- О моей голове? Прекрасно! - воскликнул барон. - Только за мной никакого хвоста не было.
Посмотрел на девушку под простыней, глубоко вдохнул-выдохнул. Ей не надо было этого всего слушать. Его разборки и иное обсуждение  с собственным телохранителем были не для ушей девушки из дома красных фонарей. Метнулся к ней, подал ей ее одежду, вернее, ту легкую накидку, которую полноценной одеждой и не назвать.
- Оденься, пожалуйста и спускайся вниз к остальным.
Потом Уиллам ударом ноги сбил с двери подпорку, поставленную эльфийкой, выскочил в коридор, поманил ее за собой и уже в коридоре крепко сжимая ее плечо принялся тихо говорить:
- За мной не было никакого следа, я ехал кружным путем. Никто не знал что я буду здесь сегодня ночью, никто кроме меня. И если все таки это по мою голову - то я должен разобраться, поймать и наказать этих людей. Все это не так просто, Иля.
Ему было не до ее сарказма и равнозначного на него ответа.
- И вот еще, пожалуйста запомни это: Ты не командуешь мной, ты не координируешь и не определяешь мои действия, ты не можешь запрещать мне действовать, я свободен в своих решениях. Твое дело - защитить меня, но никак не держать под замком.
Эльза выбежала из комнаты и отправилась вниз по лестнице.
- А сейчас, - сказал Уиллам, проводя девушку взглядом, - я согласен с твоей тактикой. Я заметил азимут с которого стреляли, если он не поменял позицию - мы его схватим, если поменял - мы должны его найти. Выбираемся черным ходом и бежим в лес, к его позиции, окружая его. Стрелок не меткий, иначе он бы убил кого-либо. А если это действительно  заговор - он не должен остаться нераскрытым. Помоги мне.. Полагаю… это приказ.
И Уиллам кинулся к противоположному концу коридора, туда где был черный ход.

У выхода Уиллам остановился, обернулся к эльфийке. До него дошло, что он обращался к ней на ты. Теперь же он снова исправился. Виной его запала был несколько замутненный разум, обусловленный обстоятельствами вторжения в совершенно неудобный момент. Категорически и совершенно не приемлемый ни для чего внешнего. Но выбирать не приходилось.
- Я ценю ваш опыт, - сказал он эльфийке, - и не против советов, наоборот, рад. Извините меня за резкость слов. Но не участвовать я не могу, это против моей чести. Вы должны меня охранять, а не воевать вместо меня против вероятно многочисленных врагов.
И затем они вышли в ночь, и Уиллам пропустил вперед эльфийку, испытав при этом невероятное неудобство в собственной совести, ибо это был не тот случай, когда женщину следовало пропускать вперед.
Илюизмена терялась в ландшафте, стоило отойти на несколько шагов, Уиллам же не надел ничего сверху своей белой рубашки, которую даже не зашнуровал. Войдя в лесополосу он понял, что будет отличной мишенью, но даже если рубаху сбросить - особенно маскировки не добавится. Что ж, быстрота и маневренность были его преимуществом, значит их и надо использовать.
А дальше он целиком с ней согласился, кивнул эльфийке и, пригнувшись, стараясь не делать лишнего шума побежал по длинной траектории, заходя лучнику в спину.
Илюизмена настигла стрелка первой, удивительно, но она умудрялась передвигаться бесшумно по всем этим подлескам и сухим сучьям. Лучник спустился с дерева, на котором сидел, и ушел немного в лес. Он отвлекся на шум, создаваемый бароном, и прильнув к дереву пытался его выцеливать. Не тут то было, его настигла эльфийка.

В хватке эльфийки незадачливый лучник дернулся, лезвие обожгло шею, потекла кровь. Мужик дергаться перестал, он начинал понимать, что его цель уходила от него, безвозвратно и навсегда. Напарник упал с третьего этажа и ничем помочь не мог. Он испытал отчаяние, окончательное и бесповоротное. И ощущение крайней несправедливости происходящего.
Уиллам бежал пригнувшись точно к намеченной цели. Илюизмена первая настигла стрелка, он услышал сдавленные звуки  и ругательства, тихую речь,  направился прямо на них. Достигнув цели, коротко кивнул эльфийке, в свете звезд и луны было видно плохо, но это было больше чем ничего.
Уиллам воткнул меч в землю, схватил за грудки стрелка, развернул и прижал спиной к стволу. Ударил в живот, рукой прижал шею.
- Имя? Кто тебя послал и зачем? - коротко спросил он, - отвечай, если хочешь жить.
Мужчина захрипел, и начал пытаться сопротивляться, вопросы он проигнорировал.
- Это ты ее трахал, сволочь, - свободными руками он пытался оттолкнуть барона. -Гад. Она не твоя, мразь!
Уиллам несколько раз ударил мужика, и тот начал оседать.
- Кто ты и кто тебя послал, я спрашиваю.
Мужик всхлипнул, оседая в руках барона, но больше не сопротивлялся.
- Эльза, - заорал он что есть мочи, - Эльза, я пришел за тобой. Прости меня, я виноват.  - И тут он зарыдал, трясясь всем телом.
Уиллам выпустил его из хватки, отошел на шаг назад. Он не понимал. Коротко взглянул на телохранителя, затем снова поднял мужик за грудки и прижал к дереву.
Там, позади, к месту действия уже шла охрана дома красных фонарей. С ними вместе бежала босая девушка в одной легкой накидке. Ее пытались удержать, но она вырвалась.
Она добежала первой.
- Милорд, ваша Милость, не бейте его, пожалуйста. - Эльза пыталась оттащить Уиллама за рубаху. Уиллам сопротивляться не стал. Он просто отошел назад, стер со лба пот, прошел по полукругу и забрал свой меч. Здесь больше делать было нечего. Щеки залила горячая краска стыда, он приложил лезвие к щеке и махнул рукой телохранителю. Пошел на выход из лесополосы. Смешно, это было смешно. Нападение,  подозрение, он вляпался. Как же чертовски он не туда вляпался.
Заведение сожалело о доставленном неудобстве. Заведение собиралось предоставить услуги взамен ущербу. Уиллам отказался, попросил принести его оставшиеся вещи, также он отказался от возврата денег. Заведение выдало ему бутылку тиверского вместе с извинениями.
Уиллам мечтал убраться отсюда подальше, только и смог сказать телохранителю,
- Поехали отсюда, - сказал он, испытывая неимоверный стыд, в том числе и перед той, что пришла сюда его защищать.

Эльза, дочь сапожных дел мастера, два года назад потеряла родителей и осталась ни с чем. Пожар уничтожил все их имущество. Якоб, торговец, все больше промышляющий контрабандой, был ее женихом. Накануне трагедии они крепко поругались и расстались навсегда. Спустя некоторое время голода и скитаний, Эльза была подобрана человеком, обещавшим ей хорошую работу и приличное существование. Находясь в отчаянном положении, не видя перед собой ничего хорошего, потеряв все что имела, она согласилась кардинально изменить свою жизнь. С течением времени Якоб понял чего хочет в жизни и поехал к своей бывшей невесте. Но на месте дома обнаружил полусгнившие обугленные головешки. Несколько месяцев он искал ее, и наконец напал на след. След, на который он напал, оказался для него ударом. Но он понимал, что отчасти сам виноват в том, что случилось. Трудно ему было, но он простил Эльзе ее выбор и в один прекрасный день решил выкрасть ее из борделя. Не особенного спортивного сложения был Якоб, да и стрелком из лука он был плохим. Друг должен был помочь ему, которого сам Якоб решил прикрывать издали. Но вышло все так как вышло.

Они ехали молча, Уиллам не хотел ни о чем думать, ему просто нравилось молча скакать в ночи по лесной дороге. Мерное дыхание коня, меч на поясе, постукивающий по бедру, и ветер в лицо. Маску он не надел, не было смысла. Скакать так хотелось всю ночь, не думая ни о чем, видя перед собой только небо. Скоро лес перейдет в поле, потом снова в лес. Эльфийке Уиллам был благодарен за то, что она не комментировала случившееся. Телохранителям  наверное и не положено, он не знал точно. Но все люди есть люди, даже если они эльфы. Она видела его в совсем неподходящий момент, совсем не в том виде. Но она молчала, и барон был благодарен за это.
А потом она заговорила, Уиллам повел Росинанта синхронно с ее лошадью, чуть наклонившись к эльфийке. Она рассказывала свою историю. Удивительно как вышло, история ведь была слишком личной, слишком болезненной. Она доверилась ему, полагая что он не осудит и не посмеется, она позволила ему узнать ее прошлое. Барон слушал молча, а потом она пришпорила коня и перегородила дорогу. Он успел натянуть поводья и развернуть Росинанта боком. Маску эльфийка сняла, и Уиллам смотрел ей в лицо в свете луны, сдерживая переступающего Росинанта.
- Между нами, да, - коротко кивнул он, - спасибо вам. Слово чести - ваша тайна никогда не будет пересказана моими устами. Теперь я понимаю назначение вашей маски, но не сочтите за неуважение - забудьте о ней сейчас, ночь хорошая, подставьте незащищенное лицо ветру, как по мне - это одно из лучших ощущений  в этом мире.
Еще несколько минут они ехали дальше, пересекая поле. А сверху светили мириады звезд.
- А я никогда не любил, я не знаю что это, - снова начал говорить Уиллам. - Так много женщин, но ни с одной из них я не хотел бы прожить жизнь. - он говорил с ней как с другом, - но я бы хотел найти такую. Что же до одиночества - каждый из нас одинок. Мы все одиноки в своих мыслях, в своей скрытой боли, и иногда в смерти.
- А знаете что, - произнес Уиллам после паузы, - вон там, - он указал рукой на опушку леса, к которой они приближались со стороны поля, - вон там недалеко есть хорошая поляна. У меня есть кресало, я разведу костер, наберем грибов, там вокруг им как раз время уже пришло, и пожарим. И еще у нас есть бутылка вина. Составьте мне компанию, а?
Уилламу не хотелось домой, спать не хотелось тоже, а ночь хотелось завершить в компании с другом. Пусть даже это женщина, эльфийка, и его телохранитель. Она рассказала ему о личном, и это многого стоило.
- Знаете, как говорит наш кузнец - огонь прекрасен. В нем сгорает все, печали и радости, неурядицы и успехи. Особенно в нем сгорает прошлое, которое иногда лучше отпустить и жить дальше. Огонь прекрасен - я в этом с ним согласен, - улыбнулся барон и похлопал Росинанта по холке.

Отредактировано Уиллам фон Ларсен (2015-07-12 14:33:51)