Лайт перетаскал мертвых к обочине. Тот, что был оставлен недобитым - тоже умер. Каждый получил по собственным заслугам, ответил за все что сделал или не сделал в своей жизни. Жалость кончилась, кончилось сожаление. Пришло совсем иное понимание. Кузнец вымазался в чужой крови, которую хотел смыть с себя. Он понимал, что жизнь принесет еще не мало такого. Чертовски неправильно и недопустимо протрезвел. Боя здесь и сейчас больше не будет. Оставаться трезвым после всего того что случилось Лайт намерен не был.
Когда вернулся, жена уже нагрела воду и готовила ужин на костре что он развел. Заметно холодало. Жена молчала, полила на руки водой теплой, Джон смыл кровь. Не говорили слов, потому что слова были бессмысленны и бесполезны. Они прожили вместе много лет, им не надо было слов, чтобы понимать друг друга.
День клонился к вечеру, мороз крепчал. Джон добавил в костер дров, раскочегарил их под котелком с похлебкой, достал из вещей кувшин с медовухой и подсел поближе к Ларгре.
- Видимо удивительно, но похоже прямо здесь и сейчас продолжения не будет. И я намерен провести вечер в компании еды, алкоголя и воина, что помог мне защитить дорогих мне людей. Как смотришь на это?

Отредактировано Джон Лайт (2015-02-11 19:51:01)

- То же самое, потом медовуху, но если что, настойки еще достаточно.
Кузнец разлил по кружкам, посмотрел на обочину.  Когда кончатся дрова для костров, и люди начнут замерзать - они тоже будут убивать желающих спуститься в лес за дровами? Этот момент стал чертовски интересным, но категорически не хотелось снова проверять свое предположение. Все происходящее от начало до конца казалось каким то странным фарсом, за версту отдающим неестественностью. Почему дракон никого не убил, и особенно как его удалось обезвредить. Кто заставил всю эту толпу напасть на превосходящую по силам колонну. На вопросы не было ответов, но рано или поздно ответы будут. А на текущий момент если все таки больше интересовало то, что варилось в котле, и плескалось в кружке, а еще больше та женщина  котелка, что была матерью его детей, и трое маленьких, что сидели вокруг костра возле матери. Они были главными.
- Дезертир, говоришь…-  сказал кузнец, - чего так? Чем не понравилась армия?

Джон Лайт привык в жизни ясно видеть картину собственного мира. Понимать происходящее, узнавать неизвестное, контролировать ситуацию. Не все и не всегда он понимал и контролировал. В частности он не понимал смысла и причин текущей войны. И это напрягало человека, привыкшего все понимать и все в достаточной степени контролировать. Но с этим вопросом он еще более менее мог жить, потому что было достаточно забот текущих, а о судьбах мира и народов - заботиться не ему. Однако настала такая пора, что пришлось бросить родные места и отправиться в путь с семьей. Более или менее и здесь ему удавалось быть полезным и незаменимым, надеждой и опорой, тем, кто решает проблемы и способен защитить. До тех пор, пока произошло нечто, в чем он разобрался не до конца. Неразрешенных загадок, несущих угрозу с непонятного направления Джон не любил. Однако текущая ситуация была именно такой, непонятной, не решенной, угрожающей, со множеством неизвестных подробностей, которые он должен был узнать. Спокойно не было.
Но должно быть спокойно рядом, в семье, его беспокойство - лишь лично его, ничье больше из тех кого он любит. Тех, кого он любит - он обязан защитить от всего что происходит неправильного и произойти может. А для этого он должен знать. Знать многое и желательно все. Поэтому Лайт скользил взглядом по окрестностям, внимательно, но уже несколько отстраненно. Все что он не знает, он узнает потом. Иногда должно быть место отдыху. Не часто ему приходилось убивать, но приходилось. Каждый раз после такого он рассматривал свои руки, что приносили смерть другому человеку. По большей части - те, которых он убивал людьми не были, не были потому, что хоть и принадлежали роду людскому от рождения, но представляли опасность для всего остального рода людского. Всегда Джон адекватно осознавал альтернативу - если не ты - то тебя. Но все равно это никогда не было просто. Так и сейчас. все было не просто. И душа требовала отходняка.
Саманта подала мужу и сидящему рядом с ним воину по миске с похлебкой. Горячий вкусный запах поднимался вверх. Джон взял деревянную миску и поставил ее на лед. Меж тем, Ларгре рассказывал о себе. Это было интересно. Настойка кончилась в емкости, что была принесена первой. Зато медовуха в кувшине заканчивалась там где и горлышко.
А парень похоже был со склонностью к приключениям, действиям, войне. Интересный был мужик. С командиром не соглашался, Лайт усмехнулся. Сам то он тоже не часто соглашался с теми, кто деревней управлял.
- По второй?
- По второй, - кивнул кузнец, соглашаясь, налил товарищу и себе. - И что б не последняя. А последняя у нас еще не скоро. - Выпил, взял миску и принялся есть. Напиваться в хлам Джон намерения не имел. Напиваться в хлам он имел права последний раз еще дома, когда не было никакой опасности, когда не было никакой проблемы. Когда было все чинно, благородно и хорошо. Теперь он этого права не имел. Но душа требовала отдыха, душа требовала расслабления. Кузница могла бы ему помочь. Любимое дело, огонь и вода, молот. Да слишком далеко был дом, да слишком сильно Джон устал, что бы на потеху окружающим взяться ковать посреди стоянки что то не очень нужное.
- Мой брат тоже однажды отправился на приключения. Уже много лет тому, я не имею от него вестей. Надеюсь, что он еще жив. Но тоже не всегда соглашался, все делал по своему. А впрочем, я прекрасно тебя понимаю, парень. Однако есть время для боя, есть время для “после боя”. Скажи мне, твоя жажда боя, что затмевает жажду денег - как соотносится с желанием покоя, спокойного существования, мира и жизни? Как ты справляешься с тем, что должен убивать и убиваешь?

Парень разговорился. Джон даже развернулся к нему, что бы смотреть и видеть не сбоку, а в лицо. Наемник все говорил и говорил о себе, а кузнец только рассматривал его и пытался понять. Около года тому назад несколько наемников почти убили его, и если бы не одна женщина-лекарь - не видать бы ему больше солнца, не дышать воздухом, не заботиться о жене и детях, а лежать бы ему в земле сырой. Вот и он признавался, что вне закона, что мародер, что живет жаждой боя и жаждой жизни. Джон с интересом рассматривал лицо парня,  стараясь его понять. Не ему было судить его, не ему было учить его. Не такая ему самому досталась доля. В конце концов, он был откровенен, а значит доверял. Была и другая сторона такой откровенности, но не в этом случае, иногда то чем ты живешь - рассказать хочется, поделиться.  И в конце концов если бы не Ларгре не сдобровать бы сегодня Лайту. А парень был откровенен, Джон молча слушал. Никогда до того не приходилось ему с наемниками разговаривать по душам, обычно все ограничивалось ковкой, работой, обменом на деньги, а иногда и дракой на смерть без какой либо пощады. Потемнело и похолодало заметнее. Джон налил по следующей.
- Всему свое время, время для мягкости, время для жесткости, - сказал Джон, -передавая наемнику кружку. - Когда вон их начинают убивать, - он кивнул на своих, - я не сдерживаю руку свою с мечом. А насчет не принимать участия - так разве ж могу я поручиться за их безопасность, если в бою участия не приму? Бой, он коллективного участия требует. Сегодня я своего соседа если не спас, так завтра меня спасти будет некому. Оттого каждый по мере сил своих делать что то должен. А насчет того каково это им тут со мной оказаться, и мне вместе с ними ехать - так это не простое решение было, - Джон отхлебнул медовухи из кружки знатно, - вобщем, уж лучше пусть они здесь со мной рядом, где я их защитить могу, чем где то там в небезопасности и без меня. Здесь я хотя бы что то сделать могу.
Посмотрел на наемника, несмотря на мороз Джону было уже почти жарко. Алкоголь ударил в голову, приятно расслабил.
- Какого это, хочешь знать? - перешел на шепот, - трудно, но лучше так, все остальные варианты еще труднее. Только я не знаю тех, кто мог бы сейчас похвастаться легкостью бытия.

Отредактировано Джон Лайт (2015-02-21 19:57:26)

- Про плечо ты верно говоришь, Ларгре, - кивнул Джон, - а соседи - это дело наживное, поверь мне.
Лайт усмехнулся, когда услышал, что наемник забыл о том, кто он, оно и не удивительно. Медовуха была очень хороша, рубила с ног практически совсем. Веселила разум, грела душу. Ихзбавляла от душевны ран. На время, правда, отнюдь не навсегда.
- Я тоже пьян, друг, но могу тебя уверить, что память мне не отшибет и все что я скажу сейчас - повторю и завтра. Кузнец я. Здесь помогать не просто. Здесь технологию нужно знать. Могу тебя взять помощником, а если научишься всему, так полноценным подмастерьем пойдешь. Кувалдой махать оно почти схоже с мечом, да только сноровка нужна иная немного. Потому что то процесс не разрушительный, но созидательный. Да платить тебе много не смогу сейчас, все зависит от количества заказов. Одно могу сказать - голодным не останешься. И спасибо тебе..
Джон встал, похлопал по плечу наемника, пошел в телеге. Не очень ровно пошел. Стемнело уже. Саманта уже уложила детей спать и интересовалась планами мужа. Кузнец ответил что придет за полночь, взял еще кувшин с медовухой и деревянную флейту с железными вставками. Вернулся к костру, разлил еще по кружкам.
- Как захочешь спать - я дам тебе шкуры теплые, вон в той второй телеге место есть посреди моего оборудования, укроешься, не замерзнешь. Хороша медовуха, да? - спросил Джон, - такая знаешь штука..

Пусть знает мой народ,
Коль весел я и пьян,
мне ни по чем ни боль ни стыд,
ни зуд сердечных ран.

Джон повертел в руках флейту, поискал дырочки.
- Смотри, это я вырезал, и частично выковал,  да только играть толком не научился.
Прокашлявшись, кузнец завел мелодию на флейте, немного не стройную, но имеющую ритм и свою особенную красоту.

Узнав, что Ларгре тоже учился кузнечному делу, Лайт несколько опешил. Смотрел на него минуту, пытаясь понять откуда бывают такие совпадения в этом мире. И какое такое провидение послало ему такого знакомого, а может и друга в будущем. Ничто ведь не предопределено. Но все происходящее с людьми имеет свой определенный смысл ничто не бывает зря.
- Напомню само собой, чем и где - у меня есть. Договорились, рыцарь Ларгре Шанаро, - как то особо торжественно произнес Лайт, уже не совсем твердым голосом. Хотелось что бы звучало как посвящение.. не в рыцари, но в помощники кузнеца, что на самом деле для людей понимающих и свое дело любящих и ценящих его как высокое профессиональное искусство - ни разу не уступало посвящению в рыцари. - За это надо выпить!, - сказал Джон и разлил по последней.
Еще некоторое время он играл на флейте, тихо, стараясь не разбудить наверняка уже заснувших детей. Лагерь, если стоящую посреди обледенелого тракта колонну маркитантов можно было назвать лагерем, все еще гудел, не особенно сильно, затихал, искры от костров время от времени взлетали в темное ночное небо, стремясь ближе к очень ярким звездам, что говорило о грядущей холодной, очень морозной ночи. Наконец Лайт в конец отморозил горло холодным воздухом и убрал инструмент.
- Только вот что, Ларгре  - если уж мы будем вместе - у меня условие - без веской причины, без крайней необходимости на то - никого не убивать, никого не грабить. Я знаешь ли.. у меня репутация, я живу своим честным трудом. Что до мародерства.. отъем имущества у побежденного врага - я принять готов. Но только если это был враг, а никто иной. И еще - я бы не прочь усовершенствовать свое владение мечом путем тренировок с профессионалом типа тебя. Если ты согласен на все это - может… пора уже спать ? Завтра много дел, я надеюсь таки срубить пару деревьев и восстановить сгоревшую телегу. А у тебя - можно головешку в ведро положить и углей накидать, рядом поставить под пологом, все будет теплее чем просто под шкурами.