Пламя в камине продолжало танцевать, сея мягкий мерцающий свет на разбросанную по полу одежду, вырезая глубокие тени в смятой постели, благородной бронзой сияя на обнаженных телах. Страсть, только что пылавшая в крови, отступила, оставив чувство бесконечной безмятежности, невесомости...
Хотелось пить. Ужасно хотелось пить, застоявшийся воздух неприятно пощипывал пересохшие губы, но за флягой надо было вставать, а вставать совершенно не хотелось. И джинния нежилась в сладкой истоме, живом тепле огня и ещё более живом тепле инкуба. Который не стремился отвернуться и захрапеть, что было вполне ожидаемо, но - не случилось. Тишина в комнате стояла какая-то торжественная, величественная, словно в храме, и страшно было что-то сказать, чтобы не спугнуть её, не разрушить неловким словом ощущение сопричастности к чему-то волшебному, огромному и непостижимому. Можно было лишь коснуться, взглядом, губами, кончиками пальцев, задыхаясь от переполняющей нежности к Нему...
Стекло взвизгнуло под нажимом когтей, тварь явно заскучала там, в темноте, и горела решимостью присоединиться к компании в доме, но Кюмсали не стала оборачиваться - у неё был более интересный объект для созерцания, к тому же живой, горячий и ласковый.

Джинния улыбнулась, томно и ехидно. Скорее всего, сейчас таких счастливцев и счастливиц было великое множество, по крайней мере, ей хотелось верить в это. В то, что множество мужчин и женщин не нашли себе иного важного и приятного времяпрепровождения, чем любить друг друга. Но говорить вслух не стала - это было неуместно, зачем портить мужчине настроение глупыми замечаниями? Пусть витает в своих облаках, тем более, что он готов витать там с ней... Ей в любом случае лестно сознавать свою сопричастность к этому простому счастью.
Женщина потянулась всем телом, с наслаждением ощущая, как кипит под кожей энергия, требуя применения или хотя бы выхода. Но - к радости самой джиннии - никто не требовал воздвигнуть дворец или сравнять с землей город. Все страхи, подозрения и опасности казались сейчас пустыми и надуманными. Кюмсали уже сомневалась, видела ли она что-то непонятное, слышала ли странные звуки.
- Я бы поспорила, но мне лень... - отозвалась она хрипловато, вновь устраиваясь в объятиях любовника поудобнее. Так тепло, так уютно. Так приятно чувствовать себя обычной женщиной. - Мне слишком хорошо сейчас, чтобы вредничать. Со стороны хозяев было очень любезно исчезнуть до нашего приезда и оставить весь этот дом в нашем распоряжении... И камин они строили явно в расчете на...
Джинния многозначительно шевельнула бровью, и дом неожиданно качнулся в такт этому невесомому движению.
- Хм.. Надо быть поаккуратнее, а то кивну - и нас тут засыпет верхним этажом!

- Действительно, тихо. Чтобы там ни было, оно явно соскучилось и ушло. Или тактично торчит под окном, - мысль о деликатном призраке изрядно развеселила джиннию. Однако, такт оставался фактом: по неведомой причине ночь снова стала обычной майской ночью, немного прохладной, немного безумной и исполненной дурманящих ароматов сирени, черемухи и...
Кюмсали резко подхватилась, озаренная внезапной догадкой, поводила головой, принюхиваясь словно гончая, потерявшая след зайца. Запах... Запах пыли и сырости - конечно, это же брошенный много лет назад дом, совсем недавно сошел снег и ещё не везде просохли полы и стены. Еще пахло мышами, как же без них? Отличное убежище, крепкое, теплое, наверняка ещё и припасов натащили. Пахло камином, особенный домашний запах березовых поленьев, уютный и родной. Немного пахло колбасой, впрочем, нет, колбаса заявляла о себе громко и настойчиво, и, кажется, желудок был с ней весьма солидарен и требовал воссоединения.
- Нариил... Цветы... - женщина обернулась к инкубу, глядя на него округлившимися глазами. - Цветами не пахнет. Этот проклятущий аромат выветрился! Или вьюнки уже закрылись до утра!

- Это объясняет всё, - джинния ткнула пальцем в сторону окна. - Мы зашли в дом на закате, когда ночные цветы ещё только готовятся распускаться. Окно я открывала уже в потёмках, и за окном уже нечем было дышать от этих вездесущих цветов. Комната была полна ароматами! И именно в это время мы начали что-то видеть и слышать, каждый своё. Сейчас аромат выветрился, и ничего странного и непонятного не происходит. Кстати, за всю ночь я не слышала лошадей... А лошадь это не то животное, чтобы сбегать молча, они бы обязательно попытались предупредить нас об опасности. Животные вообще более восприимчивы и всякую нежить чуют издалека. Но... Лошади молчат. Уверена, они сейчас жуют себе преспокойненько, пока мы тут ловим своих призраков. Получается следующее: аромат какого-то из местных цветов заставил нас видеть иллюзии, нечто, не дающее нам покоя даже если мы об этом и не думаем в данный момент. Когда комната проветрилась, исчез аромат, исчезли и видения. На животных это, видимо, не действует, а вот разумные существа видят отражение собственных страхов. Неудивительно, что эльфы подорвались с насиженных мест... Ночь за ночью такое представление... Никакие нервы не выдержат.

- Дальше? Дальше мы может спокойненько дождаться утра. До следующего поселения почти день перехода, ехать ночью через лес смысла не имеет... - Джинния вглядывалась в темноту за окном. Оттуда доносился тихий мерный шорох. - Тем более, там пошел дождь. Скорее всего, надолго...
Мокнуть Кюмсали не собиралась. И без того волнистые волосы от влаги завивались мелким бесом, отказывались собираться даже в приблизительное подобие прически. А ходить с мохнатой копной на голове женщина считала неприличным. Всё-таки она была женщиной состоятельной, принадлежавшей к определенному сословию, где ходить простоволосой - роскошь непозволительная.
Шум дождя завораживал, шептал что-то заманчивое, едва различимое. Джинния поднялась, добавила пару поленьев в камин, чтобы потом уже не бегать, подошла к окну и осторожно приоткрыла его. Ничего подозрительного... Дождь сбил остатки дурманящего аромата, одна из лошадей, пофыркивая, медитативно хрустела травой. Заметив движение, лошадь подняла голову, долго смотрела на силуэт в окне, вызолоченный мягким светом огня, потом взбрыкнула и, как-то странно припадая на задние ноги, попыталась изобразить нечто, похожее на пируэт, отчего чуть не снесла забор. Кюмсали прыснула. Лошадь посмотрела на неё осуждающе - сама, мол, попробуй, на четырех ногах да по скользкой траве. А дождь шептал, роняя светлые слезы на весеннюю землю, бесшумно и жутко пронеслась над садом неясыть на мягких крыльях, гугукнула с чердака. Лес молчал, не проснулись ещё птицы, чтобы приветствовать рассвет. Ночь была тиха и безмятежна...
От открытого окна тянуло прохладой. Женщина поёжилась и вернулась в постель.
- У меня не очень приятная новость, Нариил... - ухмыльнулась она, наклонившись над любовником. - Кажется, наши лошади пьяны.