Солнце еще не успело показаться из-за горизонта, но едва проснувшееся небо уже нежно розовело в предвкушении возвращения своего сиятельного господина. Зоркоглазая дряхлая старуха-луна торчала над пустыней, тоже ожидая момента, когда хозяин возвернется домой, и она передаст ему из рук в руки его возлюбленную, которую он покидал каждую ночь. Красавица небо готовила свой лучший наряд, медленно спуская с плеч тяжелый черный халат, расшитый жемчугами. Амису внимательно смотрела вдаль, хотя цель ее путешествия лежала далеко за краем того, что было видно человеческому глазу. Караван выдвинулся из Сафра затемно. Повозки, охраняемые вооруженными наемниками, верблюды, груженые тугими тюками, - совершенно обычная картина для торговой столицы Запада. Заспанный чиновник помусолил в руках грамоту с султанской печатью, покряхтел, поскреб бороденку, и уже хотел было велеть им дожидаться рассвета, дабы были тщательно проверены все верблюды и несомые ими товары: «Мало ли кому захочется обмануть доверие луноликого и провезти беспошлинно больше драгоценного масла али тонкого шелка, чем ему было позволено». Но Амминас, один из младших братьев Амису, назначенный отцом ей в спутники и в начальники их каравана, сунул ревностному служителю казны тяжелый мешочек с серебром. Ворота тяжело вздыхали и стонали, медленно расползаясь в стороны и открывая им путь. Амминас пришпорил лошадь и помахал погонщикам. Он был недоволен. Он пылал праведным негодованием, она это видела – только лакшарит и заметит злость в своем собрате, чуть подрагивающие губы, сомкнутые так тесно, словно Харма запечатал их воском, едва побелевшие пальцы, сжимающие повод. Ее это забавляло. Амминас не посмеет пойти против воли их отца, ему велено было сопровождать сестру до самого стана кочевников, вести с ними беседу от ее имени и во всем подчиняться ее желанию, пускай даже она отдаст варварам всех их верблюдов и пойдет домой пешком – он обязан будет идти вместе с ней и вернуть ее домой в сохранности. 
- Брат, - позвала Амису из окошка своей повозки. Он придержал лошадь и подъехал ближе, так чтобы они могли вести беседу.
- Встречал ли ты степняка раньше, брат? – его дали ей в спутники не по заслугам. Моложе Амису на семь лет, он служил где-то в султанских ведомствах, не то по учету свободнорожденных харматанцев, не то по финансированию ремонта храмов в отдаленных городах империи. Конечно же, попал туда по протекции, брат самой валиде – начальником его, начальником. Хотя ни его лица, ни его имени до сегодняшнего дня вдова султана не помнила.
- Отец рассказывал мне достаточно, сестра, - процедил Амминас. «Он меня ненавидит. Наверное, думает, что это я отравила Джангира. Боится за свою должность. Дурак». Амису потупила глаза и ответила своим самым нежным голосом:
- Брат мой, я не могу говорить с ними, помни же, что мы едем к ним, как посланники моего сиятельного сына, Божественного Птенца, и ты – его уста и его щедрая рука. Дай  им все еще до того, как они о том попросят. Дай им это, как если бы это уже принадлежало им, а нам досталась честь привезти их богатства к их шатрам.
- Сестра, я отправился в путь, зная, куда мы едем и зачем. Тебе нет нужды обучать меня, - посмотрел на нее сверху вниз Амминас, - Если и рассчитываю на что, так что хотя бы мы двое сможем уйти оттуда живыми.
Они не перекинулись ни словом вплоть до того, как, пресытившись красотой своей вечной супруги, солнце не вскочило на коня и не умчалось прочь, оставив после себя лишь остывающую постель и немую стражницу-луну. Тогда впереди каравана показался отряд всадников. Они были одеты по степному обычаю. Амминас приказал людям остановиться и опуститься на колени. Верблюды меланхолично взирали на своих погонщиков, неуклюже топчась на месте.
- Веди же меня, Великий Харма. Твоею волею. Дай мне их огненные сердца, как я дам им сверкающие мечи, чтобы поразить врагов моего сына, - Амису откинулась на подушках, прикрыв глаза.

В центре шатра медленно разгорался небольшой очаг. Сонные угли недовольно шипели и трещали, посылая вверх тонкие струйки дыма. Амису протянула к огню руки. Ночи в Дунгаре сейчас, в самый пик лета, были невыносимо душными, но отчего-то ей было холодно. Амминас мерил шагами небольшое пространство шатра. Он то и дело клал руку на рукоять кинжала, бившего его по бедру, будто проверяя, там ли оружие. Амису взглянула на брата и поцокала языком, приложив палец к невидимым под чадрой губам. Кожа на гладко выбритых щеках Амминаса из молочно-белой превратилась в серую. Он хотел было что-то возразить сестре, но промолчал, только лишь сжав руку в кулак. Степная гюрза – так ее звали нынче даже в родной семье. Ядовитая, мерзкая змея. Амису опустила глаза и улыбнулась сама себе. Она жалела мужчин, обделенные возможностью скрывать свое лицо под платком, многие из них так отвратительно, из рук вон плохо, овладевали искусством сдержанности.
Ее чуткое ухо уловило звуки шагов как раз вовремя, чтобы она успела спрятать руки в рукава своего черного платья и опустить голову еще ниже. Хлопнул откинутый полог шатра. Амису не пошевелилась. Теперь все зависело от Амминаса. Ее брат поднялся на ноги – это она слышала, должен был склонить голову – на это она надеялась. Бей уселся напротив них, его воины тут же. Их не бросили собакам, даже вызвали самого Джехангира, и он явился – небывалая удача! Амминас медлил. Амису хотелось вскочить на ноги и, схватив брата за шею, заставить его упрямую спину согнуться. Но он медлил, и женщина не поднимала глаз.
- Имя, нарушившего покой твоего становья, Амминас, сын Шарми из рода Лакшар, - брат опустился на одно колено, - Благодарю тебя за кров и гостеприимство, вольный хозяин Великой Степи. Я прибыл из сердца земель Хармы, что ныне кровоточит от язвы, поразившей его. Мудрейший указал мне путь туда, откуда извечно текла кровь, питавшая сердце Империи. В великой скорби своей он говорил с сынами моего рода, и призвал их обратить свой взор за пределы белых стен, что прервали полет свежих ветров степи, и столь долго скрывали гниение. Я пришел по его воле и с его словами на устах просить о твоей милости, яростный сын Хармы, - с этими словами Амминас отстегнул от пояса свой кинжал, усыпанный рубинами, и положил его к ногам бея. Рукоять оружия была искусно выполнена в форме головы феникса, красный камень светился в глазнице птицы и на ее языке, высунутом из распахнутого клюва, - Восстающий из пепла, - пояснил Амминас, - Сын огня, меч Хармы призывает тебя под свои знамена. Истинный султан, наследник трона, кровь от крови моего рода. Его мать прибыла вместе со мной, чтобы выразить свое почтение Джехангиру, сыну Хурри, властителю Дунгара. Амису, дочь рода Лакшар, Жемчужина Харматана, вдова коварно умервщленного владыки Величайшей Империи.
Амису наконец подняла голову и посмотрела в глаза степняка. Молод, дик. Ей было нужно такое оружие. Волк, которого она могла бы спустить с цепи. Женщина не моргнула, затем вновь опустила глаза долу.

Отредактировано Амису-хатун (2014-03-26 21:41:50)