Джону было достаточного одного слова, его мальчики живы, он задержал дыхание, ощущая стук и еще один  собственного сердца. Надежда, что едва теплилась в душе, разгорелась с новой силой. Он сбился с шага, и снова побежал, догоняя верблюда вместе со спутниками этой харматанской женщины. Джон видел, как она качнулась в седле. Ее сын был мертв, и в душе ревалонского кузнеца защемило от понимания ее горя. Она была рабовладелицей, своенравной высокопоставленной чужестранкой, с амбициями к власти и совсем другой жизни, но боль и страдание одинаково на всей земле независимо от положения человека, независимо от  страны, прошлого и жизни. Главное было в общих чувствах - любви к собственным детям. И она также собралась дать свободу узнице лампы, как собирался и он третьим своим желанием независимо от результата иных предыдущих.
Лайт вспомнил Саманту, судьбы которой не знал, но он точно знал как ей плохо. Она не знала, ей некому было сказать что муж и оба сына еще живы. Джон боялся что ей не хватит сил и самообладания сохранить рассудок и противостоять неизвестности, что она не сможет дождаться, считая любимых людей погибшими.
Лайт догнал верблюда и взял его под узцы.
- Понимаю твое сердце, понимаю больше чем ты можешь представить, - сказал он, - ты достигнешь Сафра и дойдешь туда куда тебе нужно, я сделаю для этого все что в моих силах и много больше. Не буду спрашивать твоего джинна, но если не затруднит - спроси его о моей жене.
Джон оглянулся на мальчугана, что шел сзади, преодолевая пески, поманил его, и взял за руку. Так будет проще идти маленькому мальчику, если ему помогает взрослый. Джон надеялся что там, где бы ни были Джей и Марк, найдутся те, кто поможет и им преодолеть тяжелый путь.
Теперь Джон собирался достигнуть столицы этого западного государства со всей возможной скоростью, на которою только был способен.

Отредактировано Джон Лайт (2015-06-29 20:07:55)