Что может обычная стрела сделать дорру? Да практически ничего, но это не значило, что не стоило пытаться. По крайней мере Кейлин сейчас очень хотелось так думать, потому что в глазах еще темнело, а звуки казались бесконечно далекими. Кажется, Вацлав сказал, что сделает все, что сможет – то ли прочитала по губам, то ли угадала смысл, потому что в другое верить не хотелось. Глаза архонта светились зеленым, символы на кинжале постепенно начинали им отвечать, дыхание восстанавливалось, но мучительно медленно. Нужно было брать себя в руки прямо сейчас. Это потом она сможет отлежаться, прийти в себя, если это «потом», конечно, наступит. Усилием воли Эртон заставила себя сосредоточиться. Мужчина, который не только хорошо целуется, но и хорошо сражается – редкость, ей повезло, что солдат оказался из таких, но оставлять на него одного всех тварей было как-то нечестно, тем более, что из завалов их показалось уже три. Дорры рычали и трясли головами, сбрасывая со шкуры остатки каменной крошки, явно не довольные тем, что их лишили укрытия. Мрачный день – это, конечно, не солнечный, но оставаться на свету в принципе твари не любили, здесь они теряли свое преимущество, а в этот раз их еще и застали врасплох. Впрочем, для недавно спящих дорры на удивление хорошо адаптировались к происходящему, что было совершенно не на руку людям. Две гадины неслись на Вацлава, причем были значительно крупнее детенышей, убитых в доме. У одной из них не было задней лап, да и вид был изрядно потрепанный, но это, кажется, больше злило, чем действительно мешало монстру быстро передвигаться. Еще один дорр несся на Кейлин. Девушка отмахнулась от него кинжалом, но даже не задела. Картина складывалась безрадостная – из развалин пытались вылезти еще два дорра. Одного из них придавило обломком колонны и он отчаянно ревел, пытаясь снять с себя каменную глыбу, а второй казался куда более живым и уже отбрасывал препятствия со своей дороги.
Тем временем первый дорр атаковал снова, целясь в безоружную руку, но архонт ударила тварь кинжалом, пронзив той плечо. Монстр клацнул зубами в нескольких сантиметрах от лица девушки, заставив ее поморщиться, и отпрыгнул назад, чтобы приготовиться к новому рывку... только теперь его почти догнал его «товарищ»…

Дорр разогнался и прыгнул снова, но на этот раз Кейлин резко пригнулась, и тварь пропахала мордой землю за архонтом. Теперь монстры были с двух сторон, что определенно было не на руку девушке, но она выиграла немного времени, чтобы вернуть Вацлаву должок. На открытом пространстве и на свету было проще держать в поле зрения невольного напарника, и сейчас у него были проблемы. Меч с серебряной кромкой – не панацея, архонтский кинжал хоть и был более коротким, но все же куда более эффективным, а тот, что сейчас был у солдата, слишком просто засел в башке дорра, и, кажется, Вацлав не успевал встретить им следующего… Но у Эртон был припрятан еще один «подарочек» - маленький нож с посеребренным лезвием был спрятан в сапоге. Был, потому что сейчас он летел прямиком в голову твари, что нападала на мужчину. Времени проследить его полет до конца Кейлин не успела – оставалось надеяться, что она настолько меткая, насколько думает о себе.

На первое место снова вышла защита собственной жизни. О деревне не думалось – все происходило здесь и сейчас, вот на этом кладбище. Кинжал светился все ярче, но сил становилось все меньше. Голова раскалывалась. Не время сейчас давать слабину, еще две тварины и третья на подходе. Дорр напал сзади, Эртон резко развернулась, одним ударом отсекая ей лапу… И пропустила атаку другого монстра. Когти твари полоснули по бедру за мгновение до того, как кинжал опустился, перебивая ей хребет. Кейлин выматерилась, добивая дорра. Рана была серьезная, горела огнем, оставалось только радоваться, что с внешней стороны, а не с внутренней. Если бы задела артерию, то в мире явно стало бы на одного архонта меньше. У дорров много недостатков – они охотятся только ночью, слепые, не слишком умные…но в чем им нельзя отказать, так это в живучести. Потерявшая лапу тварь уже снова рвалась в бой, разбрызгивая темную кровь. Вот если ее занести в рану, наверняка будет заражение. Кейлин отшагнула назад, с трудом подавив стон, и резанула тварь по морде, чудом избежав зубов и вызывая рев дорра. Пасть монстра почти сразу заполнилась кровью, стекавшей со страшной башки, но зверюга и не думала умирать. Нужно было ее добить, добить быстро, потому что силы таяли с каждой секундой. Еще рывок. Она ведь сможет, да? Кинжал пылал зеленым, символы, выгравированные на лезвии почти слепили. Один резкий и сильный удар – и голова твари покатилась по земле. Лапы дорра конвульсионно дергались, но архонт уже не смотрела на него, пытаясь найти взглядом последнего дорра, который… вот прямо сейчас со спины подбирался к Вацлаву, а она никак не успевала поднять лук или подойти на достаточное для удара расстояние.
- Сзади! – Крикнула брюнетка, предупреждая об опасности уже двигаясь навстречу солдату. В глазах темнело, но Кейлин упорно шла вперед.

Кейлин не знала, что сделала бы на месте  Вацлава – в такие моменты тело работает на инстинктах, что появляются после пресловутых «многих лет тренировок», о которых ходит много толков в народе. Бросилась бы так же под ноги твари? Вряд ли…Но у них с солдатом был разный рост, вес и оружие. Ее, кстати, сейчас казалось непривычно тяжелым, а время текло слишком медленно. Архонт не успевала помочь напарнику. Не умела открывать порталы и перемещаться в мгновение ока, за что сейчас себя тихо ненавидела. Умом понимала, что все кончено, что уж этого дорра точно добьет даже в полубессознательном состоянии. Почему же так важно было успеть? Потому что своих не бросают? А с каких пор Вацлав успел стать своим?
Небо рыдало. Потоки воды стекали по волосам, проникали под куртку, вода, кровь, пот – почти одно и то же сейчас – мокрое, почти липкое, как время, не позволяющее Кейлин успеть. Шаг, еще один. Поздно, Вацлав уже вонзил месть в пасть твари, которая навалилась на него, прижимая к земле. Изумрудный росчерк кинжала, разваливающий тушу надвое. Даже умирающий дорр способен убить, мертвый окончательно – уже безопасен.
Воздух пропитался кровью и непередаваемым коктейлем ароматов выпотрошенных внутренностей. Завтрак прошел давно, в противном случае очень хотелось бы от него избавиться. Позывы были, но их удалось остановить величайшим усилием воли. В конце концов горе-наемники победили. Мокрые, грязные, раненые – они все же остались единственными живыми на кладбище.
Архонтский кинжал погас. В глазах темнело, сердце стучало неприятно глухо, с перебоями. Кейлин выругалась и подала Вацлаву руку. Надо было идти. Вставать и идти. На постоялом дворе в сумке у нее должны были остаться бинты, какие-то настойки, там же есть чистая вода. Идти не хотелось. Хотелось закрыть глаза и прислониться к чему-нибудь, что не будет вращаться так сильно, как земля под ногами. Нужно идти. Архонт вытащила нож из шеи убитого дорра.
- Надо идти, - вслух повторила Кейлин убеждая то ли Вацлава, то ли себя. Рухнуть здесь будет очень глупо и совсем не по-геройски…

Когда Вацлав схватился за ее руку, Кейлин сама чуть не рухнула в грязь. Каким чудом устояла осталось загадкой даже для нее самой. Выровнялась, прошла пару шагов, чтобы наклониться за луком. Снова чуть не упала. Выматерилась. Даже пьяной она ходила куда как ровнее. По привычке попыталась вытащить стрелу из загривка твари, чтобы не оставлять оружие. Не смогла. Снова выматерилась и плюнула на вторую попытку. Сейчас важнее было дойти обратно, вот и пошли. Они сейчас представляли собой отличную пару – в гроб кладут краше. В крови, грязи, с обнаженным оружием, у архонта к тому же глаза продолжали светиться зеленым.
Шли вперед, куда деваться-то? Путь назад Серой показался почти бесконечным. Нога болела зверски. Каждый шаг давался с трудом, боль разливалась по телу, в глазах периодически темнело. Несколько раз сорвалась на стон, сжала зубы и шла дальше. То и дело бросала взгляды на Вацлава – проверяла как держится солдат, уговаривая себя, что лучше будет сосредоточиться на заботе о его состоянии, потому что свое итак скверное. Заботиться Кейлин не умела. Могла только идти рядом, потому что так надо. Кажется, только на этом «надо» и добрались до Вешек.
Люди испуганно отступали с их дороги, шепчась между собой. 
- На кладбище трупы тварей. Сожгите, - бросила Серая уже у дверей постоялого двора.
- Пойдем со мной, - это уже Вацлаву. Отпускать его в таком состоянии было глупо. Лекарства должно было хватить на двоих. Черт, а ведь как было бы здорово, если бы им удалось обойтись той первой, пустяковой раной солдата.
- Воды принеси теплой в комнату и побольше, - скомандовала трактирщику, едва снова не сорвавшись на стон. Предстояла лестница. Долбанная лестница, по которой вчера архонт влетела наверх за пару секунд теперь казалась просто высоченной.
По шагу за раз, - уговаривала себя брюнетка, поднимаясь. Ну вот. А теперь еще один. И еще.
Ступени плыли перед глазами, отчаянно мутило, но надо было идти… Еще две…одна… Теперь пару метров по коридору и открыть знакомую дверь. Ключом в скважину попала с третьего раза. Но попала – и то хлеб. Отошла от двери, надеясь, что Вацлав тоже поднимется. Прислонилась спиной к стене… и медленно сползла на пол, так и не выпуская кинжала из пальцев. Темнота наконец победила.

Кейлин все слышала и чувствовала…только вот глаза не могла себя заставить. Не могла заставить даже дернуться, когда пальцы Вацлава (ну а кого еще?) потянулись к шее. Ей казалось, что у нее на груди лежит каменная глыба, которую. Нельзя поднять . А вот саму Серую, оказалось, можно. Когда голова коснулась подушки, девушка все-таки отключилась.
Сколько прошло времени узнать не представлялось возможным. Вацлава хотелось послать далеко и надолго, несмотря на его помощь, полезность и прочие качества. Еще сильнее хотелось свернуться возле него в клубочек и чувствовать себя в безопасности хотя бы одну ночь.
Таким мыслям в своем исполнении архонт настолько удивилась, что даже распахнула глаза. Осторожно попыталась сесть на постели, нога пульсировала болью. Нужно было не валяться тут полутрупом, а заняться лечением. В дверь колотили.
- Открой, а, - попросила Кейлин, окончательно принимая вертикальное положение и не убирая руки с кинжала. Судя по тому настроению, с которым колотили в дверь, ждать можно было чего угодно. Дождались в итоге трактирщика и старосту.
Судя по лицам мужиков они, несмотря на ведра с водой, пришли с не вполне добрыми намерениями. Правда, пыл их поугас при виде оружия. Видать, не слишком рассчитывали, что спасители Вешек помирать прямо здесь и сейчас не собираются. Внесли воду в комнату, поставили на пол, изобразив всеобщее страдание, мол, по ведру на брата – излишнее расточительство.
Архонт молчала, деревенские мялись, поглядывая друг на друга. Наконец староста понял, что говорить придется ему. Снова. Чему он был совершенно не рад и встал поближе к двери, кажется, даже взявшись за ручку, чтобы в случае чего поскорее ретироваться.
- Вы это, уезжайте, господа хорошие, - начал мужик, едва не начав заикаться, когда встретился со взглядом Кейлин.
- Заплатите нам, и мы уйдем, - попробовала все же отбить честно заработанное архонт. Она не слышала разговора внизу, но уже понимала, к чему клонил староста. Не он первый, не он последний. Не всегда посылали переговорщиков, иногда выходили с вилами. Впрочем, Эртон бы не особенно удивилась, если бы спустившись вниз, обнаружила и их.
- Никак не можется, - заявил староста. – Вы там это… склеп значица развалили. Нам чинить, деньга самим нужна. Коня твоего привели, так и быть, хотя может и не стоило. Он кузнеца нашего укусил, - злобно добавил староста.
Сейчас брюнетка пожалела, что Сумрак не откусил кузнецу руку. А заодно голову старосте и всем тем, кто считает, что соглашения ничего не стоят.
- Мы решили значица, чтобы вы сегодня ушли до заката, потому что всем известно, что архонты значица беду приносят. Так что ты, солдат, забирай ее и топайте.
Кейлин выругалась. Пальцы любовно огладили рукоять кинжала. Эртон уже успела представить, как закаленная волшебная сталь войдет к глазницу мужика… Дело было не в том, что он считал Вацлава главным – у мужиков это нормально, не в том, что не хотел платить… а в черной неблагодарности… Если бы не они с Вацлавом, через пару недель от деревни осталось бы одно воспоминание. Кажется, прав был солдат – людей убивать проще, чем тварей… А еще они лгут и предают…
- Мы уйдем через пару часов. Если кто-то еще тронет моего коня или что-то из вещей, он успеет догнать дорров по ту сторону жизни.
Бравада. Открытый взгляд, обнаженное оружие. Кейлин блефовала, но чем с меньшим количеством народу они пересекутся по выходу из деревни, тем лучше. Они не смогут перебить всех.Осталось только дождаться, пока наконец эти уроды перестанут маячить перед глазами. Все равно всех они убить не смогут...а сейчас хотелось бы...

Отредактировано Кейлин Эртон (2013-05-19 01:10:36)

Мужик платить не хотел, оно и понятно, отдавать свое кровно нажитое за то, что соседи будут спать спокойнее? О том, что сам будет спать спокойнее уже никто не думал. Каждому казалось, что другому оно важнее, и, конечно, все сходились на том, что наемники вконец обнаглели и хотят обобрать честно крестьянство. Усилием воли Кейлин удержалась от того, чтобы плюнуть на все это и уйти прямо сейчас. Слушала Вацлава. Верила ему? Не имеет значения. Главное, чтобы деревенские поверили. Решать, как водится, будут всем миром, значит, сколько-то времени у них есть. Староста ушел, Серая закрыла дверь на задвижку. Нога болела, стоило заняться ей как можно скорее, да и руку солдата осмотреть и подлатать не мешало бы. Нужно только выудить из сумки тот самый пузырек, что берегла на черный день. Дальше беречь не имело смысла, рассуждая насколько все может быть хуже. И от пустячных ран умирают, тем более в дороге и по такой поганой погоде. Вацлаву тоже следовало помочь, если ладонь его могла ждать, то новая рана выглядела поганенько.
Достала пузырек из сумки, и вздрогнула, когда рука мужчины легла на плечо. Слишком близко, не привыкла. Подняла глаза на солдата…и невольно тоже улыбнулась.
- Выжили, - с усмешкой подтвердила Серая. – Я не люблю Империю, Вацлав. Не за что в общем-то. Но когда встречаю людей типа тебя думаю, что она не совсем обречена.
Может, и зря, - мелькнуло в мыслях, но озвучивать это брюнетка не стала.
- Надо заняться ранами, пока не вернулись наши гостеприимные хозяева, - сентиментальность все-таки не ее конек, привыкла по-простому, теперь меняться было бессмысленно и бесполезно. Нельзя думать о том, что рука его сильная и теплая, и что тот поцелуй был хорош. Не в ее положении. Когда архонт-воин начинает задумываться о доме, он находит его, как правило, в земле.
Нашла таз, придвинула к стулу вместе с ведром. Распороть штанину было делом секунды, чуть дольше заняло смыть кровь, почти застывшую коркой. Все могло бы быть хуже, но и сейчас картина была не из приятных. Кейлин выругалась…
- Вина бы, - мрачно заметила архонт, раскладывая на столе содержимое сумки. Одна рубашка пойдет на повязки. Не так уж жалко, нитки и иголка тоже нашлись. Придирчиво осмотрела рану еще раз…все-таки лучше зашить. Момент пыталась оттянуть, как могла. Смыла всю кровь, умылась, стало чуть получше. Все равно виски ломило от недостатка энергии. Теперь придется пару дней избегать встреч с тварями уж точно. Начинать не хотелось, но надо было… Прокалила иголку над свечой, нитку промазала обеззараживающим раствором из пузырька. Зашивать по живому будет больно, но деваться-то некуда. Руки предательски дрожали.
- Мать твою, - прошипела Эртон, - никогда не была сильна в этом. Поможешь? Потом твоей рукой займемся. Не хватает только сдохнуть после того, как выжили.

- Знаю, - кивнула. Боли не боялась, поздно уже бояться, но любить не любила и, когда могла, старалась избегать боевой подруги. В этот раз не удастся. Рукав сложила в четверо, закусила. Отвернулась, незачем Вацлава взглядом горящих глаз отвлекать. Шрам останется, но ей не привыкать, это раньше, молодая была, волновалась из-за каждой отметины, что за неделю не проходит. Потом поняла, что бесполезно, что мужчинам почти все равно, замуж не идти, а переживать за каждую царапину – нервов не хватит.
Первый стежок всегда болезненный самый, дальше легче идет. Последний тоже поганый – каждый раз хочется его избежать, потому что боли становится уже слишком много. Держать в зубах ткань, не смотреть, не срываться на крик. Они молодцы, они выжили. Нечего теперь орать, позориться только. Терпела, куда деваться было. Шил быстро, умело, не сомневался. Правильно все… и все равно взмокла вся, а руки сжались в кулаки так, что побелели костяшки. Ничего, будем живы – не помрем. Все хорошо.
Боль кончилась внезапно, оставив на прощание жаркий пульсирующий поцелуй. Серая перевела взгляд на ногу. Смотрелось… погано, что уж там.
- Хорошо, что ты не баба, никто бы замуж не взял с таким шитьем, - усмехнулась через силу, но спустя мгновение улыбнулась по-настоящему тепло. – Спасибо, Вацлав.
Осторожно смыла кровь, плеснула на кусок рубашки настойки лечебной, приложила к ране, потом перебинтовала. Вот теперь жить точно будет. Умылась, нашарила в сумке фляжку с самогоном, сделала большой глоток и передала солдату, сама пока в чистое переоделась, потом все-таки не удержалась, взгляд заскользил по телу мужчины. Им бы побольше времени и поменьше деревенских и собственной крови…
- Дай посмотреть, - еще кусок рубашки пошел на тряпку, на этот раз смоченную водой. Любит Вацлав иголки или нет, если рана плоха, придется зашивать. Кейлин, впрочем, несмотря на то, что девушка, в этом преуспела не лучше его. Им бы поесть и вина нормального, а не так вот, по живому шить. Рана, впрочем, оказалась не так плоха, как могла бы быть.
- Без иголок, так без иголок, - пальцы Серой скользили по краям раны очень осторожно, оценивая ущерб, нанесенный чужому телу. – Щипать будет, - предупредила архонт и приложила тряпицу с эликсиром к ране. Сверху наложила повязку, пузырек вложила в руку Вацлава.
- Возьми, у меня есть второй. Раз в день повязку будешь менять, но в городе все равно бы лекарю показаться на всякий случай. Ей бы тоже, но она не станет. И в город еще не поедет какое-то время. А у него было шрамов вряд ли меньше, чем у нее. Вот ведь парочка подобралась.  Кейлин закончила перевязку, задержала руку на плече солдата. Дольше, чем надо…непозволительно дольше. А ведь там под дождем он был так же близко, даже чуть ближе…
В дверь забарабанили. Наваждение схлынуло. Архонт подняла со стола кинжал, открыла дверь. Старые знакомцы староста и трактирщик были еще мрачнее, чем в прошлый раз, но сейчас держали в руках не ведра с водой, а два небольших кожаных мешочка.
- Вот, господа хорошие. Что называется, спасибо и кати… хорошей дороги вам, - пробормотал хозяин постоялого двора, вовремя пнутый под ребра старостой. Видимо, армии боялись больше, чем потери денег, причитавшихся за убийство тварей. Армия она такая, может и все, что есть забрать – во благо и безопасности Империи ради.
- Хорошо. Мы уходим, - Кейлин забрала оба кошелька и захлопнула дверь перед носом мужиков. 
- Держи, - один кошель протянула Вацлаву. – И спасибо. Я бы вряд ли стала с ними спорить одна.
Собраться и уйти. Самое время сейчас. Серая не любила прощаний, не умела справляться с ними как следует. Но почему-то собирала сумку слишком медленно. Слишком много «а что если…» крутилось в ее голове. Неоправданно много. Нельзя так.

Кейлин замерла, подняла удивленный взгляд на Вацлава, когда он обнял ее. Крепко, по-настоящему. Был такой род мужчин, которые умели обнимать тебя так, словно ты одна на всем свете. Солдат был из таких… да они и были одни, отвоевавшие свою жизнь дважды – у дорров и у крестьян.
- Выживем, - шепотом повторила слова мужчины и послушно обняла его… и сама потянулась за поцелуем. Одним, потом другим. Сумка с глухим стуком опустилась на пол, упав с плеча. Скоро они уйдут, вернув жителями проклятых Вешек их долгожданное спокойствие, но сейчас еще есть время и никто не посмеет их потревожить, если не хочет окончить жизнь как давешние монстры.
Прикасаться, запоминать пальцами каждый шрам, каждую мышцу, губами касаться горячей кожи, оставлять поцелуи, дарить друг другу вздохи, гасить стоны губами, успокаивать боль.
Близость помогает забыться, отвлечься от реальности, остаться только в здесь и сейчас… Но тело забывать и не думает, вот и сейчас Кейлин надеялась, что оно вспомнит само что и как нужно делать. А пока руки скользнули к штанам Вацлава. Их вот уже вряд ли зашьешь, а сейчас они были совершенно лишними…
Губы искали чужие, тело мужчины казалось почти раскаленным, сильным, кровать оказалась под ними почти неожиданно, но мир схлопнулся до ее размеров практически мгновенно.
Чувствовать объятия, поцелуи, тепло чужого сильного тела. Чувствовать, целовать, прикасаться. Представить, что в мире не осталось больше никого и ничего, только эта комната и Вацлав на кровати с Кейлин. Жалобно звякнули монеты в случайно столкнутом с кровати кошельке, но архонт этого даже не заметила. Только руки, губы, только поцелуи и объятия. Плевать, что осталось за дверью, плевать, что нужно куда-то идти, что с каждым движением ноет рана, что где-то там целый мир, жестокий и серый. Сейчас есть только она и он. Все остальное пусть катится к черту. Они выжили, они празднуют жизнь.

Отредактировано Кейлин Эртон (2013-05-21 13:56:07)

Кровать, кажется, не была предназначена для того, что на ней делали. Впрочем, Кейлин это нисколько не волновало. Вешки вообще были неподходящим для любви местом… А весь Ревалон? Неважно на самом деле, место для любви есть всегда. А такая вот любовь, короткая, она самая честная. Да и не обучена Серая другой. Горела рана от лекарства, горели губы от поцелуев. Гореть им всем в адском пламени – и ей, и Вацлаву, и вешковцам. А пока можно попытаться жить так, чтобы потом не о чем было сожалеть. О таком не сожалеют.

Прощаться не умела. Прощаться не хотелось. Сосредоточиться на мелком – собрать вещи, натянуть рубашку, сапоги, куртку. Волосы в косу заплести, чтобы не мешались в дороге. Ехать придется долго, в приличный город, где у нее есть знакомый лекарь, чтобы на всякий случай осмотрел ногу. В Вешках ее больше ничего не держало. Ничего, кроме объятий, которые не хотелось разрывать. Но обманывать себя – себе же дороже. Как пересеклись их дороги, так и разойдутся. Выжили ведь, это самое главное. А все остальное может катиться в Ад когда пожелает.
Архонт бросила взгляд на дверь. Не стоит оставаться дольше необходимого. Крестьяне не будут ждать весь день… Да и уехать засветло будет куда лучше. Задержалась, подошла к Вацлаву.
- Возьми, - нож с посеребренным лезвием лег в руку солдата. – Нельзя против тварей без серебра ходить. Улыбнулась, потянулась вперед, чтобы оставить на губах мужчины поцелуй, короткий, почти невесомый.
- Меня зовут Кейлин. Береги себя, Вацлав. Даст бог, свидимся еще.
Закинула сумку на плечо и вышла, не оборачиваясь. Уходя нельзя смотреть на то, что покидать не хочется. Даст бог, свидятся еще.