбельте ж ей поправлять нервичное здоровьице? Эбельт – чужак, лицо не знакомое. Другое дело Вацлав – что бы не случилось, одинаковый. До конца дней своих – Лец.
А, может, он ошибается. Может, Хильда – просто-напросто скверная бабенка со скверным характером.
- Эх, ты! – покачал головой Вацлав. – Что ж ты такая злобная?
От визга заложило уши. Ежели до недавнего времени вишемирские волки имели какие-никакие виды на собравшуюся компанию, то с этого самого мгновения планы поменяли кардинальнейшим образом – вплоть до смены географической локации. Своей собственной.
- Не ори ты, мать твою! Мне, чтоб упиться, таких фляг надо пятнадцать! Жалко? Не настаиваю. Похлебаю из ручья. Эх, ты, Хильда! Не стой столбом, уходить пора. Или давай рученьку, поведу тебя – не потеряешься. Только котелок понесешь сама.
И Вацлав протянул руку. В ушах по-прежнему звенело, а обиды не было.
Спугнула, стало быть.
- Ваше благородие.

не лагерь
Протянутая рука. Жест-то простой. И значений немного. Примерение, признание равным, помощь...
Да Вацлав сам добрейшей души человеком был. Понимающим.
И знал многое.
Только вот, как и все "добрячки", знаниями он своими, зараза такая, пользоваться умел. Вот посмотришь-послушаешь и сразу понятно: этот и с политической сволочью выживет.
Хотя, что уж там? Он командовал над воинами. Которые как-то без признания авторитета не могут.
И ей он ещё мягко намекнул о неправильности поведения.
Всего пара слов, чтоб почувствовать себя ребячащейся дурой. Девчонкой мелкой, трусливой и плутающей.
Краска стыда не преминула начать своё шествие. Вот уже и шея, чувствуется, заполыхала.
Мартиника, стараясь не поднимать глаза, подняла котелок. Уложила в него фляжку, также не отрывая взгляда.
Конечно. Он во всём и всегда правый, а как же.
Ибо так и должно быть.
А взгляд еще у скотины такой... Понимающий. Со вселенским смирением.
Взялась обеими руками за котелок так, чтобы за ручку можно было спокойно, без лишних выцарапываний, взяться.
И, резким движением, как шлем, одела на великого стратега и воина. Не по размеру шлем оказался. Великоват.
Фляжка ударилась о землю. Интересно, она успела ли сначала о великого морализатора удариться?
Теперь точно не увидит, как краснота заливает уже и щёки Хильды. Никто пока еще видеть сквозь котлы не обучен.
- Квиты, - резюмировала в железную посудину глядя. А уж, отойдя от греха подальше(а к недомученной тушке поближе), и добавить можно, - Сам же говорил, мол, хорошо, что злая. Определился уже бы.
Вот теперь сколько угодно и кем угодно считайте - успокоила "хрупкая девица" нервную психику. И обещание наконец выполнила.
А фляжка? Ну, что поделаешь? Заплутают - так тут уж самый умный сам дурак.
И не надо с ней так потому что!

Отредактировано Аудхильд (2013-03-17 23:18:50)

Лагерь
И так очередное происшествия из ряда, что преследовали их последнее время, прошло. Осьминог повержен и все относительно целы и здоровы. Падения с деревьев все же не так страшны, как те же раны, которые могли бы появиться от осьминога.  Воцарилась тишина. Элька тыкала в осьминога, желая убедиться, что он мертв, Юрек молча отошел в сторону, Селесте переводила дух. Она все же к таким происшествиям совсем не привычная. Нет, от зверя защититься, а лучше ему не попасться приходилось, но вот так сражаться. Весь этот побег превратился в долгое путешествие, которое тихо пройти просто не могло. Это ладно осьминог, все лучше, чем преследователи, если они были. Главное, чтобы поблизости никого не было, а то они своими криками точно на уши  округу поставили.
- Это есть? А если он ядовитый какой, да и воняет? Я б не рисковала. Вон окрас какой недобрый у него, - произнесла Селесте, разглядывая тушку осьминога. - Вы отравитесь,  а я вас чем лечить потом буду? - Лучить отравление точно нечем, ей же так и не дали в лес сходить. Надеялась, что вояка все же хоть немного да принесет, вместе с ее сумкой обратно.
Юрек тем временем отправился за хворостом, а Селесте бросила догорающую палку, которой она чуть ранее отбивалась от осьминога в костер.
- Предлагаю держаться к костру поближе и от деревьев подальше, а то еще одного осьминога или еще что не факт, что все переживем, - села возле костра, поглядела на осьминога. - и еще предлагаю сжечь, а то вони от него будет.