Теплые майские сумерки кутали лес в серые шелка длинных теней. Лошади ступали медленно и устало: город путники покинули на рассвете, в основном благодаря настойчивости джиннии, которой не терпелось увидеться со старинными приятелями - в деревне она не была почти тридцать лет. Но сегодня ей всё вокруг казалось странным... Некогда добротная и гладкая дорога была устлана плотным ковром прошлогодней листвы, не перебегали её степенные смешные жабы, спешившие к водоёмам с мест зимовки, не слышно было ни одной птицы - и это в вешнем лесу, звенящем обычно круглосуточно.
Деревья внезапно расступились, открывая взору картину настолько неожиданную, что Кюмсали невольно зажмурилась и потрясла головой: она не верила собственным глазам. Эльфийская деревня была пуста... Лет десять назад жители почему-то разом покинули насиженное место, причём, собирались спешно, бросив на откуп неведомой опасности и лесу ненужный скарб. Центральная улица, мощёная булыжниками, была вся в зеленых стрелках пробивающейся травы, дома стойко держали оборону против огромной армии захватчиков, обступавших их со всех сторон, некогда ухоженные сады были едва видны в буйной зелени плющей, вьюнков и репейников. Вьюнки особенно усердствовали - они были везде. Стены, крыши, ограды тонули в изумрудных плетях с сердцевидными листьями и воронками цветов всевозможных размеров и расцветок. И радовали они, казалось, исключительно лошадей, умудрявшихся прямо на ходу подхватывать очередную плеть и задумчиво хрупать ею.
- Ничего не понимаю... - пробормотала Кюмсали. Она спешилась, подобрала валявшийся на обочине небольшой медный котелок, весь в сине-зеленой патине и грязи. - Куда все делись? В любом случае, нам придется ночевать здесь, но мне что-то не нравится эта перспектива... Дальше по улице дом старосты, он покрепче будет и наверняка он в самом лучшем состоянии.

- Завелся? - эхом отозвалась джинния, стараясь дотянуть упиравшихся и жаждущих пожрать лошадей к дому старосты, возвышавшегося над небольшой площадью. Дом внешне производил самое благоприятное впечатление, кроме покрывала из вьюнков и дикого винограда, карабкающихся по северной стене, никаких изменений не было: закрытые ставнями окна, запертые двери. Словно хозяева только-только вышли из дома... - Не представляю, кто тут мог завестись, чтобы эльфы разом сорвались на другое место из крайне удобной деревни. Здесь же останавливались все путники, направляющиеся в Каносс, Андор, или оттуда - на север. Очень доходное место. Три постоялых двора! И вечно ни одной свободной комнаты!
Смутные подозрения, закравшиеся было в голову джиннии, на время вытеснили заботы более насущные и приятные. Пристроив лошадей в саду, где столь приглянувшейся им травы было вдоволь, Кюмсали пошарила в щели под крыльцом и обрадовалась, обнаружив там ключ. Собиралось или нет возвращаться семейство старосты, ночевать на улице не придется. Дверь открывалась туго, неохотно, будто не желая пускать незнакомцев. Женщина заглянула внутрь - ковер пыли, кое-где бережно укрытая полотном мебель.
- Что ж... Это не твои бордели, но вполне сносно. По крайней мере, есть камин, мебель и вон там вроде бы и дрова остались.

- Что?.. - Джинния завороженно наблюдала за суетой инкуба. Мужчина, помнящий о том, что женщина тоже весь день провела в седле и так же устала?! Она обожала Нариила в этот момент. - А... Хорошая мысль, да... С вашей стороны так мило помочь мне...
Чтобы заняться хоть чем-то и перестать таращиться на попутчика словно юная деревенская девица на проезжающего деревней красавца-аристократа, Кюмсали зарылась в мешок с провизией. Фляга с вином, парочка сочных колбасок, лепешки, лимонно-желтые в розовую крапину зимние яблоки... Небогато, но сытно и вкусно. Джинния нарисовала на полу замысловатый знак, и многолетняя пыль ожила и плавно потекла в сторону открытых дверей. Женщина прошлась по комнате, касаясь стен. Нигде никаких повреждений, по крайней мере стены таковых не помнили. Не помнили и неведомых зверей или иной живности или нежити, запугавшей местных жителей.
- Всё равно странно... Стены молчат. Они не помнят чего-то из ряда вон выходящего. Ни оборотней, ни уйбыров... Мертвецов, то есть... Ничего живого или ожившего... Но эльфы бежали. И бежали в страхе... На рассвете собрали быстренько манатки, детишек и повыскакивали из домов...
Мысль об уйбырах, обычных "обитателях" родных джиннии степей, Кюмсали отмела. Она бы слышала о таких. Лютая в своей звериной жестокости к живым нежить не могла оставаться незамеченной, да и заводились уйбыры исключительно на боевых захоронениях. Но женщине слабо верилось, что эльфы испугались бы восставшего мертвеца, да и боёв в окрестностях деревни не было, а отойти далеко от могилы уйбыр не мог. С оборотнем деревенские и подавно справились бы - здесь практически все были отличными охотниками, утыкали бы стрелами что ежа. Дракон? А здесь вообще драконы водятся? Хотя первый муж вроде говорил, что знавал одного, тоже работорговец был. Опять же, не могла такая махина как дракон пробраться сквозь плотный строй деревьев, да и посреди деревни наворотил бы немало... Джиннии стало совсем тревожно. Она привыкла к тому, что практически всегда могла взять контроль над ситуацией, а тут она не могла эту ситуацию даже представить.

- Утром нам в любом случае придется ехать дальше, - джинния уселась на любезно отодвинутый спутником стул, отщипнула кусочек лепешки. Она разделяла тревогу Нариила, однако пугаться не спешила. В конце концов, дом старосты стоял посреди деревни, а неизвестная тварь могла появиться на окраине, и в этом случае надо было обойти дома на самом отшибе, чего сейчас очень не хотелось. После долгого дня огонь камина и простой ужин привлекали Кюмсали гораздо больше, чем то, что могли показать ей старые стены. А ещё ей не хотелось продираться через паутину вьюнков, собирая по пути все прошлогодние репьи. - Благодарю вас, вы очень любезны... Возможно, мои сторонние наблюдатели ничего не знают потому что дом слишком далеко от места событий. Камни запоминают то, что непосредственно "видят", то, что происходит вблизи. Передавать информацию по округе могут только крупные кристаллы. Вот ваш новоприобретённый дом в столице вовсю поёт благодаря бериллу из старого перстня. Впрочем, они быстро замолчат без него...
За открытыми настежь дверями дома темнело стремительно, прозрачные майские сумерки сменялись бархатной чернотой приближающейся ночи. Мимо пролетел тяжёлый степенный мотылёк-бражник, усердно махая пушистыми крыльями. Джиннии почему-то вспомнилось древнее поверье одного из народов её родины, почитавшего этих ночных бабочек как проявление душ умерших, но сейчас от этого воспоминания стало как-то неуютно... Ветер решился зайти на огонёк, разгоняя невесомые пылинки и наполняя комнату свежим приторно-сладким ароматом распускавшихся ночных цветов. Женщина вдохнула полной грудью, отвлекаясь от странных предчувствий. Весна... Она любила весну. Она из Сафра-то уезжала скорее всего потому, что было слишком грустно смотреть на серо-желтую степь после того, как отцветут тюльпаны и маки.
- Думаю, дома мы в безопасности. Хозяева уехали утром, значит, видели опасность снаружи и в темноте. Нам нужно лишь продержаться до рассвета, всего-то часов семь.

Кюмсали неспеша и тщательно пережевывала очередной кусок колбаски, оглядывая комнату и слушая в пол-уха. Умереть от старости ей не грозило, но это желание смертных она вполне понимала. Смерть внезапная - вещь крайне неприятная, и хорошо ещё, если умрёшь быстро. Надо было что-то ответить, что-то достаточно нейтральное, подходящее для смены темы - ночь и впрямь принесла с собой какое-то гнетущее, тревожное ощущение. Но прежде, чем Кюмсали собралась с мыслями и придумала не очень банальную фразу, началось нечто: инкуб, только что взиравший на неё как на произведение искусства, побледнел и вытаращился куда-то за спину джиннии. Женщина тут же обернулась.
Раскрытые двери, ночная темь подступила к самому порогу, поглотив очертания деревьев, домов и мощеной дорожки к крыльцу. Ничего подозрительного... Ничего ужасающего... Но Нариил явно видел что-то или кого-то там, за порогом, даже называл по имени. Не сказав ни слова, Кюмсали поднялась из-за стола, подошла к дверям и затворила их. К её удивлению, на дверях обнаружились основательные скобы для засова - прежде джинния не видела таких в эльфийских домах, - а сам засов стоял тут же, прислонённый к стенке. Крепкий квадратный брус. Кюмсали пару минут разглядывала его, потом пожала плечами и ограничилась тем, что заперла дверь на ключ.
- Заметно похолодало, не находите? - по-светски спокойным голосом заметила она спутнику, направляясь к окну. Ночевать в доме с плотно закрытыми окнами и дверями ей не хотелось - было слишком душно и пыльно, в непротапливаемой долгие годы комнате стоял сырой, затхлый запах склепа. Женщина открыла створку окна, затем распахнула ставни настежь. Створку она всё же закрыла - аромат цветов за окном был нестерпимым, словно цветы поглощали воздух, чтобы оставить исключительно эту сладкую мерзость. На мгновение ей показалось, что тьма за окном сгустилась, прильнула к стеклу, вглядываясь в комнату тысячей голодных глаз, но Кюмсали списала это на усталость и игру света и теней.

- Нет... Ничего...
Что за притча? Похоже, странное нечто, пугавшее инкуба, перемещалось вместе с джиннией. Или джинния перемещалась вместе с ним. На всякий случай женщина обернулась к окну, вновь увидела чернильно-тёмную ночь и ничего кроме. Но и Нариил не производил впечатление внезапно спятившего, вина не пил вообще, тем более в том количестве, чтобы начались галлюцинации. Что-то непонятное происходило в доме и за его пределами, и пока не желало показываться бессмертной. Эльфы так же не могли все сразу увидеть один и тот же глюк.
- А что я должна была услышать, друг мой? - Кюмсали подошла к столу, внимательно глядя на спутника. - И что слышали вы? У меня сильное подозрение, что сейчас начинается то, что выгнало из дома прежних хозяев...
И словно в подтверждение её слов кто-то медленно, с нажимом, провёл когтями по дверям. Замер, прислушиваясь к голосам внутри, и крадучись пошёл вдоль стены к открытым ставням. Джинния провожала взглядом доносившиеся шаги, пока те не стихли возле окна, но в окне по-прежнему никто не появлялся. Только захихикал хрипловато и злорадно, качнув ставню. В вязкой тишине тихий скрип несмазанных петель звучал отвратительно и жутко, как визг захороненного заживо существа.

- Проверить?! - Джинния была так сильно поражена этим предложением, что напрочь забыла про притаившуюся за окном тварь. - Вы в своем уме, друг мой? Там, снаружи творится что-то непонятное, вы видите что-то или кого-то, чего или кого не вижу я, и считаете вполне естественным выйти и посмотреть? Ну... Если вам так внезапно надоело жить, я, конечно, не стану вас удерживать, хотя мне непросто отказаться от вашего общества.
И тут же спрятала ключ от двери за пазухой. Выпускать Нариила в ночь даже при собственной поддержке Кюмсали не собиралась. Оставалось окно, но вырваться через него инкубу бы не удалось - между ним и выходом стояла джинния, привыкшая к быстрым и решительным действиям.
А тот, кто таился в ночи, явно обрадовался предложению. Краем глаза женщина заметила как к стеклу прильнуло синюшное лицо мертвеца, ощерившее гнилые острые зубы в злорадной усмешке. Она резко обернулась, чтобы рассмотреть пришельца, но он оказался проворнее и вовремя отшатнулся, оставив лишь неприятное ощущение лукавого присутствия чего-то неправильного. Только белесые неподвижные глаза, горевшие неутолимым голодом и ожиданием скорой добычи, опалово мерцали в темноте.
- Не может быть... - пробормотала Кюмсали. - Этого не может быть потому, что не может быть вообще...

Этого не могло быть. Не водились тут такие демоны, не мог ждать снаружи неупокоенный атцыс. Но он там всё-таки был... Нетерпеливо скрёб когтями по стене, заглядывал в окно в надежде, что сможет так или иначе выманить живых или дождаться приглашения в дом, где сможет добраться до них. И ему, мёртвому, бестелесному, нипочём стены, пройдёт сквозь них серой тенью, принеся с собой запах сырой могилы и верную смерть. "С другой стороны, если я оказалась здесь, вполне может быть, что сила, прихватившая меня, прихватила и мертвеца - я же не обнаружила соседа? А если он был мёртв? Если приполз с охоты домой подыхать, и именно в этот момент нас и утащило в этот грешный мирок?" - мысли вертелись в голове роем потревоженных пчёл, и самые безумные предположения казались вполне логичными и разумными. Потому что, если призрак за стенами реален, то всё складывалось: мертвец показывается инкубу в виде привлекательном, чтобы выманить его из дома, а джиннии - в своём обычном виде, чтобы та знала, с кем её спутник будет иметь дело, и в любом случае также вышла в темноту.
Но снаружи было холодно и неуютно, да и обниматься с мужчиной куда приятнее, чем гоняться за дохлым атцысом. Главное - не выпустить инкуба и не позволить ему позвать своё видение. И, кажется, Кюмсали знала один способ, позволявший ей это сделать...
- Вам тоже лучше не смотреть туда, - она подняла голову, осторожно и ласково провела пальцами по щеке мужчины, отвлекая его внимание от призраков за окном. - Думаю, мы можем найти занятие поинтереснее, чем рыскать в потёмках по эльфийским огородам...
И прильнула к губам Нариила поцелуем, нежным и жадным.

И все призраки всех миров, сопредельных и не очень, могли бесноваться хоть снаружи, хоть внутри, звать, завывать, греметь цепями и костями - джинния не заметила бы их даже если бы они стали водить вокруг них хороводы. Для неё существовал только он, здесь и сейчас, и весь мир существовал только в этот один-единственный миг, и обжигающее прикосновение его губ к её коже, и томительно-сладкое нетерпение, тяжким хмелем бродившее в крови, пьянящее и терпкое. Комната растворялась в этом хмелю, растворялись цвета, очертания и звуки, и настойчивый мерзкий скрипящий голос, звавший из-за окна по имени и предлагавший раз и навсегда решить, кому их них принадлежит этот дом, этот город, этот мир...
"...это - деревня..." - мелькнуло в голове в ответ шальной гостьей из исчезающей реальности. - "Это - деревня, и это - не атцыс, это что-то иное..."
Ночь зашипела гнусно и разъярённо, полоснули по безответному стеклу острые когти в безуспешной попытке прорвать прозрачную преграду, отвлечь их, заставить хоть кого-нибудь бросить мимолётный взгляд в окно, но им не было дела до того, что происходило снаружи - целый мир сжался до размеров небольшой комнаты, скупо освещаемой огнем, танцующем на поленьях в камине.