Лайт не стал продолжать, только прицепил к поясу так и не открытую флягу с водой, молча кивнул и отошел от того, кто называл себя Лисом, и отказывался говорить настоящее имя. Тут до него дошло, что меч голый, с тех пор как достал его из ножен - так и носит, не положив на место. Пошел за ножнами, вложил, для безопасности также прицепил к поясу.
Святой отец скоро должен был прибыть с лошадью и пора было отправляться в путь, пусть на ночь глядя, в силу текущих событий - оставаться тут на ночь было хуже, чем быть в пути.
Джон принялся отвязывать лошадь, которую надо было снова запрягать в телегу. Пусть парень успокаивается, видимо задел больное, и не всякие слова воспринимаются сразу, иногда нужно долгое время для размышления. “Насрать”, конечно ему насрать, куда уж тут уж. Редко кому то теперь в этом мире не насрать на чужие проблемы, особенно если это те, кто проблемы создают. Что еще можно было ждать от грабителя? Уж явно не горьких слез сожаления и раскаяния. Про “мирных” соседей тоже было хорошо сказано, особенно в тот раз, когда ему приходилось укрывать в своем доме архонта от особенно хитровымудренных деревенских, желающих и на елку влезть и жопу не ободрать. На одном собственном авторитете Джон выехал в тот раз, и подрастерял его значительно. Но это не значило, что все должно остаться так как есть, так или иначе - парень будет ключем к возврату награбленного, так.. Или иначе. Семья Лайтов голодать не будет.

Потрепал лошадь по морде, погладил ее, прислонился головой. Хорошая у него была лошадь, все понимала.

Стемнело.
Лайт сидел на земле, привалившись спиной к собранному сушняку и дровам для костра. Решено было, что он караулит первым, пока святой отец отдыхает. К середине ночи тот сменит кузнеца. Костер потрескивал, Джон смотрел на огонь и слушал лесные шорохи, изредка поглядывая на связанного пленника. Смертная казнь за разбой на дороге не была для разбойника новостью, но ему было “на все насрать”. На самом деле ему было не насрать, но выглядеть он хотел гордо и пофигистично.
Рамиро уже спал, а к Джону сон не шел. И нападать пока никто не собирался.
Лис в ужине не участвовал, ему не предлагали. Но все ж люди не звери, и бандит хоть и бандит - он тоже человек.
- Эй парень, есть хочешь? - не громко спросил кузнец.

Отредактировано Джон Лайт (2014-12-16 10:31:02)

Над ответом, тот, кто называл себя Лисом, раздумывал. Стало быть либо обдумывал какую еще гадость сказать, либо как признаться. Ни то, и ни другое, как оказалось.
- Ну тогда спи, тебе еще много о чем надо подумать, - сказал Лайт. Хотя сам встал, положил последний кусок мяса на лепешку, налил воды в кружку, обошел связанного с противоположной от костра стороны, положил еду рядом с ним на плащ и поставил воду.
- Захочешь есть - съешь.
Ответа не ждал. Связанному есть не удобно, но при желании - осуществимо.
Огляделся, было тихо, лишь потрескивал костер и ветер шелестел в верхушках деревьев. Лошади были спокойны, Рамиро спал.
Долго еще Джон сидел и смотрел на огонь, изредка поглядывая на Лиса. Разные думы думались. Мало было вероятности, что парень пойдет на попятную, мало было шансов у Джона. Руду он не купит, поставщики вряд ли что то отпустят в долг. Хотя не было еще, что бы кузнец подводил их или не держал обещания. Зима близко. Что и как он будет делать, если дело не выгорит, если банду не удастся наказать и заставить вернуть награбленное?  При текущем положении вещей, все варианты действий позволят протянуть его семье максимум до середины января. И все. Слишком тихо было, огонь завораживал, Джон и сам не заметил как пересек эту грань между явью и сном, поник головой и расслабился, перестал ощущать все внешнее.

Отредактировано Джон Лайт (2014-12-19 16:25:08)

Огонь прекрасен. В огне закаляется железо, приобретает форму. В огне растворяются мысли и желания. В огне горит все то , что не нужно. Огонь созидает и уничтожает, огонь сам по себе личность. С ним надо обращаться правильно.
Удар, твердого по мягкому. Лайт открыл глаза и не сразу понял что происходит. Осознание приходило медленно. И при этом стремительно. Осознание не принесло ничего хорошего. Воссоздание в памяти событий только что увиденных тоже заняло какое то время. Осознание было отвратным. Джон мгновенно обозлился на себя за то что заснул и все упустил, а еще больше он обозлился на эту сволочь. Рамиро лежал, запрокинув голову, капля крови стекала с его виска, темно-красная капля крови. Пацан уже скрылся в темном лесу, но Джон заметил направление. Схватил меч, лежащий под рукой, вскочил на ноги. Бежать за ним поздно, догнать не получится, время упущено. В два прыжка добежал до ближайшей лошади, привязанной к дереву, рубанул мечом привязь, бросил меч, ухватил за гриву, подпрыгнул и взобрался на ее спину, ударил пятками, указал направление. Родная отреагировала сразу, послушалась, спасибо тебе родная. Некогда было думать, ненависть и отчаяние занимали его в настоящий момент. Ничего, кроме отчаяния и ненависти.
Свет костра ее добивал, поравнявшись с уровнем леса, кузнец заметил как ноги его противника устремлялись вверх по дереву. Ни фига они не должны были успеть туда подняться, натянул остатки отрезанных поводьев, согнул ноги в коленях, цепляясь за спину лошади, и со всей силы встал на ее спину. Прыгнул вверх, ухватил за штаны обидчика, и дернул вниз со всей силы. Упали оба, упали с высоты. Было больно, чертовски больно, потому что Лайт упал неудобно, ударившись коленом о землю. Это только прибавило ненависти.
Зато парень умудрился развернуться к нему лицом, что ж, тем лучше.
Отпустив его штаны, Джон оттолкнулся от земли и насел на него, уперся коленом в живот и принялся бить. Бил самозабвенно. Никогда он раньше так не бил никого. Обоими руками, в челюсть, по щекам. Парень сопротивлялся, но Джон лупил так, как требовала его натура. Этого парня нельзя было упустить. А еще - он вероятно убил святого отца, и мало ли кого он еще ограбил раньше. Сейчас Джон хотел, что бы тот за все ответил. За все. За всех тех, кто по его милости сдох в суровую зиму. Джон себя не помнил. Он только бил, куда придется, по рукам, по лицу, по шее, по челюсти, по груди еще ребром руки заряжал.
Остановился только тогда, когда себя осознал, понял что щас убьет просто этого парня и все. А убивать он не хотел. А еще - его нельзя было убивать. Джон слез с пацана, который уже не сопротивлялся. Да только ненависть никуда не ушла.
- Сволочь, скотина. Тварь. Ты что ж думаешь, что уйдешь? Ты думаешь что вот так просто ты уйдешь, ограбив меня, и мою семью ? Оставив людей на погибель - хрен тебе. - Лайт еще раз ударил кулаком его в лицо. Лицо отлетело в пределах шеи, которая еще поворачивалась.
Джон задыхался, от напряжения, от ярости, от ненависти. Но бить - устал. Хотелось еще вдарить его по яйцам, но это было как то в теперешних условиях не совсем тактично. Пощупал его челюсть, не сломал ли. Кардинальные повреждения не входили в его планы. Дышал устало, хватая ртом воздух. Боль в ноге наконец снова достигла разума, забытая ранее. Еще раз ударил в его левую скулу.
- Ты отдашь мне все что забрал, либо тебе конец. - выдохнул Джон. Встал, взял его за ногу и потащил к поляне.
Парень все еще сопротивлялся, Джон ударил его ногой по выступающему месту и потащил дальше.  Конь пошел за ним следом.
Вытащив на поляну, достал веревку. Фигово видать отец Рамиро парня связал. Джон связал несопротивляющееся тело гораздо сильнее. Руки за спиной, веревку за шею, и спутывая ноги, крепко. Поссать ему удасться только либо в штаны, либо если очень попросит - ему позволят. Несколько оборотов, больше ему не выбраться.
Последний раз пнул уже связанного и бросил его на землю, Джон сел рядом что бы передохнуть.
- Нет у тебя шансов, парень. Ты их все просрал.

Отредактировано Джон Лайт (2014-12-19 20:46:00)

Связав обидчика, кузнец  пошел к отцу Рамиро. Проверил пульс на шее, вопреки ожиданиям, тот был жив, но без сознания. Джон метнулся к телеге, достал пару чистых тряпиц. Перевязал голову святого отца, затем подхватил его за спину и под колени, и понес к телеге. Святой отец был тяжел, Лайт, поднимая его крякнул.
Хорошая была идея досидеть до утра, да она не удалась. Потому что события все изменили, и изменили они это все потому, что Лайт позорно заснул и все упустил. Рамиро расчитывал на него, а Джон заснул. Это было ужасно, заснул на дозоре. За такое надо убивать. Джон очень хреново себя чувствовал, ибо был виновен в том, что спящего Рамиро ударили по голове. Ударили критически. Он доверился, а Лайт заснул.
Лайт погрузил Рамиро в телегу, уложил его максимально удобно, положил под его голову свое сменное белье. Потом вернулся к разбойнику.
Разбойник не шевелился. Еще раз Джон проверил его челюсть, ощупал, вроде не сломано. Потом проверил другие сочленения. Правая рука выступала не очень естественно. Совсем не естественно. А парень не реагировал никак.  Вот и теперь, Джон понял что подвергся безумию, что по своему упущению и безумию он теперь был виновен в гибели обоих. Пацана развязал, до пояса, уложил ровно,  на спину, в его суставе хрустело. Руку дернул, дернул еще раз, рука встала на место. Принялся ощупывать дальше. Дальше - лодыжка его его тоже была какой то неправильной. Но тут Джон не стал что то делать, могло стать еще хуже. Нашел из дров для костра более менее подходящую ветку, вернулся к Лису. Связал его снова, ветку примотал к ноге, руки связал уже спереди. Заламывать на зад не рискнул. Причинять излишнюю боль человеку, хоть и разбойнику, хоть и одного из тех, кто лишил его бытия - он не хотел.
Хорошая была идея - досидеть до утра. Да Джон сам зарубил ее на корню. Рамиро был нужен лекать, чем быстрее - тем лучше. А парня - Джон не собирался его его сдавать властям. Что ему было нужно - что бы они вернули награбленное, ведь власти его повесят. А вернуть - ничего не вернут. Загубленная жизнь молодого пацана ему не нужна была. Парень был не безнадежен, на большой разбойничьей дороге он находился не от хорошей жизни, он был слишком молод, слишком маленький, что бы найти свой настоящий путь, где бы смог честно зарабатывать на свою жизнь. Парень все еще не шевелился, Джон только надеялся что в припадке безумия не слишком его повредил. Парня он положил у другого борта телеги, потом оседлал обратно лошадь, отвязал еще двоих и впряг в телегу.
Черт с ней с ночью, пора было ехать. Обоих двоих везти к лекарю, в Бригор, чем платить  лекарю - это другой вопрос. Рамиро должны были встретить его Орденцы. Будущее не было предопределенным, будет утро - будут решения, а сейчас надо было ехать. Джон поехал рядом с телегой, следя за обоими ранеными, которую вели двое других его послушных лошадей.

Отредактировано Джон Лайт (2014-12-22 23:15:03)

- Очухался? - кузнец заметил что парень сел в телеге, привалившись к борту. Направил коня ближе, поехал вровень, что бы находиться почти рядом. Святой отец Рамиро признаков жизни не подавал. Лес поредел, и наконец уже выехали на почти ровную дорогу, колеса и копыта мерно стучали по ухабам. Ночь была ясной, взошла неполная луна, луна освещала лицо Лиса, тот казался растерянным и неуверенным. Подмога к нему не пришла. Казалось бы что проще, огреть кузнеца по голове сзади, пока он в исступлении бил обидчика, и уволочь своего, но этого не произошло.
- Вот скажи мне, парень, в чем сила? В деньгах ? Ну ограбил ты меня, и чего? Больше денег стало? Больше денег нажил, и что, сильнее ты стал? Лучше тебе стало? Есть какая то справедливость в том, что ты ограбил путника? Обидел я тебя чем, али отобрал у тебя что нибудь раньше? В чем я перед тобой виновен? Нет такого. Не было. Лучше тебе не стало, по приезду в Бригор тебя повесят. В чем выгода, парень? Ты думал что таким образом жизни долго протянешь? Что мешает тебе пахать поле или иметь какую либо другую достойную профессию, и пожинать плоды собственного труда? Плоды того труда, которым ты занимаешься теперь - вот они. Что в них хорошего? Что в этом труде от правды и силы? Скажи мне, я не понимаю.
Джон оглянулся по окрестностям, проверил крепление меча. Не было никого.

Отредактировано Джон Лайт (2014-12-24 19:17:05)

- 32, - сказал кузнец, помолчав немного, - из того же мира, что и ты. И подлецов и мерзавцев повидал достаточно, как видишь - не езжу без оружия. И ты прав - ни правды ни силы нет в твоих действиях, и в действиях твоих друзей. И да, я буду их поносить, в самом деле, разве должен я их что ли полюбить нежно, после того что они сделали? Так увы - не за что. Если бы вы сделали для меня определенную работу - я бы вам заплатил, если бы вас нанял, а так - уважать мне вас не за что. Что посеешь, то и пожнешь, парень. И раз ты сеешь вокруг себя разрушение и грабеж, то не пожнешь ничего хорошего. Что ты отдаешь миру - то и вернется к тебе сторицей, такие дела, парень. Так мир устроен.
Тихо было, ветер трепал накидку Лайта, грива его лошади развивалась на ветру.  Джон испытывал потребность говорить, никто и никогда, наверняка, не говорил Лису всего этого, потому что как следовало из его слов - у него никого нет, кроме этой банды, это единственная его “семья”, а значит некому было его научить, не было у него толком ни отца, ни матери, раз он “зарабатывает” на жизнь на большой дороге. Да жалко было этого парня, потому что как бы он ни огрызался - в его душе имелась и честь, и смелость, и мужество. Лайт это увидел,  да только направлено это все было не туда. Потому что направить было некому.
- С удовольствием, говоришь, пахал бы землю? Знаешь как строится дом? Сначала выкапывается яма под основание, выкладывается камнем, затем бревна выстругиваются один к одному, выкладываются по периметру, подгоняются точно. Также ставятся стены, потом разграничиваются внутренние помещения, потом кроется крыша. Все что нужно - природа дает тебе. Вас много - вы могли бы построить отличный дом. Вы все могли бы работать и жить честно. Да выбрали вы не достойный путь. Нету  чести в том, что бы отнимать у других честно нажитое. Того что вы взяли в этот раз - вам хватит на целый год совершенно безбедной жизни, да толку то только? Никакого, потому что вы не создаете ничего, только потребляете, за чужой счет.
- Вот скажи мне, ты мстишь миру за то, что он у тебя отнял. И тебе это нравится. Когда ты будешь умирать, разве не вспомнишь ты о том, как бездарно прожил свою жизнь? Что ты сделал хорошего в этой жизни? Кому ты подал хороший пример, кого научил чему то? Что останется после тебя? Множество ограбленных и обнищавших, множество униженных? Перед лицом смерти не жаль ли тебе будет пройденного неправильно пути? Разве не хочется ничего изменить? Разве не пожалеешь ты о том, что выбор твой мог быть иным?

Отредактировано Джон Лайт (2014-12-25 19:29:49)

- Покаяние здесь ни при чем, покаяние - это термин святого отца, которого ты кстати по голове и шарахнул. Не факт еще что он встанет, ты доволен этим? Людей убивать нельзя, ты в курсе что лис не убивает лиса, волк не убивает волка, олень не убивает оленя? Человек - единственная раса, которая хочет убивать себе подобных. Это стыдно.
- Перед тем, как вздернут, говоришь, да, ты имеешь право. Право передумать. Если хочешь, мы остановимся.
Джон натянул поводья, сделал едва заметный жест, свистнул. Лошади, тянущие телегу - остановились. Лошадь Джона рванула вперед, и затем вернулась назад.
Лайт пригнулся к спине лошади, отклонился, глядя в глаза разбойнику:
- У тебя до Бригора все еще есть выбор - вернуть мне все, что забрал, и тогда я тебя отпущу. Где твои, которых ты считаешь семьей? Они должны быть где то рядом. Свистни им, они должны быть рядом, если и правда семья, готовы они отдать за тебя свою выгоду? Я подожду.
- Убить меня? - Лайт улыбнулся, без какой то иной эмоции, все еще глядя ему прям в глаза, - разве ты убийца?
Потом Джон выпрямился, глядя на окрестности, лес стоял по обоим сторонам дороги, редкий, скоро лес перейдет в поле.