Разговор с отцом закончился. Сейчас бы Джумана с удовольствием сходила в баню, которая прекрасно расслабляет, а после бы, прочитав молитву, легла отдыхать на мягкой кровати со множеством подушек. Но, увы, понимала, что отца это скорее всего не порадует, а пока стоило какое-то время его только радовать. Раз он сказал молиться Харме, она будет молиться. Впрочем, молиться она будет не о смирении, как заповедовал отец, а о том, чтобы Харма помог Шатхи, помог и уберег ее, ведь намерения у нее не такие уж и скверные, а еще будет молиться о своей семье, чтобы оградил их всех от невзгод, даровал им долгих лет жизни.
Первым делом она, конечно, направилась в баню. Где служанки натирали ее мягкими губками ее в небольшом бассейне, в котором плавали лепестки роз, после был массаж, ее натерли ароматическими маслами, которые имели легкий и приятный запах. Джумана облачилась в абаю зеленого цвета, расшитую золотыми нитями, накинула под цвет тонкий платок, после направилась в молитвенную комнату, где, опустившись на колени у алтаря, собиралась воздавать молитвы и хвалу Харме всю ночь, чтобы отец оценил рвение и раскаяние дочери его.
Однако, видимо, Харма услышал ее намного ранее и здесь в молельне она обнаружила своего брата младшего, который в отличие от старшего не доставлял ей неприятностей. "Хвала тебе, Харма.", - мысленно произнесла Джумана, ступая во внутрь, дожидаясь, когда Басир, закончит одну молитву, дабы перед другой, успеть с ним заговорить.
Ее младший брат, которого поцеловал сам Харма. Джумане всегда казалось, что ей нужно его оберегать, что только она из всей их семьи может его понимать.
- Басир, мой дорогой младший брат, да дарует Харма тебе долгих лет  и здоровья, - произнесла она, когда брат закончил молитву, и сделала несколько шагов по направлению к нему, опускаясь рядом на колени. - Прости, что прерываю твою молитву, но твоя сестра соскучилась по тебе и нуждается в тебе, - она улыбнулась ему. Наверное, так искренне сие бывало довольно редко.

Некоторые слуги боялись Басира, боялись, когда его ясные прозрачно-серые глаза вот так смотрели, словно он проникает внутрь тебя, словно в этот моменты ты у него как на ладони. Были и те, кто считал, что младшего ребенка Джавхармов Харма лишил разума, возможно, за грехи отца.  Джумана не боялась брата, напротив всегда относилась к нему с теплотой и несколько покровительственно, словно это ее обязанность, когда нужно оберегать Басира. К тому же была убеждена, что лучше других понимает его, особенно, когда он начинал говорить загадками.
Басир смотрел, она молчала и смотрела в ответ. "Быть может, в этот момент мой брат уже видит ответы на мои вопросы, на мой единственный вопрос", - размышляла она. Так они и сидели друг напротив друга, такие разные, но родные.
- Ты как всегда наблюдателен мой брат и видишь суть, - легкий вздох вырвался из груди. Пожалуй, Басир был единственным с кем она могла поделиться всеми своими мыслями без утайки и кто не крикнет на нее, чтобы она выкинула подобные глупости из головы, или не использует узнанное против нее. К тому же она давно усвоила одну истину, если уж и рискуешь довериться, то только родной крови, такой как Басир.
- Отец...он желает выдать меня замуж за нового султана, кто захватил трон, что ему не принадлежит и если это случится,  я не знаю. Сколько помню я верила, что мне предопределено быть с Шатхи, стать его султаншей, что Харме так было угодно. Но отец говорит, что Харма, повелев Шатхи связать с ревалонкой, тем самым показал истинный его замысел, чтобы я стала султаншей, но при другом султане, коего отец называет достойным, а я не знаю, да и не особо желаю знать, - Джумана замолчала, перевела взгляд на алтарь.  Она действительно запуталась, ей нужно было время разобраться. Ах, если бы она была уверена в чувствах своего принца, все было бы проще, она бы вырвала ему трон, даже если понадобилось отравить змея в овечьей шкуре, что сейчас поселился в султанском дворце. Но что если все это лишь ее иллюзия, что если в погоне за нею, она упустит и вторую свою мечту - трон?
- А я вот размышляю, а что если смерть султана и  возвращение Шатхи и были знаком Хармы, что именно так он показывает, что нам с  принцем суждено быть вместе. Но что если это все я придумываю и вижу то чего нет, а отец прав?  Если бы я только могла хоть немного приоткрыть планы и судьбу, что уготована мне Хармой, чтобы следовать его воле, а не заблуждениям, - она слегка наклонила голову и улыбнулась своему брату. Улыбка слегка усталая, может быть, от дум, а, может, от длительной поездки и позднего вечера, даже уже ночи.

Утешения? Признаться, Джумана не знала, что она ищет. Быть может, по слабости своей хочет переложить решение, которое нужно принять на кого-то другого. Быть может, хочет услышать, как ей надо поступить. А, может, просто устала от неопределенности. Она целый вечер и всю дорогу вспоминала их последнюю встречу с принцем и все никак не могла отделаться от навящивой мысли, что Шатхи не испытывает к ней ответных чувств. Да и какие она испытывает к нему чувства? Не придумала ли она себе все?  А после разговора с отцом мучила мысль. А что если отец прав?
Да она хочет знать, как ей поступить, как сделать выбор и не ошибиться. Джумана не герой, движимый помыслами о благе Харматана. Она всего лишь честолюбивая женщина, которая прежде забоится о своем благе и благе своей семьи. Да, быть может, окажись на троне, она и будет думать о нуждах народа за сытным завтраком, как делает большинство правителей. 
Хочет ли она правды? Очень хочет, всем сердцем хочет. Джумана кивнула на слова младшего ее брата. Басир начал говорить в той его манере, которую так сложно понять. Песчинка это была она бесспорно. А раковина...может Джумана лишь хотела это услышать, а может просто заблуждалась. Раковиной ей казался Шатхи. Неужели, правда, в том, что отец прав? 
- И что же жемчужине остается только следовать волне, не пытаясь скрыться или устоять? - Определенно ответ ее брата не радовал. - И разве море не шепчет жемчужине о том, куда несет ее порою? Впрочем, спасибо тебе мой брат за этот ответ, - она улыбнулась, но улыбкой несколько отстраненной. Если она правильно поняла, то ответ брата словно вторил словам отца. Была лишь призрачная надежда на Диргама, на то, что он сможет успокоить душу ее. Как бы иронично сие не было.
- Что ж значит у жемчужины два пути, - подвела итог. Хотя было это "в свое время". Может сейчас просто не время. Что ж она об этих словах поразмыслит на свежую голову
- Прости, что я так сразу обрушила на тебя свои переживания брат мой. И даже не спросила, как поживаешь ты?

- Тогда я помолюсь об этом, брат мой. Ты составишь мне в этом копанию, обратишься вместе со мною к нашему Харме? - Улыбнувшись, спросила Джумана.
А после...Вот так бывало с Басиром, словно его разум улетал в неведомые дали, а перед собеседником на мгновение восседала лишь оболочка, после эту оболочку наполнял, словно совершенно иной разум, что начинал предрекать, сейчас он предрекал опасность. Джумана вздрогнула, когда холодные пальцы брата сомкнулись на ее запястье, а глаза, что недавно были глазами ее брата, теперь смотрели чуждо, голос словно другого человека. Джумана знала это состояния Басира. Он предрекал...предрекал опасность ей. Вы? Кто Вы? И что за змеи? Жемчуг это она, кто желает ей смерти. Почему нет крови? Множество вопросов и чтобы понять это послание ей понадобится время. Она гордилась тем, что понимает брата, но никому не говорила, что не всегда. Иногда пророчества Басира были слишком запутаны. Губы слегка сжались от боли, когда пальцы брата сильнее сжали запястье
- Басир, мне больно...- она накрыла его пальцы своей рукою. - Не расколет...ни один огонь не сможет ее расколоть. И змеи не съедят жемчуг, он не для них,  - понятия не имела, о чем говорит, но выяснять было не время.