Летиция остановилась, почувствовав на плече мягкую ладошку дочери.
- Не проси прощения за то, чего ты не натворила, дитя, - она дала себе мгновение, чтобы глубоко вздохнуть, и обернулась к принцессе, - И не проси прощения за свои слова вчера. Ты сказала то, во что верила. Это правильно. Я не нашла в себе силы ответить тебе, но, пойми, я не ненавижу мэтра Раймунда. Он прекрасный человек, и если бы все сложилось иначе, кто знает? - императрица ответила на объятие девочки, - Я беспокоюсь за твою безопасность, - прошептала она, уткнувшись носом в розовое ушко принцессы, - Так же, как отец беспокоится за нас. И потому уходит. Хоть нам и кажется это безумием, - Летиция отстранилась. Почему она не говорила? Как тут объяснить. Сперва и сама не поверила. Ее дети уже выросли, она решила, что стареет. Но Богу угодно было по-другому.
- Я рада, что ты не родилась мальчиком, - улыбнулась она дочери. И вместе с этой улыбкой, будто и вся Летиция, какою она была всю жизнь, вернулась в замок, загородив собой ту издерганную, истеричную, уставшую женщину, которая не могла держать себя в руках при мысли об опасностях, подстерегающих ее близких, - Ты стала бы слишком безрассудным воином, - им ни к чему второй Маркус. Маркус... Императрица чуть поморщилась, ей надо прекращать свои волнения, - Твой брат сумеет защитить страну, его для этого готовили. А нам надо ждать, дитя. И молиться за своих любимых. Все, что мы можем, - Летиция нежно погладила локон принцессы. "Молись за него, родная. Пока можешь. Боже, пускай она не познает того горя, которым ты щедро наполняешь этот мир".
- Неразумно отправлять войска в чужую землю, если у самих не все спокойно, родная, - Летиция продолжила свой путь, - Надо верить твоему отцу. Надо... верить, - последние слова она обращала скорее себе, - Когда-то это все закончится и мы вернемся домой. Все вместе. Да? Возможно теперь тебе не нужно будет покидать родину. Я очень рада.

- Порой мы слишком сильно хотим чего-то, доченька, - Летиция села в кресло и привычным когда-то жестом уложила ладони на еще не успевшем округлиться животе, - И Господь это видит. Он видит, что нас сжигает эта жажда и не дает нам желаемого. Это не от жестокости. Он хочет, чтобы мы научились довольствоваться тем, что у нас есть, и быть благодарными за это, - она верила в старую крестьянскую поговорку про бодливых коров. Вот взять хотя бы Аурелию - женщину, которой скупая судьба не дала ни одного ребенка, хотя та была едва ли не самой заботливой и любящей матерью своей племяннице. Лели не смогла бы не любить своих собственных детей настолько сильно, чтобы не задушить их своей опекой. Всевидящий Бог об этом, конечно, знал и берег их крошечные души.
- Не стремись стать такой же, как я. Ты выросла дочерью императора, а я - лишь его подданой. У нас разные дороги. Ты Ван Фриз. Рассудительность придет только тогда, когда ты перестанешь ее желать и станешь чутче слушать свой долг. Я знаю, что ты все понимаешь про долг и роли, - устало отмахнулась императрица, - Я не о знании. И не о готовности. Но о поступках. И это не касается сейчас мэтра фон Эренда. Хотя о нем тебе тоже придется еще очень много думать. Много больше, чем ты, возможно, ожидаешь. Пока поступки твои бывают опрометчивы, - уж она-то не забудет, как обмирала от страха, когда Констанция неожиданно пропала после нападения на ее кортеж и внезапно объявилась в замке с фон Эрендами. И как принцесса не желала оставлять солдат, уводивших с собой тварей на дороге к Вишемиру, хотя в ее распоряжении на тот момент было лишь сомнительное "войско" из прислуги, семи гвардейцев и ария, - Ты винишь в этом отца, но не учишься на его примере, родная. Время лазать по деревьям прошло, Конни.
Да, по деревьям. Летиция по деревьям не лазала - она боялась, хотя сестренку, бесстрашно вскарабкивающуюся на самые высокие ветки не выдавала, просто стояла под деревом, задрав голову и открыв от волнения рот. Но Констанция была совсем не такая. Почти совершенная, юная, отважная. И ее она учила благоразумию? Напрасный труд...
- В женщину не нужно верить, женщину нужно любить, - тепло улыбнулась Летиция. Начнут ли они снова все тот же старый разговор, начатый ею с сестрой и никогда не завершенный до конца? - Мы же не святые и не воины, в конце концов. Твой отец верит в Октавия, потому что на нем будет держаться государство. А нас он оберегает, все остальное не так уж ему и важно. Вот тебе еще урок - я позабыла о покорности и из этого не вышло ничего хорошего. Прости мне эту сцену. Отвратительно. Это все это место. Здесь все какое-то искаженное, у меня постоянно кружится голова. Ты это тоже чувствуешь? - Летиция говорила с тревогой, чуть сжимая пальцы. Про беспокоившие ее боли решила не говорить дочери. Излишне.